не полезет, а пехота рановато собираться начала. Уже добрых трех
сотен недосчитается самозваный герцог. Пришли, как к себе домой, и
встали лагерем чуть не напротив ворот. Первыми, значит, осаду начали.
Одни. А к ночи, как положено, напились: начальствующие - дешевым вином,
наверное, а остальные - кислой местной брагой. Браге этой на базаре
цена медяк за ковш, а голова с нее мутная и дурная. И до чего обнаглели,
мерзавцы: даже рогатки вокруг стана поставить поленились, как
будто в городе вовсе войск нет. А в полночь лязгнул подъемный мост и
пошла потеха. Семь десятков конных пограничников все хмельное воинство
изрубили, как крестьянин - капусту и ошметки кровавые в землю
втоптали. Дворянчик, что привел его, даже знамя распускать не мог. Добыли
только его гербовой щит. Правда, на герб-то и посмотреть стыдно:
какой-то жалкий зеленый пояс на железе. Ни фигур, ни корон. Это вам не
серебряные на лазури леопарды Валинов, такие же, как у королей островного
Эвеленда. Только те поддерживают золотой скипетр, а эти - золотую
же звезду, увенчанную графской короной. Правда, мои леопарды держат
тонкий серпик растущей луны, но это уж так положено - младший.
всей городской стене, а не только у ворот и в цитадели. И понял мой
замысел только тогда, когда изловили ночью неприметного человечка с
письмом. От Гельмунда письмо, к городским синдикам и цеховым мастерам.
Он, видать, клериком заделался: за две недели трижды пергамент портил.
Да только все письма не по адресу попали. А если и дошло хоть одно,
толку с того оказалось немного, потому что первое из них читали глашатаи
вслух на торговой площади вчера утром, ровненько после ночного веселья.
И под копыта коней брошен был давешний трофей - серенький щит
рыцаря-торопыги.
обломал зубы о карисские стены. Приехал на коне и со свитой, а уехал
на повозке и под стражей. Правда, тогда за этими стенами было воинов
раза в два побольше. И возглавлял оборону Дэниел. Дэн Железная Рука.
Маршал Дэн. А я - вовсе не Учитель, хотя и похитрее буду, да и циничнее
намного. И Гельмунду уже не тридцать. Вот он и остерегается теперь,
надеется, что Карисса сама откроет ворота. Зря надеется.
на уме. А вот что будут делать рыцари Ордена? Говорят, что они неживые.
Говорят, что они Не-мертвые. Говорят, что под шлемами у них звериные
морды. Или черепа. Говорят... Говорят... И наплывает из темноты
что-то, похожее на закованного в латы человека с головой не то собаки,
не то волка. Э, нет, так не пойдет. Только не спать!
из тазика с водой, и не поверишь, что отражение. Точеное лицо осунулось - ну
точь-в-точь вурдалак, ночью увидишь - испугаешься. Голубые
глаза стали еще красивее - оттенены не сходящими уже с неделю синяками.
Светлые кудри свалялись, как войлок, причесывай, не причесывай - все
едино. И шлем уже начал лысину протирать. А мне всего двадцать
четыре. Нет, хорошо что это не настоящее зеркало. Поди-ка, расколи
бронзовый лист. А так зачерпнул воды, побежала рябь - и рожа исчезла,
как не было. Холодная, зараза! Но сон смывает хорошо.
Потом на Суконную, к Рэду-портному, пьянице рыжему. Пусть за одну
ночь сочинит платье по последней моде, да такое, чтобы все придворные
щеголи рты поразевали. Втрое заплачу. А потом - в загул. Всех перепробую,
от служанок кабацких до графских дочек. И обязательно навещу
Линду. Плевать мне, что ей уже под тридцать и слывет старой девой.
Если надо, опять полезу в окно, как тогда. И пускай Рудольф Де Брас,
братец ее, за меч хватается. Теперь он мне не противник. И вышибут меня
обратно в Кариссу, ровно по папенькиной просьбе - поближе к герцогу
Таалю, родовому нашему врагу. Да куда уж ближе!
