людей, как сквозь овечье стадо, не извиняясь. Люди, чувствуя силу бандита,
сами уступали ему дорогу. Знакомых в смене не оказалось, но Садко легко
решил проблему. Положив в свой паспорт 20 долларов, он протянул его
пограничнику.
дорогих часах Садко, золотой цепи на шее, мобильнике, прикрепленном к
толстому поясу джинсов.
деньги перешли к пограничнику.
пропускаемой вне очереди. Садко легко справился с этим сам. Он шел впереди
УАЗа и только покрикивал:
?Жигулей? и встал на дороге у Садко.
одной рукой. Тот проворчал:
мог бы и мордой по асфальту потереть.
куда менее разборчивы, чем их русские коллеги. Удовольствовались десяткой,
и, если бы Садко не напомнил им, что следует проштамповать паспорта, не
сделали бы даже этого.
земли, и море то исчезало за густо росшими деревьями, то вновь появлялось,
когда шоссе забирало вверх. Недостроенные коробки санаториев, заброшенные
дома отдыха, пустынные пляжи навевали тоску, напоминали о начавшейся, но так
и не закончившейся прочным миром войне.
Давид, - теперь даже смотреть на него не хочется.
отозвался Шпит. - Ты правильно решил, нужно вовремя спрыгнуть с паровоза,
пока он не пошел под откос. Я всегда говорил, что ты самый умный их всех
братьев.
невозможно понять, в какую сторону едешь. Солнце то светило в лобовое
стекло, то жарило слева, то пекло в затылок. Наконец подъем кончился, и
Давид показал на небольшую стоянку у ржавого остова летнего кафе.
наступает мгновенно: не успеешь оглянуться, как обвалится кромешная мгла.
из-за руля, - чуть что, трижды посигналишь.
тропам Шпит и Садко. Давид ступал бесшумно, но камни то и дело срывались с
тропинки из-под ног бандитов. Давид добрался до низкого старого дуба с
дуплом и повернул в чащу. Спускаться по откосу, не держась за ветки
деревьев, было невозможно, таким он был крутым. Где-то внизу, за густой
растительностью, журчал ручей, чирикали птицы. Среди этого почти эдемского
спокойствия звучал злобный мат сочинских бандитов.
постоял несколько секунд, чтобы сориентироваться, а затем исчез в кустах.
ловушку, бросил и больше никогда не вернется.
заскрежетали камни. - Один отвалить не смогу, помогите.
оказались на небольшой полянке среди густых зарослей. С трудом вчетвером
отвалили каменную глыбу, разгребли хворост, под ним оказался деревянный
настил. Ломая ногти, Давид вынул доски и отвернул края прорезиненной ткани.
Он привел бандитов к одному из тайников с оружием.
котором был упакован автомат с подствольным гранатометом, новенький, еще в
заводской смазке.
абхазы перестреляли.
патронов к ним не отыскать, то наоборот. В последний раз, когда ты мне
продал ящик гранат без запалов, меня мои же ребята чуть на дереве не
вздернули. Уж лучше камнями бросаться, чем гранатами, которые не взрываются.
подствольный гранатомет от заводской смазки. - Как я понимаю, - прошептал он
Давиду, - ты собрался повоевать последний раз в жизни. Так что оружие тебе
больше не понадобится.
придется повозиться. Лишь бы времени у нас на это хватило. В Абхазии дороги
не то что в России, тут десять машин за сутки от силы проедет.
дальнего угла ящика коробку с детонаторами.
взрывного действия?.
потом в банк менять обрывки на целые банкноты.
институте на военной кафедре чего только не изучал, думал, никогда не
пригодится, а потом оказалось, что еще мало меня учили.
знали свое место. Их взяли с собой на дело, чтобы стрелять и убивать, а не
лясы точить.
бандитов, - таких автоматов даже в действующей российской армии - раз два и
обчелся.
с кем, разве что с чеченами.
Те были заодно с абхазами. В свое время даже воевали на их стороне.
проехать горный участок дороги. Что, Давид, невесело смотришь?
я тебя не кину, свой процент получишь, как и положено, за наводку. Но
подумай, стоит ли отказываться. Это твои деньги, деньги твоих братьев. Ты их
не возьмешь - возьмут абхазы. Неужели твой дом, в котором они сейчас живут,
меньше стоил?
по-вечернему прохладным, прозрачным. В такую бы погоду сидеть на террасе
собственного дома, увитой виноградом, курить хорошую сигарету, попивать
молодое вино и смотреть на море, долго и бездумно. Есть вещи, которые
завораживают всех: бегущая вода, танцующее пламя и накатывающие на берег
волны.
поинтересовался Шпит, когда машина тронулась.
одно из них не было убийством. Я воевал.
раз лишь за то, что он мешает тебе жить. То ли своим богатством, то ли
бедностью, то ли агрессивностью. Не суть важно. Ты в глаза своим жертвам
смотрел?
вчера человек моим соседом был, а через пару дней я в него целился, а он в
меня. Весь вопрос в том, кто раньше на спусковой крючок нажмет.
два дома от меня на набережной жил. Никогда дружны мы не были, в гости друг
к другу не ходили, иногда мои племянники с его детьми вместе играли. Его
глаза я на всю жизнь запомнил, стеклянные, остановившиеся, ни мысли в них,
ни страдания, ни злобы, просто удивился человек, когда понял, что умирает.
стрелять не будешь. Деньги поделим, как и договаривались.
лишь навредить можешь.
патронами рожок автомата. - В бою, как в драке: если уж замахнулся, то бей,
иначе проиграешь.