умопостигаемым сущностям, и "бредовым" мирам, Анна нередко остро чувствовала
и людей, разумеется близких ей по духу.
Толиного состояния и чтобы поддержать себя, она, спускаясь по лестнице,
погладила собственную грудь, на мгновенье захлестнувшись в любви к себе.
Пусть живет в своем комфортабельном, христианском мирке...
оставайся здесь, если хочешь, а мне надо уехать. Но скоро мы все равно
увидимся.
куда-то уезжает, вернее бежит...
шептался с Клавой. Как потом Анна узнала, речь шла о Федоре.
прощается: с вещью в себе или с человеком.
мыслей, направленных на мир, Анна ушла в себя и там, на дне души, видела
озарения; в озарениях и пришла домой.
самого, про которого Алеша Христофоров говорил, что он кошмарен. Пожалуй,
после Падова он был самым близким для Анны.
Сонновском доме. Но, как часто бывает во сне, пространства смешались: сама
комната виделась та, в которой Анна жила в Москве. А окно из нее вело не в
Москву, а в синее пространство, где реяли голуби, точно сорвавшиеся с
религиозных картин.
одном углу стена комнаты была чуть раздвинута и за ней зияла бездна.
чувствовала свое присутствие, где-то рядом... Тело у Извицкого было мягкое,
гладкое, со складочками, впитывающими в себя, но выражение лица его
запомнилось озлобленно-тоскливое...
уже не только чувствовала, но и видела себя. И тут Анне стало сниться что-то
совсем невероятное и жуткое. По мере того как Извицкий подходил к ней, она
исчезала.
отношению к самому себе, виднеющемуся во сне, тоже стала пропадать. Потому
что самой себя не оставалось. Это постепенное исчезновение было не только
страшным и мучительным, но и странным, точно медленное выталкивание из
самого мира. У Анны, на внутренней стороне раскинутых во сне ног, даже
выступил теплый пот, словно влага жалости и пощады.
разом, полностью выпало из сна и сон внезапно приобрел новое качество.
его, существующая в то же время, слитность с душой, за ним можно было бы
наблюдать с далеким спокойствием, как за действием на другой планете или в
не настоящем.
что она.
большим желанием. "Что он там ищет? - подумала Анна, - ведь меня там нет".
Ей стало не по себе: что можно искать на пустом месте. Извицкий вдруг
очутился прямо над кроватью; под одеялом что-то двигалось; он со страстью и
надеждой резко откинул одеяло... И Анна увидела: пустоту, но только
извивающуюся. На постели ничего не было и в то же время эта пустота
дергалась, притом очень сладострастно; от этого-то и шевелилось одеяло. Анне
показалось, что Извицкий погано и понимающе улыбнулся этой пустоте. Что было
дальше, непонятно, ибо в этот момент Анна стала просыпаться. Медленно
возвращалась к себе. Отсутствие себя во время сна переносилось угрожающе
тяжело, тяжелее любых фобий, особенно по последствиям; душа точно
охолодилась.
мерцающие во тьме, вдруг заговорили и Анне почудилось, что это - ожившие,
разбросанные по миру, голоса всех идиотов, тоскующих на земле...
север, в глубь России, к Архангельску...
чем-то еще, как всегда жутким и неопределенным.
которых надо убивать, чтобы в некотором роде разгадать их тайну, а наоборот,
уже готовыми светящимися трупами, без всяких тайн. "Сколько мертвецов", -
подумал Федор на вокзальной площади, заполненной двигающимися толпами. Два
раза он, ради детского любопытства приподнимая голову, явственно видел
внутри живого, закопченного воздухом, человечьего мяса светящиеся синим
пламенем скелеты.
говорливых, деловых мужчин, рассуждающих о паровозе.
долгим, бессмысленным взглядом.
тоскливостью необъятные поля, заброшенные домики; иногда казалось, что все
это вот-вот должно исчезнуть или провалиться сквозь землю.
одни камни. Бодрствуя же, он слушал свой живот, словно он был единственно
живым в нем; вкушал его переливы, погружая в бездонную плоть душу; но от
присутствия сознания мертвел даже его живот.
животом, а голова у Федора так, для видимости. Он притягивал своим животом
окружающих, как будто его живот был мертвенный храм, втягивающий в себя.
совершенно рудиментарной, как пятка, как кусок мяса, головой...
ему в голову, но от этого голова сделалась совсем странной, и даже как бы
блуждающей.
городке.
домиками, площадь служила также местом остановки автобуса, на котором Федору
нужно было доехать до ближнего, смешного аэродрома, а оттуда лететь на
самолете в Р, куда иначе, по бездорожью нельзя было и добраться. Но два дня
Федор прожил около этой площади, окуная свое лицо в канавы и дорожки около
домов. Один раз ночью, проснувшись, он дико завыл под окнами одного домика;
и жильцам почему-то снились одни ангелы.
битком набитый автобус. Водитель - здоровый, лысый, шальной детина - сначала
повел автобус резво, бешено, словно норовя на тот свет. Но, очутившись за
станцией, на пустынной, полулесной дороге он повел автобус так, как будто
все время спал.
погруженные в себя.
молельный дом.
чересчур боек:
держался. К рулю он скорее относился как к месту, чтобы облокотиться.
засохшего божества, моросил мелкий, севернорусский дождик. Водитель вдруг
остановил машину и выпрыгнул из нее. Угрюмо, с земли, подошел, к сидящим в
автобусе пассажирам.
зашевелились, но, видимо, к этому уже давно привыкли. Однако охотников до
водки, как ни странно, не нашлось, правда, в автобусе сидели одни бабы да
старички.
из кармана бутыль водки и колбасу, расселся на обочине дороги.
подошел к пассажирам.
Мережковский Дмитрий
Белоусов Валерий
Прозоров Александр
Флинт Эрик
Лондон Джек
Маккэфри Энн