по крайней мере. А там уж как кости лягут. Это только поговорка такая,
что победителей не судят. Судят, да еще как. Как маршала Дэна. Простодушный
ты мой учитель, как мне тебя не хватает!
терпеть всю эту дурацкую карусель и созрел нарыв из злобы и обиды,
готовый прорваться в любой момент? Не тогда ли, когда высокомерно отмахнулись
от меня на военном совете, а старого Ральфа, который три десятка
лет командует карисской гвардией и уже четырех королевских наместников
здесь повидал, и вовсе в зал не пустили - неблагородный,
мол? Или раньше, когда Его Высочество, сопляк рыжий, смотрел на меня,
белый от злости, будто хотел отправить на конюшню пороть? Смотрел, а
сказать ничего не мог - мешало брошенное к его ногам бело-черное, в
шахматную клетку знамя Ральфа Ландваля, рыцаря винделандских кровей,
нашедшего свой конец в мутном Лейне. Да, наверное, уже тогда. Хотелось
плюнуть на все и просить отставки. Капитан Ральф удержал. Ральф и
виконт Деррик. Жаль виконта. Погиб, прикрывая отступление. Просто остался
на том берегу. Как на другом берегу реки, отделяющей этот мир от
мира теней. А все по вине сопливого мальчишки и придворных блюдолизов.
рыцарь, а ведь его слово тогда могло оказаться решающим... Неужели
и я когда-нибудь стану таким же? Не знаю. Но Дэн же не стал! Ага,
вот и сидит в своем поместье. И хорошо, что в поместье, а не в тюрьме
вместо Гельмунда. Так, что-то я опять засыпаю. Воды и немедленно....
Андольф, придворный до мозга костей, объявил перед построенными во
дворе цитадели войсками новый приказ. "Для охраны здоровья и благополучия
Его Королевского Высочества..." Короче, бросить Кариссу на
произвол судьбы, "оставив гарнизон численностью в три сотни человек
под командованием благородного сэра Эдреда" и запереть все оставшееся
войско в крошечном, но якобы неприступном замке Илвит, где и расквартировать-о
его как следует негде, и разместить припасы на случай осады...
Неприступный, как же... Да его и брать никто не будет. Обложат,
как в мышеловке, и через две-три недели придется самим выходить сдаваться.
Да и колодец в Илвите поганый, вода мутная. И раздались голоса:
"Никуда не уйдем!", "Измена это!", "Эдред? Это который так от переправы
драпал, что Их Высочество обогнал?" Капитан Ральф рявкнул на
загомонивших солдат, вышел вперед и твердо сказал:
своей армии Его Сопливое Высочество положил на переправе. Часть
оставшихся стояла не в Кариссе, а в том самом трижды неладном Илвите.
А здесь были люди Дэна: гвардия, пограничники, ополченцы. Те, кого в
этот позорный поход не взяли. А королевских против них - впятеро
меньше. А гул нарастал и уже ни я, ни Ральф его бы не остановили.
гвардейцев, будь он трижды проклят, рявкнул басом:
И взглянул на сэра Андольфа сверху, поднятый на руки солдатами.
нерадивого, лучника весь сон испаряется, когда он понимает, что
вместе с ним не спит его маршал, даже если этот маршал - обычный самозванец.
этим, сочтя кольчугу излишней роскошью. Он уже предвкушал,
как ударит в лицо холодный и влажный ночной ветер, и сон исчезнет сам
собой, но тут в дверь тихо поскреблись. Ругнувшись, Лайонел дернул ее
на себя, и в комнату буквально упал наполовину непроснувшийся мальчишка-аж.
видеть.
подражая этим жестом маршалу Дэниелу, и резко спросил:
особо доверенные лица, вроде барона Герберта. Это-то кто, интересно?
тот наемный, из бродячих, вроде.
критически оглядел себя. Да, хороши сапоги, как глину месил. Будить
никого из пажей не хотелось, и Лайонел для приблизительной чистоты сам
прошелся по ним щеткой. Потом сменил обычный плащ на парадную накидку,
вышитую серебром и отороченную полинявшим уже мехом куницы, и счел
Контровский Владимир
Перумов Ник
Володихин Дмитрий
Круз Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия