— Христо, я вижу, ты все про всех знаешь… — Савелий серьезно посмотрел ему в глаза. — Добудь мне адрес полковника Бойко. Хочу с его родными связаться, рассказать им, как он погиб, и вспомнить вместе с ними, каким отличным мужиком он был…
— Мы бы и сами это сделали… — Христо помрачнел: видимо, ему часто приходилось выполнять такие печальные поручения, — но у полковника в России нет никого, всю его семью вырезали узбекские националисты в дни ферганских событий десятилетней давности. — Он налил еще по стопке. — Давай выпьем за братство славян! Что бы там ни говорили политики, но наши народы всегда останутся братьями!
— Да, политики… — презрительно поморщился Савелий, вспомнив, какими словами клял их Бойко.
— Говорят, оптимисты — это не информированные пессимисты… — задумчиво произнес Христо. — Поверь мне, Бешеный, иногда гораздо легче не знать правду, чем ее знать.
— Ты больше чем прав! — согласно кивнул Савелий: он все это испытал на себе не раз.
— Американцы натравили на нас всю Европу, — продолжал Христо Гранич. — И все лишь из-за банальных денег: немецким электронщикам нужна наша медь, которую они считают почти своей, — ведь она у них под самым боком; американцам не нравилось, что наши легковушки «Юго» продаются в Штатах не хуже японских, а в Европе наш табак покупали даже охотнее, чем их. Разве дело в косовских албанцах? Те еще пожалеют, что пошли на поводу у американцев: из них такие веревки будут вить, что они сами к нам за помощью побегут…
— Еще как побегут! — Савелий покачал головой: «Как удивительно происходит порой с незнакомыми людьми! Казалось, совсем недавно познакомились, а мысли наши и точки зрения полностью совпадают…»
— Ты, наверное, не знаешь, но Югославия с восемьдесят первого года сотрудничает с МВФ.
— Вот как? — Бешеный действительно впервые об этом слышал.
— Да, Югославия первая из соцстран пошла на это. И что мы получили? Уже через пять лет МВФ имел возможность контролировать большую часть нашей экономики. Раньше Сербия получала государственные дотации, к середине восьмидесятых она их лишилась — и тут же начались проблемы между нашими федеративными республиками. Вот откуда «растут ноги» нашей гражданской войны! Международный валютный фонд еще в конце восьмидесятых годов заставил провести у нас приватизацию. В Хорватии и Словении все для них пошло как по маслу — и немцы сейчас фактически контролируют там всю экономику. А мы в Сербии показали им фиг с маслом: они могли рассчитывать только на десять процентов от прибыли — и тогда западные журналисты по заказу международных корпораций начали делать из Милошевича фашиста и тирана.
— Надо же, а я совсем недавно думал именно так про Россию, — удивился Савелий.
— Да… только две страны во всем мире пока еще могут сопротивляться еврейским капиталам из МВФ: Сербия и Россия. Хотя и у вас, и у нас есть люди, которые пляшут под дудку Олбрайт — этой чешской еврейки, чья семья ухитрилась в конце сороковых вытащить из разрушенной немцами Чехии свои капиталы в Америку. Один ваш Велихов чего стоит! Знакома тебе эта фамилия?
— Даже очень! — недобро усмехнулся Бешеный.
— А ты знаешь, что к нему в Париж недавно приезжал такой персонаж вашей политической драмы, как Нугзар Джанашвили, этот паршивый миллионер-депутатишка, и они заключили между собой соглашение, нечто вроде договора о ненападении?
— Откуда такие сведения? — Савелий диву давался, как много известно Граничу.
— Ты что, Савелий Кузьмич Говорков, думаешь, что ты один Посвященный?
Савелий вскинул на собеседника удивленный взгляд, Подумав: «С ума сойти! Он даже знает мое настоящее имя? Откуда?»
— Разве Учитель не говорил тебе, что есть и другие, для кого борьба Добра со Злом стала целью всей их жизни?
Христо отвернул ворот рубахи, и Савелий увидел на предплечье своего собеседника такой же, как у себя, знак Посвящения — удлиненный светящийся ромб. Свечение этого знака мог увидеть далеко не каждый прошедший обряд Посвящения, а только тот, кто обладал Высшим Знанием.
Они, не сговариваясь, встали и, взяв друг друга за плечи, посмотрели в глаза. Савелий увидел в зеленых глазах Христо Гранича глубокую печаль Знания. А Гранич в голубых глазах Бешеного — железную волю и мудрую силу. Они еще несколько мгновений стояли, сжимая плечи друг друга крепкими руками, глаза их были грустными, но лица светлы и радостны: Учитель не ошибся в тех, кому он передал свои Знания…
«Когда ты общался с Учителем?» — мысленно спросил Савелий.
