оторвать от нес глаз, потому что, отвернувшись, затем вынужден
настраиваться, чтобы узнать ее, и что-то неприятное есть в этой
необходимости вглядываться в изменившиеся черты, чтобы восстановить образ
и отношение к нему.
не по себе от той лихости, с которой Валера гонит машину сквозь ливень, но
Людмила спокойна, успокаиваюсь и я. Нужно привыкать к сюрпризам моих
друзей, а на сюрпризы они не скудеют, и будь я проклят, если это мне не
нравится. Все-таки в глубине души я не принимаю их всерьез и словно
присутствую при играх детей не моего поколения и потому для меня
любопытных. Любопытство это небезопасно, о чем и свидетельствует царапина
на моей скуле. Но игры детей всегда небезопасны для взрослых.
оказываемся в небольшом тупичке под скалой. Справа от нас сплошная завеса
дождя, а мы будто в полупещере. Валера выключает зажигание и
поворачивается ко мне. Пауза чуть-чуть затягивается. На загримированных
лицах трудно угадать выражение, и я все пне нахожусь в стадии узнавания,
ведь передо мной совсем другие лица, к каким я уже привык, я ловлю себя на
желании активно разгримировать их, чтобы предугадать характер предстоящего
разговора.
объяснений. Но вы мне нравитесь. Вы мне очень нравитесь. Валерка не даст
соврать. Будь все по-другому...
спинку своего сиденья, и смотрит на меня своим типичным взглядом, в
котором в искуснейшей пропорции замешаны любопытство и равнодушие. А мне
кажется, что я имею дело не с двумя, а с четырьмя человеками, потому что
на каждую фразу, чтобы откликнуться сознанием, мне нужно условно
разгримировать каждого, и только тогда фраза полностью доходит до меня.
Это, однако же, утомительно и неприятно. Решаюсь брать инициативу в свои
руки.
сказала, все по-другому, я бы решил, что люблю эту женщину. Но я не люблю
ее, потому что взгляды наши хотя и ладонь к ладони, но не рукопожатие...
значит, уже вызрела догадка, а я лишь упорно навешивал замки.
жизни вы ничего не понимаете. Не обижайтесь. Если бы мы сдали все, что там
взяли, то это те самые улики, которые нужны ментам, чтобы законопатить
мамашу до старости. Если она будет молчать и не назовет боссов, они
вытащат ее из лагеря года через два и устроят прилично. Это же мафия. Они
скоты, но своих в обиду не дают. И никакие перестройки не справятся с
ними, потому что все хотят жить, как хотят, а не как это нужно каким-то
там идеологиям.
боссов, и про деньги...
имеет! Ни где, ни сколько...
серо-зеленых, а может, голубых глаз. Потом вдруг срывает парик. Ее
чудесные русые волосы, словно освободившись от пут, распадаются по плечам,
и кажется, будто они жмутся, прижимаются к ним, обиженные насилием парика.
всего лишь пришлось переспать кое с кем.
меня, как на подопытную лягушку, которую только что начали искусно
препарировать. А скорее всего это не он так смотрит, а я себя так
чувствую.
разочарован моим поведением.
языке какая-то ерунда.
Если бы я была сейчас, как в пятнадцать лет, я побежала бы за вами, как
бездомная собачка.
же помню, ты и в пятнадцать была такая же стерва.
будто только ему.
спал с моей матерью за перегородкой, которая даже до потолка не доходила.
До чего ж ты противный с этими грузинскими усами!
качестве подсадной утки?
сексопатолога. Модный. Умный. Пять рублей за вход. Вот он сказал, что
любовь-это реализация инстинкта размножения. Возразить трудно, правда? Но
все равно он козел! Я ему сказала: "Размножайтесь, если хотите, а я хочу
любить!" И все мне хлопали. Вы говорите - подсадная утка, и вы правы. Но
если бы и я так думала, то вы б меня больше не увидели. Я знала, даю вам
честное слово, я знала, что с вами ничего не случится. Валерка вот, он
сильней вас, он кий на шее ломает, но у него не получилось бы, началась бы
драка, а тот амбал, он же бывший чемпион по вольной борьбе, потом бы
Валерку пришлось отхаживать.
ползал по земле и хрипел, как свинья.
меня с самого начала.
затащить вас в дом, он же понял, что вы там не случайно, а когда вы
свистнули, он решил, что в саду еще кто-то есть или на подходе, и потащил
вас.
не участвовал. Вы обманули меня.
свою и сжимает ее крепко, даже очень крепко, и я теряюсь перед такими
приемами, то есть не могу вырвать руки, это будет откровенной грубостью, а
позволяя ей эту подозрительную нежность, я как бы оказываюсь в роли
обиженного, но сговорчивого соучастника. Только сейчас начинаю
догадываться, как она опасна, эта рано созревшая девица, как необъятен и
непредсказуем арсенал ее воздействия. Еще чуть-чуть - и запахнет серой.
понять! У нас не было другого выхода. Без третьего человека все пролетало
мимо. Это был единственный шанс на всю жизнь. И снова вам говорю, я знала,
что с вами ничего не случится, я это поняла, когда вы меня второй раз с
лодки скинули, когда руку мою перехватили и скинули. И вообще, о чем мы
говорим? Ведь если все получилось, как я была уверена, значит, я права.
Ну, допустите просто, что я угадала в вас что-то, что вы сами о себе не
знаете!
что-то принципиальное, чтобы выкарабкаться из роли соучастника или, хуже
того, марионетки...
меня и обезоруживает.
не переживайте, это он весной пристукнул администратора из "Ривьеры", так
что по нем "вышка" давно плачет.
искать, и милиция в том числе.
меня за руку, которую я только что очень деликатно высвободил.