Чтение 16–й страницы книги ~Убойный сюжет~

Пистолет? Я распрямил свои тело и, швырнув себя вперед, звезданул
головой в тарховское брюхо. Товарищ активист ойкнул и обмяк, я же
потянулся к его подмышке, желая выдернуть оружие. И тут какая-то сила
ухватила меня за воротник и швырнула в сторону дверцы. Саша Львов
очухался. Голова моя уже оказалась снаружи и заболталась на ветру.

Я при всем страхе-ужасе заметил второй вертолет - неужели Плотицын
летит мне на помощь? Однако вскоре пришлось мне отвлечься от наблюдений.
Львов не смог меня выпихнуть сразу, потому что я уцепился ногой за
какую-то приваренную деталь. Поэтому он склонился, чтобы оглушить меня
ударом в висок.

Однако поблизости друг от друга маневрировало в воздухе два
вертолета. Пилот нашей машины, пытаясь уклониться от преследующей, заложил
горизонтальный маневр, отчего центробежная сила увела траекторию пудового
сашиного кулака в сторону и вообще отжала противника от меня. Она же
пособила мне приподняться и врезать противнику ногой в пах. А массивность
Львова сейчас только помогла ему улететь в противоположный борт.

Я подоспел к Тархову вовремя, ведь он уже почти нацелил на меня
"пээмку". По сравнению со Львовым поединок с ним показался мне разминкой.
Я отклонил дуло в сторону кабины и тут... то ли я прижал палец Филиппа
Николаевича, то ли он сам дернул спусковой крючок с натуги, но только
пистолет пальнул. Из кабины послышался жалобный вопль, и через открытую
дверцу стало видно, что пилот бессильно завалился набок.

Я стал выдирать оружие из пальцев Тархова, но когда это дело почти
удалось, пришлось мне рухнуть на палубу после подсечки, а пистолет
перекочевал в руки Львова.

- Пристрели его, - спешно приказал Филипп Николаевич.

- Самостоятельно товарищ Тархов умеет попадать только в своих, -
надерзил я и собирался еще продолжить предсмертное хамство. Несмотря на
то, что момент был из самых ужасных в моей биографии, сейчас я почти не
чувствовал беспокойства.

- Пилот испекся, - спокойно доложил Львов и вертолет откликнулся
серией беспокойных толчков и все возрастающей амплитудой раскачивания из
крена в крен, с носа на хвост.

- Охотно могу посадить машину, - напомнил я. - Львов, если не
собираешься превратиться в омлет с жареной ветчиной, то не стреляй.

- Убей его, - повторил Тархов.

- Все старые комсомольцы становятся маньяками, - высказался я.

- Филипп Николаевич, вы грохнули пилота. Машина падает. Похоже, вам
хочется, чтобы мы все стали жахнутой об землю дохлятиной. А Шварц служил в
вертолетных частях... - обрисовал ситуацию Львов. - Шварц, иди-ка в
пилотское кресло. И если ты наврал насчет своего умения, то следующим
трупом станешь ты.

- Не беспокойся, Саша. Я много раз наблюдал, как летчики управляют
винтокрылой машиной.

Я не без удовольствия выкинул из пилотного кресла незнакомца с
аккуратной дырочкой в спине, потом связался со вторым вертолетом. Так и
есть, ответил мне Плотицын.

- Майор, произошла небольшая смена ролей, и в роли командира вертушки
почти случайно оказался я.

- Пока что не поздравляю с этим, - отозвался Плотицын. - Давай,
перетащу тебя по стропу с парашютиком на конце. Я такое видел в одном
учебном фильме.

- Меня тут товарищи не отпустят. Мы очень привязались друг к другу.

- Тогда постарайся выровнять машину. У тебя очень сильный дифферент
на хвост, того и гляди, завалишься вниз. Берись за ручку, отдавай ее к
приборной доске, и гляди за показателем горизонта...

Я сунул ручку вперед, но аппарат продолжал валиться на хвост. И
только когда она была отдана до отказа, машина внезапно спохватилась и
перевалилась на нос. Зеленые острия елок словно впились в меня, все тело
заелдырило. Только полностью отдернутой назад ручки хватило, чтобы
прекратить нехороший курбет.

Я лихорадочно вспоминал то, чему был свидетелем в афганских вылетах,
использовал также силу интуиции и указания Плотицына. Но максимум, чего
мне удалось избежать - это немедленного обвала вниз. Скажем так, мы плавно
снижались над лесисто-каменистой местностью, похоже что Юхновского
заказника. Ничего большего добиться не удалось, наверное потому, что пуля
не только продырявила пилота, но и нырнула внутрь приборной панели. Да
впрочем и я не слишком соображал в делах на приборной доске.

Высота сто семьдесят, сто пятьдесят... машина катается из стороны в
сторону как комок теста в умелых кухаркиных руках... сто, семьдесят...
Никак не удается передать большую мощность на винт... Пятьдесят, тридцать,
десять... ложимся на бок.

- Мы все-таки не падаем. Друзья, сядьте на палубу и прикройте голову
руками...