«Через год после твоего ухода подобрал он меня, умирающего, как и тебя…
— также мысленно говорил с ним Христо Гранич. — Много рассказывал он о тебе, но только тогда, когда удалился в Космос, наказал встретиться с тобой, объединить сильные стороны наших натур».
«Как же я рад обрести духовного брата! Помни…» — начал он, но Христо прервал его:
«Ты — во мне…»
«Я — в тебе!» — закончил Савелий, и они крепко, действительно как родные братья, обнялись.
Теперь Савелий уже ничему не удивлялся. И когда Гранич начал говорить о том, что Масонский Орден и МВФ — одно и то же, Бешеный только запоминал информацию и старался не задавать лишних вопросов.
В этот неспокойный, то и дело взрывающийся гудками сирен воздушной тревоги белградский вечер Савелий узнал, что на самом деле происходит под ковром, который ткут своими лживыми языками политики. Многое по-новому открылось ему, он и сам кое о чем догадывался, что-то уже знал наверняка — и все равно полученная Савелием информация — в таком объеме и с такими подробностями — заставила бешено заработать его мозг, отыскивая пути и способы распорядиться ею как можно продуктивнее.
Савелию немедленно захотелось домой. Но по своей воле он этого сделать не мог, требовалось получить «добро» от генерала Богомолова.
— Извини, брат, — сказал Савелий, — ты столько мне тут наговорил, что я не могу удержаться. Меня просто распирает от информации. Я могу отсюда связаться с Москвой?
— Да, можешь не волноваться, канал не прослушивается.
Савелий набрал номер сотового телефона Богомолова.
— Константин Иванович? — Савелий, как всегда, обрадовался, услышав в трубке бодрый голос генерала. — Крестник ваш звонит. Да, жив-здоров. Вот хотел вам рассказать, как тут хорошо отдыхается. Ну да, как вы и предупреждали, — настоящий курорт! Друзей встретил, все в порядке… Знаете, тут один мой новый знакомый такие умные и смешные анекдоты мне рассказывает
— вот бы вам послушать! Просто животики надорвать,..
— Так, крестник, анекдоты потом, а сейчас слушай меня внимательно… — Савелий насторожился: голос у генерала был уж что-то слишком серьезен. — Я тебе туда записку послал, возьмешь в нашем консульстве. Представишься как Мануйлов, тебе ее и отдадут. Я тебя предупреждаю: в записке одна просьбочка моя, так ты выполни ее поскорее, не затягивай, ублажи старика. Не только прошу, но и настаиваю на этом!
— Конечно, Константин Иванович, обязательно. Мухтар постарается!
— Ну-ну. Давай действуй-злодействуй!
Богомолов отключился. Савелий недоуменно посмотрел на Христо: откуда генерал знал, что он именно сегодня позвонит ему? И что за «просьбочка» ему заготовлена?
— Извини, Христо, водку мы потом как-нибудь допьем, ладно? — Савелий встал и направился к сумке с вещами. — А сейчас мне надо срочно в наше консульство. Довезешь?
— Конечно, довезу.
Больше ни о чем не говоря, они сели в машину Гранича и вскоре уже прощались перед входом в консульство России в Сербии.
— Вполне возможно, что сейчас тебе предстоит выполнить нечто такое, что поможет моей стране гораздо больше, чем посланные Россией ракеты. — Христо как-то странно посмотрел ему в глаза.
— Ты — во мне… — тихо проговорил Бешеный, выставив вперед правую ладонь.
— …я — в тебе! — поставив свою ладонь напротив ладони Савелия, торжественным голосом закончил Христо несущую вечный, ясный, но одновременно и таинственный смысл фразу их общего Учителя.
Между их ладонями проскочила сильная искра, потом ладонь каждого засветилась и из них друг другу навстречу устремились яркие, мощные потоки света. Так продолжалось несколько мгновений, пока потоки встретились, смешались, яркость усилилась многократно, лица Савелия и Христо осветились каким-то благословенным светом, тела их вздрогнули, ровно посредине свет разомкнулся, и энергетические потоки вернулись в их тела…
В секретариате консульства Савелий читал записку Богомолова. Ее содержание, похоже, соответствовало тому, что напророчил Бешеному его энергетический брат Христо.
