вспомнил ее длинные паузы, превращавшие иногда каждое сказанное ей слово в
отдельное предложение.
кем Мишу оставить...
ожиданием.
этой просьбой.
в ответ не смог.
временный совместный мир как-то агрессивно. Он что-то разрушил, не только
тишину. Он заставил вспомнить о Косте, о всей этой истории. И мои мысли
заметались по недавнему прошлому, словно пытаясь отыскать там что-то. Я
вдруг, на какое-то мгновение забыл о Лене, но тут же спохватился и чтобы
было легче сопротивляться внезапно нагрянувшему прошлому, я подошел к
Лене. Я смотрел ей в лицо, стараясь таким образом убрать все из свoей
головы, все кроме ее образа.
стараясь говорить как можно мягче, как можно нежнее, чтобы сам голос
заменил мою улыбку.
как заклинание: "Я люблю тебя! Я люблю тебя!" И не думал о значении этих
слов. Я как бы сам себя успокаивал, но чуть позже, может быть, через
полчаса, я понял, что Лена для меня - как музыка Корелли для нее самой.
Она - мое успокоительное и одновременно мое спокойствие. А слова "Я люблю
тебя!" были самой высшей степенью выражения благодарности. Это как миллион
обычных "спасибо", сконцентрировавших весь свой заряд, всю свою энергию в
одной короткой фразе, фразе-заклинании. Я не придумал это, я просто понял
значение этой фразы, обычно, как мне теперь казалось, используемой ни к
месту, в ситуациях, требующих более простых и обыденных выражений.
все еще прижимал к своей груди, пока не видела моей улыбки.
буквально в момент моего звонка - я еще не успел опустить руку. Словно она
дежурила под дверью.
раздевайтесь... Мне через пять минут надо выйти... Куртку можете сюда
повесить, в ней не холодно на улице? Вот тапочки...
смогли... Я так устала, а сегодня мне надо обязательно пойти... Я сначала
думала кого-нибудь из старых подруг позвать с Мишей посидеть, но я их
после похорон не видела и испугалась, что начнутся воспоминания, слезы...
- Было видно, что Марина действительно спешит, и говорила она, словно не
слушая себя, быстро и невнятно.
зеленый свитерок. Только сейчас я заметил, что у нее карие глаза. И еще в
воздухе присутствовал сладковатый запах духов, и даже аромат кофе, когда я
уже держал в руке маленькую керамическую чашечку, оказался слабее этого
запаха.
проголодаетесь, пожалуйста, не стесняйтесь, все, что найдете в
холодильнике... К восьми я вернусь. Да, если он заплачет, там, под
кроваткой одноразовые пеленки, очень легко, на пачке нарисовано, как их
надо менять.
сне малыша.
павловские собаки. Один раз приучил их к расписанию и они уже сами за ним
следят... До свидания...
двухкомнатной квартире я когда-то жил с родителями, только мы жили на
последнем, пятом этаже. Но все остальное было таким же - две смежные
комнаты, коробочка-туалет, коробочка-ванна с потемневшей из-за влажности
побелкой на низком потолке, и кухня с одним окошком, под которым
традиционно стоял главный предмет обстановки - кухонный столик с
пластиковой столешницей, на которой были рассыпаны гением какого-то
незамысловатого дизайнера бледносалатовые кленовые листья. Столешницу
обрамляла дюралевая окантовка, под нее обычно забивались хлебные крошки и
прочая кухонная пыль.
были белые, и фанерованные двери отливали белой глянцевой масляной
краской. Дверь во вторую комнату была прикрыта, но я знал, что там
спальня. Во всех таких квартирах спальня находилась во второй непроходной
комнате.
"на вырост", на маленький, занимающий наверно только треть кроватки,
сверток с ребенком, которого зовут Миша. Ребенок спал. И я на какое-то
мгновение ощутил в душе мир и успокоенность, будто я находился дома и все
у меня было в порядке, все у меня было так же, как у миллионов других
людей - и ребенок этот был мой, и телевизор "Электрон", занимающий целый
угол возле балконной двери, и хрустальные вазы в немецком серванте, и
непрочитанный трехтомник про трех мушкетеров, и такая же непрочитанная, но
красиво изданная двухмиллионным тиражом "советская библия" - двухтомник
Пушкина. Но мгновение это прошло и я уже снова сидел в чужой, незнакомой
мне квартире и смотрел на стоящий на телевизоре будильник. До восьми
оставалось еще час пятьдесят. Интересно, Лена уже начала готовить ужин?
Она обещала сегодня картошку-фри. Жизнь не очень-то разнообразна -
когда-то, лет двенадцать назад, у меня уже была подружка, любившая меня
кормить картошкой-фри. Но это было так давно, что и лица этой подружки я
не помнил.
поверхности телевизора слой пыли, не очень толстый, но достаточный для
того, чтобы на нем рисовать пальцем. И я вывел круглыми буквами возле
тикающего будильника: "Добрый вечер". Прошелся на кухню, нашел на полке
над плитой пачку индийского чая и поставил чайник на огонь.
действительно, на кухне я себя чувствовал лучше. Может потому, что уже
сидел здесь однажды, когда пришел отдавать доллары? И сейчас я сел на то
же самое место, справа от окна. Чайник зашипел и этот домашний звук
приятно вплелся в тишину, обуютив и смягчив ее. А за окном безветренный
декабрьский вечер слушал звонкое тарахтенье трамваев. В темноте были
рассыпаны желтые огоньки и один из них - ближний уличный фонарь - освещал
голые деревья и белые "жигули", стоящие под домом.
будильник показывал без пятнадцати семь. Я заглянул в кроватку - ребенок
еще спал.
ребенком, но его глаза все еще были закрыты. Он крепко спал и я
усмехнулся, вспомнив, как Марина, уходя, сравнила детей с собакой Павлова.
бутылочку с соской на ее теплое место на батарее, полез в холодильник.
Нашел там все для перекуса: масло, сыр, колбасу, но ничего приготовленного
не было. Марина, должно быть, для себя готовила не часто. Подогрев чайник
и сделав себе два бутерброда, я снова уселся на свое место справа от окна.
Зазвонил телефон и я вышел в коридор. Поднял трубку.
дыхание.
что не туда попал, услышав мой голос.
время.
теплую бутылочку с какой-то молочной смесью. Но ребенок все еще спал и я
не решился его будить. Вместо этого я позвонил себе домой и спросил Лену:
что делать?
хочется спать, чем есть. Когда ему по-настоящему захочется есть - ты