Он, Пахирту, вообще не понимает, как я до сих пор жив, имея такие
многочисленные ранения астрального тела. Затронут астральный желудок и
практически отказало левое астральное легкое.
Вроде бы, водил руками. Время от времени приоткрывал третий глаз и
вглядывался.
наоборот, нравилось.
что операция закончена и жизнь моя вне опасности. Подал руку, помог
встать.
- Надо выпить по этому поводу, брат. Я устал. Ты перенес тяжелую операцию,
а впереди у тебя отчаянные астральные битвы, я вижу.
в кресло для посетителей и там задремал, испуганно вскочил.
виски. Налил. Мы выпили. Мурзик так отчаянно закашлялся, так потешно
вытаращил глаза, что мы с магом расхохотались.
этот самый третий глаз.
участвовать в войне с грязнобородыми эламитами. Там, кстати, и
пристрастился к ихнему виски.
темноту, то и дело оживает и начинает стучать далекий пулемет... А
назавтра - атака! Штыковая! Мы выскакиваем из окопа, несемся. Себя не
помним. Скорей бы добежать, скорей бы вонзить штык в живую плоть...
Страшно помыслить, не то что - сотворить. И вот - кругом кипит бой. У ног
моих корчится эламит, в животе у него торчит мой штык. А мне тошно, меня
рвет. И страшно, как никогда в жизни не было и, дай Нергал, уже не будет.
Отблевался я, а эламит еще живой, корчится. Хрипит, чтоб зарезал я его. А
я и подойти-то боюсь. Оцепенение на меня напало. От шока. Смотрю на него,
как дурак, и жду, пока он сам отойдет. Живучий, падла, попался. Ногами
бьет, головой колотится. Пена на губах показалась. Я глаза закрыл, чтобы
не видеть. И представьте себе, братья, - вижу! Я покрепче веки зажмурил -
все равно вижу! Вижу, как корчится грязнобородый, и ничего поделать с
собой не могу. Лоб пощупал, а там... а там третий глаз открылся! С той
поры началось. Стал видеть прошлое и будущее. Поначалу только одно
разглядеть и мог: кого в следующем бою убьют. Предупреждал, как мог. Много
жизней спас. Когда война закончилась, только тогда и осознал, в чем
призвание мое...
сиклей, что заработал на операции по поводу ранения моего астрального
желудка и левого легкого, и велел купить еще. Мурзик с готовностью
побежал.
вернулся. Принес дешевое пиво, воблу и сдачу в пять сиклей и три лепты. На
стол выложил. Сикли хрустнули, лепты звякнули, пиво в бутылках стукнуло, а
вобла прошуршала.
случай из своей практики за другим. Некоторые были смешные. Я, в свою
очередь, пригласил его посетить нашу фирму "Энкиду прорицейшн". Узнав, что
мы с ним не просто братья, но коллеги, Пахирту разрыдался и полез
обниматься. Я приник к его груди. Пахирту закрыл глаза. Слезы текли у него
из-под век. Третий глаз помаргивал куриным веком и растерянно озирался по
сторонам.
поганить господский паркет, как он потом объяснил.
меня в плетеную корзину. Мурзик побежал следом. Несколько раз он падал и
жалобно кричал из темноты, чтобы его подождали.
Грезил. Лоб себе щупал - может, и у меня третий глаз откроется. Ицхак,
забежавший проведать меня в обеденный перерыв, сказал, что логичнее было
бы предположить наличие третьего глаза у меня в жопе.
подбородок, залитый кефиром, переодел рубашку, которую я тоже запачкал,
пока кушал, и ушел на кухню - мыть посуду.
По телевизору шла всякая муть. Несколько минут Мурзик переключал с
программы на программу. У нашего телевизора есть и дистанционное
управление, но Мурзик ему не доверял. Боялся, что телевизор от этого
взорвется. Ему кто-то на строительстве железной дороги рассказывал, что
был такой случай.
туловища удержать, наружу не вывернуться...
перекрыл, астральные ли паскуды тело мое искромсали? Может, это все от
плохого питания?..
вполголоса ответил. Там поговорили еще. Мурзик ответил громче:
в дверях, спросил: - Кто приходил? Опять дворник? Ты что, снова мусор в
окно вытряхивал? А? До помойки дойти лень? Смотри у меня...
смущен. - Это эти... из профсоюза.
рабский есть. Каждый месяц вноси в ихнюю кассу одну лепту. На выкуп, то
есть. Когда подходит твой черед, тебя выкупают на профсоюзные деньги.
Свободным, то есть, делают.
человек благородный и знатный. Вам рабский профсоюз как, извините, не
пришей кобыле хвост...
не надо? Ты что, Мурзик, никак, на волю не хочешь?
В гробу я эту шпалоукладку видел... Лучше я за вами ходить буду. Всё в
тепле да в ласке... Да и про этих, профсоюзных-то, про спартаковцев, на
руднике знаете, что рассказывали?
мурзиковы каторжные россказни сгодятся.
делать научился - кофе варить. Впрочем, что тут уметь - ткни пальцем в
кофеварку, а потом догадайся выключить ее, вот и вся наука.
сахару. Никак не может отделаться от привычки мгновенно пожирать без
остатка сразу все, до чего только руки дотянулись.
Звали его Зверь-Силим. Прозвание у него такое было. Зверь. Этот Силим и
рассказывал, как связался на свою голову со спартаковцами. Ну, как
сегодня: явились и предлагают - вноси, мил-человек, по лепте в месяц.
Кассу соберем. Через два года настанет твой черед, всем миром из рабства
выкупим. Вызволим, значит. Чем профсоюз, мол, хорош? Все взносы
одинаковые. А цены-то на рабов разные. Если на кого не хватает - из кассы
добавят. И эта... юридическая поддержка... Ну, платит Селим, платит...
Честно по лепте в месяц отдает...
когда и сопрет... Ну вот. Проходит два года - профсоюзных ни слуху ни
духу. Силим ждет-пождет, а их и не видать. Что такое? Стал искать. А их и
нету. Сбежали. Утекли и кассу с собой унесли. Вот ведь... Силима вскоре
после этого на воровстве поймали и продали. На наш рудник и продали. Вот
дробит Силим камень, дробит, а сам мечтает, как спартаковцев этих
повстречает и что он с ними сделает. А у него уж чахотка начиналась.
Кровью харкать стал. Кровью харкает, бывало, всю породу заплюет, а сам
ярится. И вот...
отпил два глотка.
Вспоминал. Машинально отпил мой кофе.