Говорков вышел на улицу, поймал такси и попросил отвезти его на вокзал. Он срочно мчался в Боснию, в городок, где был расположен штаб российского миротворческого батальона…
А всего неделю спустя Савелий, сидя на броне российского БТРа, совершил вместе с шестьюдесятью десантниками тот самый знаменитый марш-бросок через всю Югославию — из Боснии в Приштину, столицу Косово. Та записка Богомолова, которую он поздним вечером получил в нашем консульстве, была секретным приказом об этом марш-броске. Так Савелий лично поучаствовал в перекройке политических и стратегических планов НАТО, надеявшейся обойтись в Косово без наших миротворцев, но мы, так неожиданно для них взяв под свой контроль аэропорт в Приштине, поставили НАТО перед фактом своего участия.
Вот как уместно иногда бывает оказаться в нужном месте и в нужный час! Савелия, как обычно, вела его судьба…
Лишь только после этого триумфального марша Савелий вернулся в Москву. О часе прилета он сообщил одному Воронову, и тот встречал Савелия на своей машине.
По-братски обнявшись, похлопывая друг друга по плечам, они внимательно взглянули в глаза друг другу, словно пытаясь найти изменения, потом, не сговариваясь, подмигнули и дуэтом задали один и тот же вопрос:
— Ну, как ты?
И рассмеялись — заразительно, облегченно.
— Ладно, пошутили… — Андрей стер с лица улыбку. — Рассказывай, как там, тяжело было?
— Хлопотно это, братишка! — Савелий глубоко вздохнул. Они сели в «Жигули», и Бешеный начал рассказ о своих ощущениях, о том, что происходит сейчас в Югославии и каких друзей он приобрел там, а кого потерял навсегда.
После того как Савелий замолчал, Воронов, полуутверждая, спросил:
— Бросок в Приштину без тебя, конечно, не обошелся…
— Хлопотно все это, братишка! — повторил Савелий, глубоко вздохнул, и они снова весело рассмеялись. — Ты куда меня везешь? — спросил Савелий, заметив, что они проехали поворот на Фрунзенскую набережную.
— Совсем забыл сказать тебе: Константин Иванович просил не оттягивать с ним встречу, ему не терпится выслушать твой отчет об этой поездке… Да и тебе, я чувствую, есть что рассказать Богомолову, Или отвезти домой? — Андрей хитро прищурился, слишком хорошо зная своего названого брата.
— Ладно, уговорил: вези к генералу…
Богомолов, едва услышав, что Савелий ожидает в приемной, тут же извинился перед сотрудниками, сидящими с докладами в его кабинете, попросил своего помощника перенести ближайшие встречи на пару часов и тоже извиниться перед теми, кто уже пришел, а Сергея Мануйлова пригласить к нему в кабинет.
Вскоре они уже сидели за журнальным столиком, заставленным разнообразными бутербродами и кофе.
— Савушка, рад тебя видеть! — Голос Богомолова как-то по-особенному радостно звенел.
«У генерала отличное настроение», — отметил про себя Савелий. Он пожалел, что может испортить его своей информацией, но…
— Президент распорядился представить всех участвовавших в приштинском марш-броске к правительственным наградам. Ты, поскольку был там в неофициальном порядке, идешь особым списком…
«Вот почему генерал сияет, — понял Савелий, — за меня радуется».
Говорков вкратце изложил то, что происходило с ним в Косово. Затем, стараясь подать информацию так, как он ее услышал от Христо, рассказал об участии Масонского Ордена в агрессии против Югославии, о том, как наши финансисты Велихов и Джанашвили, объединившись, играют на стороне тайного Ордена против сербов и своей страны.
— Ну, положим, я догадывался, как Велихов переправляет за границу купленные им в России современные системы ПВО: его связи с чеченцами нам давно известны, — произнес Богомолов — от его веселости уже и следа не осталось. — Но Джанашвили! Они же враги с Беликовым, как им удалось мир заключить?
— Врага общего нашли, вот и помирились.
— А кто этот враг?
— Малютин.
— Вот как? — Богомолов недовольно поморщился. — Тогда понятно, кто это на него такие баллоны катит в последнее время… Жаль, Савелий, что ты мне это все рассказываешь без подтверждающих документов в руках. Сам понимаешь, для суда все твои рассказы останутся только рассказами… Я, конечно, тебе верю, но это я… Скажи, где ты ухитрился получить столько информации?
— Об этом я пока не могу рассказать, даже вам, Константин Иванович… Но не сомневайтесь, моему источнику можно доверять, как мне самому.
— Да я верю тебе, верю! — замахал тот руками. — Как вот только ею распорядиться?..
— И я о том же…
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Эриксон Стивен