должник. Он мне помог разыскать автомобиль Крэнстона.
одного! Да еще и мне под нос ту штуковину тыкали, чтоб помалкивал...
мигалками на крыше и отдельно стоявший красный "ягуар". Догадка потрясла
меня.
познакомлю вас с его владельцем!
угрожающе повторил:
придушить этого подонка! - выпалил он. - Олех, Олех, разве можно в нашем
мире быть таким наивным!
Лавуазье.
заберите этого типа с собой. Да глядите за ним в оба! Гоните прямо в
комиссариат. Я поеду на "ягуаре". Всю жизнь мечтал покрутить баранку такой
шикарной машины!
скрытое нетерпение):
существовал... А я-то, теперь не грех и признаться, не верил в вашу затею.
Думал, обычный трюк, у репортеров это часто прорывается...
склонились над черной папкой Крэнстона. Змейка долго не поддавалась, и
сержант предложил разрезать кожу, но я не согласился. Наконец она
открылась. Я доставал бумаги, и сержант быстро просматривал их: это были
счета из магазинов, номер журнала "Спорт иллюстрейтед" с портретом
Крэнстона на обложке, письма из Австралии, видимо, от матери Джона,
чековая книжка на предъявителя, цветной портрет Джейн...
вынул пачку каких-то пилюль, запасные ключи от машины и несколько
долларов.
моих рук и потряс ее над сиденьем.
разыгрываемых то под чистым небом, то в свете стадионных прожекторов,
вдоволь наглядевшись на триумфаторов и бодрящихся, жующих слезы,
неудачников, испытав наивысшие взлеты человеческих страстей, словно
утомленный дальней дорогой путник, замедлила свой шаг, предвкушая близкий
отдых.
бассейном, поредели толпы, недавно еще переполнявшие дорожки олимпийской
деревни.
как симфонический оркестр к премьере: настраивались мощные
стереофонические динамики, специальные катки укатывали зеленое поле,
служащие в разноцветных форменных костюмах приводили в порядок ложи для
почетных гостей и прессы; служба безопасности с первыми лучами солнца
выставляла посты на ключевых позициях.
Монреаля; больше других волновались телевизионщики - им предстояло
"перенести" через океан и показать всем ста тысячам гостей Монреаля
советскую столицу.
до того, как погас огонь олимпиады: изучив расписанный поминутно сценарий
торжественной церемонии, передал в Киев последний репортаж. На стадион
приехал к полудню, посмотрел состязания конников на Большой приз, но этот
вид спорта никогда не волновал меня, и я отправился в последний раз
побродить средь разноязычной толпы на пристадионной площади. Устав от
калейдоскопа лиц, говора, грома оркестров, от бродячих проповедников и
вымогателей сувениров, нашел местечко на крошечной, аккуратно
подстриженной лужайке, кинул на траву белую сумку и растянулся во весь
рост. Солнце пригревало сквозь редкие белые облака, воздух был
сине-прозрачен, как вода в горном ручье в Карпатах.
дней.
общежитие после того, как я подписал протоколы.
- Благодарю вас за сотрудничество!
не удалось найти главного - дневник Крэнстона.
Крэнстона будут наказаны.
многих лет, останутся на свободе...
редко удается нащупать тех, кто отдает приказы. Так создан мир!
я, заканчивая бесполезный разговор.
болезненной. Серж Казанкини принес мне кипу газет - из Европы и Азии, не
говоря уж об американских и канадских. О Крэнстоне написали почти все, но
как-то глухо, обходя главный вопрос: за что убили парня. Имя Дона Маккинли
практически не называлось. Как я и просил Сержа, он ни словом не упомянул
меня в своем сообщении, распространенном Франс Пресс, сдержал слово и
сержант Лавуазье....
"Мистер Романько?", я поначалу решил не отвечать, но стук был настойчив.
толстеннейших очках, выдававших его близорукость. - Будьте добры, покажите
документ, удостоверяющий личность.
всего она его не удовлетворила, но, видя мое не слишком приветливое лицо и
слыша голос, в котором сквозили нотки недовольства, он сказал:
посыльный удалился, я внимательно осмотрел его. Никаких отметок или
штампов, свидетельствовавших о том, что пакет доставлен по почте, - лишь
мои имя и фамилия, наскоро написанные толстым зеленым фломастером.
тетрадь, из нее выпал листок почтовой бумаги с гербом гостиницы "Шератон".
Фицджеральда Крэнстона и пересылаю Вам его дневник. Прочитав последние
страницы, Вы поймете чувства, владеющие мной сейчас, и простите, что не
нашла в себе мужества сделать это раньше.
Я навсегда покидаю дом, где выросла и где остались люди, еще недавно
бывшие самыми близкими для меня...
передо мной. Записи относились к разным годам и разным событиям.
Естественно, тема плавания преобладала: Джон размышлял о сути спорта, о
своем будущем, поверял бумаге самые тяжкие мысли.
закрутить гайки, - писал Джон 13 апреля 1974 года. - Все у меня валится из
рук - не плывется, сердце грохочет по ночам, как набатный колокол, я не
сплю и прихожу на тренировки, едва волоча ноги. Дон издевается надо мной,
мы ссоримся и едва не бросаемся друг на друга с кулаками; с Джейн - тоже
полная неразбериха, и это угнетает меня больше, чем что-либо другое".
(Здесь на полях была сделана приписка рукой Джейн: "Это был период, когда
отец запретил мне встречаться с Крэнстоном. И думаю, отец уже догадывался
о возможных последствиях препарата, которым пичкал Маккинли Джона").
как можно так распускаться и делать из мухи слона. Уже неделю, как мы с
Доном нежимся на белопенных пляжах Акапулько. Ничего подобного я никогда