Чтение 16–й страницы книги ~Псы-витязи~

сооружение, глубоко вкопанное в землю. Сам понимаешь, флагман
советского ядо и токсинопроизводства должен был хорошо защищен
от атомных и прочих водородных ударов. В ходе углубления и
землеройства были задеты подземные источники, плавун какой-то
растревожили, поэтому на нижние и подвальные уровни стала
поступать вода, разрушая конструкции. С водой принялись
бороться, заделывать щели, откачивать, перебрасывать в дренажную
систему. Борьба, что говорится, велась с переменным успехом.

-- И ты что тоже вела эту борьбу? Ты ведь наукой вроде
занималась.-- напомнил Митя.

-- Ладно, Ракша у нас как ангел с небес, а тебе грешно не знать
наших авралов, когда всех бросают в атаку... Короче, занималась
я этим, как зам зама по гражданской обороне. Информацию о
дренажной системе я получила, и на всякий случай сохранила...
Эй, Ракша, у тебя взрывчатка есть?

-- Есть,-- охотно признался тот.-- Я припас еще с той войны, когда
Маша Тухачевский супротив непокорных мужиков воевал.

13. Первая звездочка на фюзеляже

К темноте все псы-витязи отправились за очередной данью на
стареньком, но вместительном "Мазе". Путята процедил сквозь усы
напоследок:

-- Казино на Шпалерной противится нам, надо пужнуть их как
следует. А коли не проявят покорность, предадим их мечу. Дабы
другим неповадно было.

А Светлана села в свой БМВ, прихватив одного лишь Ракшу, и
отправилась на ночную работу в какую-то академическую
лабораторию, которой заведовал давешний ее хахель.

Характер этой работы вызывал у Дмитрия законные сомнения. Да и
что у него не вызывало сомнений нынче, жизнь напоминала театр
теней, однако расплатой за ошибки станут отнюдь не призрачные
сталь, цемент и свинец.

Однако не сомнениям ему сейчас представало предаваться. Пленный
по имени Самохвалов остался на его попечении. Полоняник сидел
на привязи в маленькой комнатенке, исторически играющей роль
кладовки.

Как привязь использовался ошейник, оставшийся от жениного
истеричного добермана, и соответственно поводок, прихваченный
древнерусским узлом к батарее. Руки у пленного для надежности
были также упакованы шпагатом.

Как будто можно было спокойно предаться написанию программы,
соединяющей российского клиента с токийским банком.

Полчаса Дмитрий не мог сосредоточиться. Куски его программы
кружились под черепной крышкой, никак не желая устаканиваться.
А едва он обрел предустановленную гармонию, как послышался
жалкий стон из кладовки.

Дмитрий включил музыку, как велели перед уходом
казаки-разбойники, и продолжил работу, надеясь, что стоны сами
собой затихнут. Однако надежды не оправдались. Стоны хоть и
жалкие, а перекрывали мощное звучание "металла".

На этот случай псы-витязи оставили ему деревянную грушу, которую
можно было затолкать в рот пленника, а также упаковочную ленту,
которой можно было ротовое отверстие заклеить. При особо
плохом поведении пленника, бандиты рекомендовали приклеить
ему веки к бровям и направить в навечно открытые
глаза свет лампы.

Митя взял в руки катушку с лентой и подошел к дверям кладовки.

-- Какать,-- попросил заключенный.

Вот незадача-то, прямо гром с ясного неба. Псы-витязи не
предусмотрели столь простого развития событий, а сам Митя об
этом, конечно, заранее не подумал.

-- В туалет. Или наложу в штаны,-- пригрозил Самохвалов.-- Ты еще
не знаешь, сколько говна может быть в человеке.

Митя представил и отсоединил ошейник от поводка.

-- Пошли, засранец.

Пленный с трудом поднялся и направился в сторону отхожего места,
однако входить в дверь туалета не стал.

-- Руки развяжи.

-- Это еще зачем?

-- Ты мне что ли будешь задницу вытирать? Может, ты любитель
задниц, говоря по-простому пидорас?

Митя не был пидорасом. Он сбегал на кухню за мечом, который
оставил один из псов-витязей, затем развязал руки Самохвалову
и втолкнул его в туалет.

Сам встал напротив кабинки, однако дверь закрыл. Меч Митя
воздел над головой, затем понял, что может задеть им за
притолоку, поэтому перевел его в положение для колющего удара.

