условием для этого являлась лишь отвага и пренебрежение
коммунистической моралью; здесь же подобное поощрялось,
однако было сопряжено с вкладом в дело немалого капитала,
налогами, бухгалтерской волокитой, изучением рынка и -
весьма скромными в своем итоге дивидентами, если и не
откровенным прогаром бизнеса, поскольку выдержать
конкуренцию в условиях всеобщего изобилия - задача нелегкая.
ныне протекала в развитой цивилизованной стране, давшей ему
статус, бесплатную квартиру и медобслуживание, различного
рода пособия, курсы по изучению языка, и, хотя по завершении
безмятежного периода адаптации ожидался прессинг со стороны
властей в отношении трудоустройства, он был к тому готов,
решив: коли сильно нажмут, что же - пойдем на крайние меры:
будем работать...
на приобретение мебели и телевизора, Михаил отправился в
торговый центр, где, с полчаса пошлявшись для вида, сделал
затем официальное заяление ответственному лицу: дескать,
буквально пять минут назад неизвестным карманником у него
был похищен бумажник с деньгами и с паспортом, и, если
администрация не в силах выявить преступный элемент, то
пусть хотя бы даст Мише официальную справку о данном
инциденте.
отнесшихся к беженцу сочувственно, и уже на следующий день
конторе по социальной помощи пришлось повторно раскошелиться
на утраченную ее подопечным сумму, ибо - как оставить
нуждающегося человека без материальной поддержки?- а что же
касается полиции, то и ей пришлось выписать Михаилу Аверину
солидный синий паспорт постоянно проживающего в Германии
лица, что, безусловно, был куда более действеннее для
передвижений по миру, нежели серпасто-молоткастый ущербный
документик...
эксплуатировал безжалостно.
подспудный негативный опыт, что был невольно накоплен всей
предыдущей жизнью в стране, где ложь и насилие,
задрапированные красными коммунистическими логунгами,
въедались в каждую клеточку сознания ее обитателей, чей
принцип " хочешь жить - умей вертеться", хотя и не
провозглашался всенародно, однако был превосходно известен
каждому.
Михаила по изучению сложного немецкого языка: полякам,
румынам и прочим национальным меньшинствам из
разваливающегося социалистического лагеря, чью компанию,
впрочем, Аверин воспринимал с некоторой долей брезгливости
за ее бескультурие, жуликоватость и мелко-криминальные
наклонности.
хотелось ему какого-то большого и долговременного дела,
хотя, с другой стороны, каких свершений можно ожидать от
примитивного спекулянта, пускай и обладающего даром
выдающегося авантюриста?
устремления человеков, порою волшебно их воплощает в
действительность. И миг, когда рухнула стена, разделявшая
два Берлина, стал в жизни Аверина эпохальным, пусть поначалу
отнесся он к данному событию равнодушно и даже с опаской:
мол, хлынут теперь сюда, в процветающий Кельн, толпы
изголодавшихся социалистических немцев, а на хрена,
извините, они н а м?..
троллейбус пассажиру, сначала требовавшему от публики
уплотниться, а после огрызающемуся на заднего, еще висящего
на поручне: мол, куда прешь, паскуда, не видишь, блядь,- все
занято!
организованные, ответственные и дисциплинированные, сумбура
в новой объединенной Германии не допустили, начав
равномерное, отлично продуманное развитие, и озападненный
славянин Аверин, по национальности способный быть отнесенным
к иудеям, ибо мама его являлась еврейкой, начал постигать ту
истину, что, пусть немец и восточный, социализмом
деформированный, порою умеющий лишь камень дробить, но немец
этот, в желтой форменной фуфайке молотком отбойным
орудующий, неизменно будет хозяином на этой земле, а вот
Миша - никогда. Миша - ауслэндер, чужак, изгой, и - имей бы
он гражданские права, "Мерседес" последней модели, виллу или
же замок, все равно отныне и вовек в Германии он будет всего
лишь жалким приживальщиком и паразитом в глазах как
обывателей, так и власть имущих. Аминь!
берлинской перегородки открывалась площадка с миллионными
массами еще не опомнившихся от гнета социалистических идей
немцев, естественно нуждавшихся в западных товарах народного
потребления. Не сыграть ли тут в какую-либо игру?
ледоколами прорубались намеченными маршрутами по восточным
территориям, осваивая заранее ими распределенные и
расчерченные с хирургической точностью и основательностью
рынки.
общих идей, давно и детально проработанных компетентными
экономическими аналитиками финансово-промышленных монстров,
Михаил принял к руководству слепую схему, где мысль рождает
действие, а действие - последующие мысли, пусть никаким
конкретным содержанием ни мысли, ни действия не отличаются.
познакомился он в одной из пивных Кельна. Курт, житель
Восточного Берлина, работник одного из НИИ, навещал в
Западной Германии дальних родственников.
костюмчик, застириранная рубашечка, галстук, доставшийся,
видимо, в наследство от дедушки; неоднократно бывавшие в
ремонте ботинки...
владение русским языком - Курт в свое время окончил
Московский университет.
джентльмена из капиталистической мировой системы, щедро поил
стесненного в средствах Курта пивом и водкой, ностальгировал
по Москве; в итоге они обменялись телефонами, и вот теперь
Аверин решил напомнить об этой случайной пивной встрече и о
себе лично звонком в Берлин.
произошли у него крупные перемены в жизни, причем, с таким
вздохом сообщил, будто вся берлинская стена на него именно и
обрушилась; сказал, что был бы не против увидеть Мишу у себя
в качестве гостя, на что получил незамедлительное согласие
Аверина, тут же отправившегося на вокзал.
четырехкомнатной квартире, где проживали также жена Эмма и
двое малолетних детишек, слабо еще говоривших не только по-
немецки, но и вообще по-человечески, обходясь в основном
нескончаемым ором, а в редкие спокойные минуты -
нечленораздельным попискиванием. Долговременное проживание в
такой обстановке для Михаила, конечно же, исключалось.
же Москва. Была здесь просто-таки копия Ленинского проспекта
с явно узнаваемым стилем "сталинского" градостроения; в
квартире же Курта Миша узрел щемяще знакомую гэдээровскую
мебелишку из древесно-стружечных плит и еще кучу утвари,
аналогичной той, что повсеместно бытовала в России во
времена развитого, ха-ха, социализма.
дефицитом Курт воспринял с восторгом. Сам он находился в
достаточно сложном материальном положении, ибо, как
чистосердечно признался, работал совместно с супругой вовсе
не в мифическом НИИ, а в "штази" - госбезопасности, ныне
расформированной и преданной анафеме.
следователи, а рядовые бумагомаратели из экономического
департамента, но каток прошелся по всем равномерно, и
будущего теперь у них никакого: государственная служба
отныне исключена, только неквалифицированный труд или же
частный бизнес, а потому готовы они хоть куда, лишь бы где
посытнее и потеплее...
Корнев Павел
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Корнев Павел
Прозоров Александр
Якубенко Николай