душных людей, но сжалился над тобой, решил предупредить. Опасный тип, очень
опасный...
дверь.
отдела Смольного -- колобок в мешковатом костюме, сшитом фабрикой
Володарского задолго до выхода оной на мировой рынок, и в тяжеленных очках с
миллионными диоптриями. Обычно близорукие люди кажутся беззащитными и
слабыми. Глава протокола мэрии был явно не из их числа -- убогий наряд и
толстые линзы, неведомо как, лишь подчеркивали его властность и показную
уверенность в себе.
он знал, где можно подловить и задать вопросы приехавшему с официальным
визитом премьер-министру Канады или президенту ЮАР. Только он знал, кто и
когда прибывает с неофициальным визитом, и мог организовать соответствующую
"утечку" информации. Лизавета частенько выезжала на официозные, или, на
телевизионном языке, "паркетные" съемки, и была хорошо знакома с
протокольным начальником. Тем не менее она не могла даже предположить, с чем
связан столь поздний, неформальный и неожиданный визит.
цветастого кресла. Он, человек, отвечавший за этикет и при коммунистах, и
при демократах, безусловно, умел держаться непринужденно при любых
обстоятельствах. -- А я по вашу душу, по вашу душу. Вы даже можете
догадаться почему. -- Начальник протокола на секунду замолк, увидел, что
Лизавета не собирается гадать о причинах его прихода, и посерьезнел: -- У
меня к вам разговор, очень важный! -- Пал Палыч мельком глянул на двух Саш,
топтавшихся у выхода, -- пора, мол, и честь знать, разговор будет
конфиденциальный.
минут на пятнадцать?
двора, -- сказала Лизавета, однако удерживать никого не стала.
церемониймейстера Смольного потихоньку превращалась в нахальство.
нее включились...
говорили, что вы девушка ершистая.
правилами хорошего тона вальяжность моментально исчезла.
ценная. -- Пал Палыч снова взял себя в руки и опять держался барином.
времени -- весьма оригинальный ход мысли.
Петербурге. Дело ведь не только в личностях. Дело в концепциях. И победа той
или иной концепции роковым образом может повлиять на судьбу Петербурга.
поддержал Лизавету Пал Палыч, -- именно концептуальный, именно! -- Он явно
слышал термины "юмор", "сатира", "сарказм", но только на уроках литературы в
школе, и до сих пор пребывал в уверенности, что это нечто абстрактное, для
жизни непригодное. -- Чрезвычайно необходимо добиться того, чтобы реформы в
городе продолжались. Ведь сменить курс -- проще простого, а вот довести дело
до конца... Это, я вам скажу, не каждому под силу...
деловой разговор. Увертюры хороши в опере или на светском рауте. Правда,
многие полагают, что без предисловий не обойтись и на переговорах любого
уровня, но Лизавета, приученная работой к стремительности, моментально
уставала, когда при ней велись пустопорожние разговоры.
хозяина, спинным мозгом чувствовал настроение собеседника. Он кашлянул и
сменил стиль общения.
и хотел бы, чтобы с нами работали вы.
Палыч словно специально нарывался на комментарии. Теперь он разыгрывал
резидента: "наш кандидат", "мой штаб".
воззрений, стараетесь скрыть, на кого, собственно, предстоит работать -- на
ЦРУ, Интеллидженс сервис или Дефензиву.
завсегдатай дипломатических приемов, не мог не оценить. -- Но я повторяю
свое предложение. Так вы согласны работать на нас?
больше превращалась в разговор слепого с глухим.
заветную фамилию.
предвыборного штаба:
консультант из Москвы. Они там проводили какие-то социологические
исследования. Журналистская работа -- интервью, круглые столы, брифинги, как
обычно.... -- Услышав слово "Москва", Лизавета насторожилась. За последние
два дня она слишком часто вспоминала столицу нашей Родины, и воспоминания о
последней командировке туда нельзя было назвать приятными. Вновь всплыла
мутная история со смертью помощника депутата и школой двойников. Ведь она же
в Москве и проболталась о последних словах толстяка в бежевом костюме. Ее
слышали, как минимум, двое. Теперь эта почти вытесненная из памяти история
вновь занимала ее мысли, да еще приплюсовалось исчезновение гримера, мастера
портретного грима, мастера по производству двойников. "Интересно, кто же
такой этот их московский консультант?" -- подумала Лизавета. Пал Палыч тем
временем продолжал журчать об оперативно-предвыборной работе:
что ваше появление произведет благоприятное впечатление...
депутаты Балашовым? Тоже возможный вариант", -- подумала Лизавета.
посвящать его в детали своего участия в предвыборной кампании Балашова. Та
история с убийствами почему-то не просочилась в прессу. Сам Андрей
Григорьевич тихо исчез -- по слухам, обосновался не то в Монте-Карло, не то
в Лихтенштейне, -- "Искру" объявили банкротом. Рецидивиста Голованова так и
считали убийцей прокурора Петербурга, а тех, кто убил самого Голованова и
журналиста Кастальского, попросту не нашли...
вопрос почетче, так, чтобы мог ответить даже компьютер, -- односложно "да"
или "нет":
приглашали в штаб, визжали и пищали от восторга и задыхались от
благодарности -- еще бы, их заметили и даже приобщили!
успокоился. Лизавета не стала его разубеждать.
скажу, что вы согласны? -- Церемониймейстер вдруг забыл о том, что надо быть
манерным и лощеным, он радостно потирал ручки, что, конечно, не "комильфо".
Так, потирая ручки и слегка ежась, Пал Палыч встал и начал прощаться.
радуется.
Палыч опять вспомнил о своем служебном предназначении и легонько пожал ее
ладонь -- именно так положено прощаться с дамами после деловых переговоров.
Байков:
же департаменте нашей мэрии принято работать с такой невообразимой, почти
космической скоростью? Лгут! Лгут наши писаки насчет засилья бюрократии.
визит? -- Саша с подозрением относился к чиновникам.