-- Отпусти меня,-- сказал Самохвалов из-за двери.

Меч был тяжелым и держать его в вытянутой руке не представлялось
возможным, поэтому Митя опустил острие на пол.

-- Отпусти меня и я тебе дам тысячу баксов,-- посулил
Самохвалов.-- Ты же не из их компании.

Почему бы не отпустить? Даже и без тысячи баксов -- витязи уж
что-то, а Самохвалова тщательно обшмонали, выискивая денежные
знаки. Отпустить его и вылезти из этого дерьма. Пусть
Самохвалов чешет на все четыре стороны, а ему только собрать
чемоданчик, упаковать компьютер и на такси...

Можно податься к Протурберанцеву. Нет, лучше к Ромке.
Протурберанцев зазнался, а Рома, хоть и ханурик, но
беспроблемный. Пусть с ним надо регулярно квасить, однако
после третьей он уже отбывает в дальний полет. Зато удастся
отвязаться и от псов-витязей, и от ментуры, и от кирпичевцев...

Конечно, и квартиру жалко, однако ради нее на
нары или, хуже того, на полку в морге ложиться не стоит.

-- Отпусти меня,-- тем временем продолжал Самохвалов.-- Я ведь
видел фотку твоей жены и сынка. Ты же им блага желаешь?

-- Блага желаю, но предоставить не могу. Они отдельно живут.

-- Все равно мы их найдем,-- зашипел Самохвалов.-- Жену чеченам
отдадим на половое воспитание, а сынка продадим на юга... Это я
тебе, сука, конкретно обещаю, если в момент не отпустишь меня...

Митя прикрыл глаза, но все равно увидел как ражие молодцы
потешаются над окровавленной женщиной, а пятилетний
мальчонка рыдает в земляной норе...

Нет уж, он теперь точно на стороне псов-витязей.

-- Погадил -- выходи.

Дверь распахнулась внезапно и Митя увидел большой нож,
направленный в его живот. Как-то крутанул мечом и выбил нож,
но тут голова Самохвалова врезалась в его живот. Митя перелетел
через коридор в гостиную, где и рухнул на пол. Мало того, что
ударился затылком, вдобавок еще и в солнечном сплетении черная
дыра нарисовалась.

Самохвалов уже возвышался над ним и меч был в его руках.

-- Бля, никогда не думал, что замочу какого-нибудь лоха такой
вот железякой.-- хохотнул бывший пленник.-- Но я не против
попробовать.

Меч пошел вниз, но прежде чем он коснулся Мити, тот
откатился в сторону и ухватил щит, оставленный
Ерусланом. Неловко, словно крышку от ведра, Митя подставил щит
под следующий кроящий удар Самохвалова. И остался цел.

Надолго ли? Противник продолжал наступать, хищно поводя
кончиком клинка. Как ударит? Рубанет сверху, наискось, как
горец из одноименного фильма "Хайлендер"? Или будет колоть?
Митя занервничал и швырнул щит в кирпичевца. Однако Самохвалов
вовремя наклонился и щит только сбил люстру на пол.

Митя не заметил как оказался на балконе, дальше отступать было
некуда.

-- Сейчас я тебе для начало пузо пропорю и ты сможешь
поздороваться со своими кишками,-- пообещал Самохвалов.-- Затем
отрежу то, что промеж ног болтается и засуну это штуку тебе в
анал, понял?

Краем зрения Митя заметил большой гвоздь, торчащий из оконной
рамы. И в тот миг, когда меч направился в его живот,
подпрыгнул, ухватился левой рукой за гвоздь, правой за раму
балконного тента и бросил ноги вперед.

Клинок прошел снизу, а вот ноги достали Самохвалова, причем
сильно. Тот улетел на противоположный край балкона, взмахнул
по-птичьи руками и перевалился через перила...

Костя выскочил из квартиры и, не дожидаясь лифта, побежал вниз по
лестнице.

Самохвалов лежал на земле, меч, который он выпустил по дороге
вниз, пригвоздил его и видимо добил.

-- Взявший меч от меча и погибнет,-- послышался голос Путяты,
который как раз вернулся вместе со своими товарищами с боевого
задания.

-- Ну, так я ж первый взял,-- признался Митя.

-- А погиб он. Никуда не годно то правило, в коем нет исключений.

Путята вытащил клинок из спины Самохвалова и тщательно вытер о