Чтение 16–й страницы книги ~Следователь по особо важным делам~

Может быть, ему не понравилась моя физиономия?

Тоже бывает. Или гордыня? Как-никак-он главный агроном, имеет некоторую
власть над людьми... Кто-то из великих говорил, что не всякому человеку
власть по плечу. А тут какой-то следователь осмеливается затронуть
начальственную персону. Мне с такими людьми приходилось сталкиваться не
раз. Я вспомнил, как разговаривал с ним по телефону директор совхоза. "Не
в службу, а в дружбу..." Ведь Емельян Захарович ему в отцы годится. Не
говоря уже о том, что руководитель - он, Мурзин.

С другой стороны, Ильин хорошо знал Залесскую еще в Вышегодске. В
Крылатом говорят почему-то о ее встречах. с ним, а не с кем-нибудь другим.
И сегодняшняя реакция... Все это наводило на размышления...

К вечеру у меня разыгралась ангина. Моя старая недобрая приятельница
заботливо следовала за мной повсюду. Я пополоскал горло отваром ромашки,
приготовленным все тем же Савелием Фомичом, и валялся на постели с
укутанным горлом.

Старик предложил вызвать врача, но я отказался. Знаю наперед все, что
он скажет: лежать, стрептоцид, полоскание, согревающий компресс. Может
быть, еще горячее молоко со сливочным маслом.

По радио передавали совхозные новости. Во многих бригадах жатва
подходила к концу. Молоденький женский голос, мне показалось, Линевой,
секретарши директора, назвал передовые бригады.

- Жена участкового? - спросил я у сторожа, хлопотавшего возле меня.

- Галка. Она, - кивнул Савелий Фомич.

- "...Парад отстающих опять возглавляет бригада Шамоты. На ее участке
убрано зерна всего лишь с пятидесяти четырех с половиной процентов
запланированной площади...".

- Вот завел порядки, - проворчал сторож.

- Кто? - спросил я.

- Ильин, кому еще. Мало на совещаниях головомойку устраивают, нет, надо
перед всеми людьми срамить...

- "...Видно, работникам этой бригады понравилось ехать на осле..." -
задорно проговорила дикторша.

- Ишь изгаляются... Никакого стыда нету, - негодовал Савелий Фомич.

- Что, у вас в хозяйстве разве есть ослы? - полюбопытствовал я.

- Шаржа, так, кажись, называется, - пояснил сторож. - Кто впереди -
это, значит, на спутнике несется.

А кто хуже всех - на осле.

- Наглядная агитация, - сказал я.

- Не агитация, а сплошное издевательство. Откуда Шамоте план взять?
Там, видишь ли, в прошлый год ребята молодые поднабрались. Хорошая бригада
была. И футбольная команда почти вся из них... Чего Ильин этот взъелся на
Шамоту, не знаю. А только месяц назад, аккурат перед самой косовицей,
главный агроном почти всех их парней в город угнал. Учиться на
механизаторов. Вот и оголили бригаду.

- Только из этой?

- Из других тоже. Но по одному-два человека. А тут - разом дюжину
лучших работников. Это зачем человеку три года кряхтеть над книжками-чтобы
руль трактора держать? Так, для городского баловства. Ить за счет
совхозных денежек. Теперь над бригадиром насмехаются...

- Неужели главный агроном не подумал, не укрепил другими кадрами?

- Подумал, укрепил! На него как найдет. Одному прямо ковровую дорожку
стелет, а другому-кукиш с маслом, прости меня, господи... А футбол
теперича - тю-тю, плакали наши награды. - Я вспомнил про вымпел за первое
место в районных соревнованиях, красующийся в кабинете директора. -
Говорили Емельяну Захаровичу: круто берет наш главный. Что об стенку
горох...

- А урожай как?

- Это еще посчитать надо будет. Ильин-то без году неделя, а уже
командует, будто век тут прожил,., И никаких возражениев не терпит.

В том, что он резок и крут, я убедился сам. А Савелий Фомич продолжал:

- Как с цепи сорвался. Все ему не так, все не этак. - Он покачал
головой. - Ничего. Укатают Сивку крутые горки. Мы вс" видывали...

Что они видывали, он так и не досказал. В коридоре послышались шаги. Я
был единственный обитатель совхозной гостиницы. Значит-ко мне.

С тех пор как за мое питание взялась Серафима Карповна, каждый вечер в
это время обычно приходила голенастая, нескладная девочка Настя, укутанная
в мамкин платок. "Сноха", - отрекомендовала ее Ищенко. Это юмор.

Настя приносила судок с нехитрым обедом. Всегда обильным и
по-деревенски добротным. Серафима Карповна считала, что хорошая работа
может и.меть место только при создании соответствующих условий.