Какой-то утес разбухал и занимал весь обзор. Выписываемый виток
упирался именно в эту каменюку. Каким-то непонятным макаром я бросил
машину вправо... И словно растекся от удара. Все жидкости, казалось,
брызнули из меня вместе с мозгами, кишками и прочей дребеденью. Винт
визжал как зарезанный, машина металась в конвульсиях - в аду, наверное, и
то житуха легче. Когда я большим усилием воли чуть-чуть устаканился, то
понял, что перед "поцелуем" успел убрать газ. Сейчас оставалось перекрыть
бензопитание и выключить зажигание. Мотор к превеликой радости не успел
загореться или развалиться. Победа, один-ноль в нашу пользу? Я отстегнул
ремни и встал. Но сразу заскользил в сторону. Мы сильно накренились,
градусов на сорок. Злобно скрежетнула обшивка, сдираемая о камни. Похоже,
пока что не победа, а лишь ничья.

Какая-то жижа капала на темечко. Кавказоид валялся без движения.
Львов сжимал голову и между его пальцев сочилась кровь. Впрочем левой
рукой он держался за пистолет. Гадина Тархов выглядел бессознательным. Я
открыл дверцу и отшатнулся. За ней было десять пустых метров до
каменистого дна оврага.

Я боковым зрением фиксанул, что Тархов внезапно ожил и вырвал
пистолет из рук Львова. Ничего бы я не успел предпринять для спасения от
расстрела, но из-за резких движений кабина покачнулась и Филипп Николаевич
снова смазал. Тем временем я взял его руку на захват и швырнул тело
активиста в сторону выхода. Он почти вылетел наружу, только последним
рывком зацепился за комингс двери. Пистолет ему пришлось бросить, чтобы
как-то хвататься. И взгляд его сразу стал как у мелкого звереныша.

Я аккуратно подобрался и взял комсомольца за мизинчики.

- Что ж вам больше не стреляется, уважаемый? Спешу вас успокоить,
студнем вы не станете, в худшем случае - аккуратной лепешечкой. Ее и на
похоронах не стыдно показать... Где Анна Беленкова?

- На пятой грунтовой дороге, после мостика через речку Бурую, в
дачном домике номер пятнадцать, - бодро рапортовал Тархов, несмотря на
неудобную позу.

Я хотел сыграть по правилам и уже протягивал активисту руку, но тут
вертолет резко качнулся и стал сваливаться в овраг. Наступал каюк всем, и
правым и виноватым. Наверное, в самый последний момент я ухватился за
строп, который бросили люди со второй вертушки. Я полетел вверх, а все
остальное вниз. Затем меня еще подпихнул взрыв.

В кабине второго вертолета я встретился не только с Плотицыным, но и
с Серегой. Подсуетился, оказывается, братан. Прибежал по первому звонку
майора. Плотицын сейчас торопливо рассказывал о моем спасении, и было
видно, что удачные приключения ему по душе.

- Леня, я сумел сообщить Трофимову, что меня резко заменили и Тархов
улетел с тобой - через офис одной фирмочки, связанной с "Уралтранзитом".
Полковник сразу велел начать преследование на втором нашем вертолете.
Кинул даже факс о временном выводе этого борта из эксплуатации. Правда на
охранников вертушки сей документ не слишком подействовал, пришлось Сереже
наезжать на них самосвалом.

- Майор, все в кайф, но надо торопится к мостику через речку Бурую.
Там в садоводстве спрятана заложница... Однако у нас из оружия - только
плевательные аппараты. Сережа, придумай что-нибудь вместо бомб и
пулеметов, ты же мастер на разные безделушки.

Теперь страх и ужас перестали корябать меня изнутри, но зато родился
какой-то азарт. Успеем ли добраться до пленницы, прежде чем ее охранники
получат команду "убрать"? А какие все-таки у Анки замечательные...

По-моему, охранный персонал в домике номер пятнадцать мы застали
почти врасплох. По крайней мере, они не ожидали нападения с воздуха. Двое
человек выскочило из дверей во двор, и тут их приголубила парочка
сброшенных мешков муки. Кажется, было только одно точное попадание, но
второму бойцу запоршили мы настолько зенки и легкие, что он надежно вышел
из строя. Правда, я сам чуть не смайнал вниз, когда бодрый ветер
неожиданно поддал машине в бок, и она ощутимо качнулась. Но это мелочи.

Какой-то агрессивный гражданин высунулся из чердачного окна и разок
стрельнул из пистолета. Мы тут с Сережей кинули по бутылке пепси-колы. По
"тыкве" не попали, но отлетевшим осколком ему порезало руку и он бросился
улепетывать. Затем несколько прочистил очи товарищ, обсыпанный мукой, он
уже дал очередь из "акаэма". Но удачно спущенное на тросе ведро угомонило
его надолго. Можно было снижаться над крышей.

Анна нашлась, причем живая, без кляпа во рту и даже не связанная. Я
же ожидал увидеть нечто жутковатое. Наверное, бравые охраннички были
уверены, что от них дамочка не смоется. Они обеспечили ей довольно
комфортные условия, а в ответ экс-мэр ходил у гуняковской кодлы на
коротком поводке. Казалось, сама Аннушка не очень ожидала явки спасателей.
По-крайней мере, заулыбалась она не сразу и даже слегка одеревенела.
Впрочем, после небольшой паузы гражданка Беленкова нашла силы облобызать
меня (много раз) и поцеловать Сережу и Плотицына (по разику).

- Я ведь заметила, что ты шальной, Леня, - промурлыкала она, повиснув
на моей шее. - Поэтому нет ничего удивительного, что ты вытащил меня