и при таком волнении...
успокаивает его Дороти.
воду. - Я беспокоюсь о вас...
Дороти, не так ли?
всегда удачно шутите? - вполголоса замечает дама в розовом.
шпалеры сардин и устремляется к выходу из гавани. Рев мотора переходит в
ровное глухое гудение. Дороти сильно нажимает на газ, и наша "Ведетт" с
нарастающей скоростью проносится мимо громадных черных туловищ торговых
пароходов.
Сеймур - по бокам, Грейс - посередине. Дама в черном застыла в такой
деловой позе, словно находится не на прогулке, а в зале симпозиума.
Впереди, на расстоянии нескольких сотен метров, между оконечностями двух
волнорезов, темнеет беспокойная поверхность открытого моря. Степень
волнения мы устанавливаем более точно, как только наше водное такси,
вырвавшись из оберегающих объятий волнорезов, взмывает вверх как бы для
того, чтобы продолжить путь по воздуху, а затем камнем падает в пропасть.
Сотрясение столь внезапное, что даже Грейс выходит из оцепенения, не
проявляя, впрочем, никаких признаков беспокойства.
скорость ее все возрастает, она сигает с волны на волну, а так как волны
эти не настолько часты, как нам хотелось бы, наше такси нередко ныряет в
пенящуюся бездну, и все сотрясается от драматического раздвоения: то ли
превратиться в самолет, то ли следовать по путям подводных лодок. Над
передней частью лодки, где мы находимся, установлен прозрачный
плексигласовый колпак, без которого мы давно бы вымокли до костей. Мотор
работает напряженно, а когда взлетаем на пенистый гребень волны, винт
зловеще тарахтит в воздухе. Мы движемся все стремительней, взлеты и
провалы становятся все чаще, море играет с нами в колыбельку. Волны с
шипением окатывают пластмассовый короб, и у нас такое ощущение, будто мы
болтаемся в открытом море, запрятанные в бутылку.
силой, что ее почти не слышно.
голосом говорит Сеймур.
которых Дороти не слышит, но, кажется, угадывает, потому что скорость
возрастает, словно Дороти не терпится во что бы то ни стало растормошить
эти два бесстрастно восседающих существа и заставить их вскрикнуть:
"Довольно!"
и белой пены, корпус ее угрожающе сотрясается, брызги свирепо хлещут по
пластмассовому колпаку, хищно разинутые пасти волн время от времени
заглатывают лодку, и кажется, что мы сейчас отправимся на дно, однако
крикнуть "довольно!" никто не решается.
склада. Сеймур садится за руль и, заметив, что я готовлюсь сесть рядом с
ним, предлагает:
смертника. Давайте-ка лучше предоставим его нашей милой Дороти.
охотно садится спереди. Сеймур так резко нажимает на газ и включает
сцепление, что "плимут" буквально прыгает с места и уже летит на третьей
скорости по разбитому асфальту, с буграми на переездах и бетонных мостах.
Дорога то устрашающе сужается, то делает крутые повороты; перед нами то и
дело вырастают гигантские грузовики, однако все это не мешает водителю
гнать машину все быстрей и быстрей. Он проносится на волосок от
транспортных чудовищ, не обращая внимания на плохую видимость,
стремительно мчится вперед, резко сворачивает то вправо, то влево, словно
играя в прятки со смертью; машина, того и гляди, слетит с проезжей части и
врежется в гору ржавеющего на обочине металла.
переходит на предельную скорость. Наш "плимут" делает сто шестьдесят
километров в час, чудом не сталкивается с выезжающими из проулков
грузовиками, сшибает шест с красным фонарем перед ремонтирующимся участком
дороги и едва не опрокидывается, преодолевая образовавшуюся в асфальте
яму.
только для того, чтобы почувствовать, какому риску он нас подвергает. Все
так же стремительно машина выходит на Ньюхаун.
резким торможением приколов машину к тротуару. - Должно быть, это реакция
на чистый морской воздух...
дама в розовом. - Для меня главное - не оказаться обезображенной.
Сеймур. - Случись авария при той скорости, с какой я гнал машину, вам бы
ни за что не уцелеть.
заглянуть в одну из этих дыр, - замечает она, очевидно имея в виду
матросские бары. - Говорят, там не столько пьют, сколько бьют.
спрашивает: - Что вы на это скажете, Майкл? Виски, я полагаю, везде
одинаково. И потом, сегодня нам сам бог велел подчиняться женским
прихотям.
сплошь отданы под кабаки. Лишь изредка тут попадаются лавчонки, где за
небольшую плату тебе могут вытатуировать на руке, на спине либо на груди
китайского дракона, морскую сирену ли голую женщину. Все здешние кабаки
разнятся лишь цветом неоновых вывесок, поэтому мы заходим в первый
попавшийся.
просто-напросто дела его слишком плохи, потому что в полутемном помещении
почти пусто. У стойки на высоких стульчиках скучают три унылые
проститутки, а в одном углу за столиком, заставленным пивными кружками,
сидят четыре матроса. Заведеньице, прямо скажем, не ахти, но раз уж мы
вошли, что делать - направляемся в другой угол.
судить по его матросской тельняшке, тут же подбегает к нам с заискивающим
"что вам угодно?". Грейс и Дороти нерешительно переглядываются, так как
женщины никогда со всей определенностью не могут сказать, чего им угодно,
однако Сеймур мигом решает процедурный вопрос:
дама в розовом.
столько к Дороти, сколько ко мне. - Но порой мне хочется надраться до
положения риз, чтобы возненавидеть его еще больше.
содовая и ведерко со льдом. И для подтверждения своих слов наш
собутыльник, по традиции плеснув дамам и мне понемножку, наливает свой
бокал чуть не до краев.
- Все же невероятно, что при вашей жизни, полной риска, вы до сих пор не
застраховались.
- замечает дама в розовом и тоже поднимает бокал. - Но поскольку это
невозможно... и молодость безвозвратно уходит, на все остальное мне
наплевать, поверьте, Уильям!
наполняется оглушительным воем твиста. Два здоровяка из компании напротив
подходят к музыкальному автомату и опять заряжают его монетами - значит,
утихнет не скоро. Покончив с выработкой музыкальной программы, верзилы
лениво проходят мимо стойки. Со стульчика слезает увядшая красотка и
пытается увлечь одного из матросов в танец, но тот молча отстраняет своей
лапищей угодливо улыбающееся лицо. Двое продолжают путь в нашу сторону,
останавливаются и жестами дают понять, что им хочется потанцевать с Дороти
и Грейс. Но так как никто не обращает на них внимания, они бесцеремонно
хватают дам за руки с явным намерением увести их силой.
Дороти с чувством досады.
поэтому я встаю и без особых усилий резким движением отталкиваю лапу
матроса. Для него это не было неожиданностью, и его левый кулак мгновенно
устремляется к моему лицу, однако, успев отстраниться, я тут же наношу
противнику довольно точный удар в живот. Вес у меня, между прочим,
восемьдесят килограммов без одежды, а удар мой образует, полагаю, не менее
шестидесяти, поэтому я не удивляюсь, что грубиян, скорчившись вдвое, летит
кувырком.
место первого. И он тоже получает свое - бутылку виски в физиономию,
которую я посылаю точно в цель. Ослепленный струей алкоголя и заливающей