Постучали. На пороге появилась сама Ищенко. Сторож ретировался.

Серафима Карповна поставила судок на стол, сняла плащ.

- Хвораете?

- Немного.

- А вы поешьте. Для здоровья лучше...

Горло болело, и есть совсем не хотелось. Но, чтобы не обидеть
оперативника-хозяйку, я налил в тарелку горячего душистого борща.

- А Ильин действительно был вместе с Залесской в Североозерске, - вдруг
сказала Серафима Карповна. Я прекратил есть. Вернее, попытку проглотить
хоть несколько ложек. - Только он был с ней не в ресторане, а в кафе.

- Это могут подтвердить?

- А как же. Буфетчик и уборщица. Там самообслуживание, официантов нет.
По фотографиям признали.

- И часто их там видели?

- По крайней мере два раза.

- Жаль, что я узнаю об этом только сейчас, - сказал я в сердцах.

- Стараюсь, Игорь Андреевич. - В голосе Ищенко послышалась обида.

Лично я был недоволен темпами расследования. Ищенко это чувствовала.
Иной раз моя верная и (я в этом убедился) невероятно работоспособная
помощница успевала за день дважды побывать в райцентре. Ъоюсь, что в
Североозерском РОВДе ее уже встречали со страхом. Во все концы летели
запросы, требования, телефонные звонки... Это помимо тех сведений, которые
она собирала здесь, в Крылатом.

- Знаю, знаю, - поспешил я успокоить ее. - Понимаете, хотя бы вчера...
Разговаривал я днем с Ильиным. Мне бы очень пригодилось то, что вы
сообщили.

- Может, не велика беда? Встретитесь еще.

- Может, и не велика... - Я подумал, что факт однойдвух встреч в кафе
Североозерска еще ни о чем не говорит.

Случайно встретились. Не совсем они чужие-земляки вроде. - А
подробностей не помнят?

- К сожалению, нет. На бойком месте это заведение, у автовокзала.
Всегда народу много.

- Но вс" же запомнили. Почему?

- Ильин там до сих пор частенько обедает.

- Еще хуже, - сказал я почему-то вслух. - Тем более встреча может
выглядеть правдоподобно случайной...

Ищенко меня поняла:

- Трудно было с ним?

- Я, Серафима Каргювна, присочинять не умею. Да и не подобает, как в-ы
сами знаете...

Она улыбнулась:

- Придумка придумке рознь. Но в отношении Ильина у нас с вами
действительно пока ничего существенного нет.

- Будем искать, - сказал я.

Итак, Ильин скрыл, что встречался с Залесской в районе. Впрочем, я у
него об этом не спрашивал. Но он вообще отрицал дружеское, приятельское
общение с обоими супругами...

Серафима Карповна приняла мою задумчивость за желание остаться одному.
И собралась уходить.

- Ну, отлеживайтесь, Игорь Андреевич. С такими болячками не шутят. Вон
в журнале "Здоровье" пишут, какие пошли осложнения от всех заболеваний.
Жена небось далеко, приказать некому...

- Приказчиков хватает. Жены - нет. И между прочим, не было...

- Как же так? - Она непроизвольно снова опустилась на стул.

- Да так. Не пришлось.

- Нехорошо, - сказала Ищенко. Я ждал обязательной в таком случае
народной мудрости, пословицы или поговорки, но Серафима Карповна
повторила: - Нехорошо одному.

Тоскливо.

- Зато работе не мешает, - отшутился я.

- Семья работе не помеха. Наоборот. Уж сколько я мотаюсь. Иной раз
детей и мужа по месяцам не вижу. Все равно знаю, в Барнауле они, и душа
спокойна. Что они есть. Не представляю, как так можно...

- Много у вас детей?

- Четверо. - В ее словах прозвучала нескрываемая гордость. И нежность.

- Большие, наверное?

- Старший уже семью имеет. Младшенькой-тринадцатый пошел. Правда, трое
не мои, мужа. Разве в -этом дело? Я считаю, кто воспитал, тот и родитель.

- Это так родители считают. А дети?

- Вырастут, ответят.

Я подумал о Кешке. Интересно, сможем ли мы стать родными друг другу?..

Еще я подумал, как Ищенко удается сочетать службу с воспитанием детей.
И не родных. Дело, по-моему, очень и очень деликатное. И я спросил об этом
у нее. Осторожно.

К моему удивлению, Серафима Карповна отнеслась к этому с юмором.

- Решил посадить на чужую шею троих, а ему вместо этого еще и четвертую
подкинули. Я почти все время на колесах... Вот так-то получается иной раз
в жизни, Игорь Андреевич. Но Гриша мой не в обиде. Он и сам детей любит. А
мать нужна обязательно. Ой как нужна. Пусть даже такая приходящая, как я,