табуретке, уставившись в пол, равнодушный и безвольный.
образ принесет счастье моему дому... - Перекрестилась и снова посмотрела
на каноника.
уточнил Козюренко.
говорила, как они там будут без присмотра, но они накричали на меня...
Греко. Думал, как быстро все кончилось. Вдруг вспомнил, что не все, и
спросил каноника:
Следственным органам все уже известно... Я не имею права ничего обещать,
но все же у вас есть последний шанс...
проводите в комнату. Мы будем в соседней. Покажете картину и получите
деньги. Кстати, на чем вы сошлись?
Юлиан.
руках деньги и их нахально вырвали у него.
все, что он награбил? - неожиданно спросил Козюренко.
следователь знает, что Прусь привез трофеи к нему?
поделили все пополам: несколько отрезов сукна, белье, кипу немецкого
обмундирования, золотые кольца и часы... Прусь бросил в свой сундук,
который временно оставил у отца Юлиана, несколько картин, сказав, что
выменял их на базаре за две буханки хлеба. Отец Юлиан подумал, что это
какие-то дешевенькие копии, и даже не взглянул на них... Разве он знал,
что Прусь стащил с немецкой машины ящик с подлинными шедеврами мирового
искусства? Собственно, полуграмотного Василя Пруся больше интересовали
иные трофеи, и на картины он позарился только потому, что командир
партизанского отряда, рассказывая бойцам о значении операции, особенно
подчеркнул ценность полотен, которые вывозили фашисты.
Прусь решил не говорить, где добыл их на самом деле.
к нему и попросил найти покупателя на полотна Ренуара, Сезанна, Ван-Гога и
Эль Греко, отец Юлиан только захохотал. Он и забыл о картинах, когда-то
небрежно брошенных Прусем на дно сундука. Но Прусь объяснил теперь, откуда
у него полотна, и у отца Юлиана чуть язык не отнялся. Он почти год прятал
сундук Пруся, и ни разу господь не надоумил его заглянуть туда. Хотя вряд
ли он сумел бы определить, что это - оригиналы...
от суммы, вырученной за картины. Несколько раз Боринскому пришлось ездить
в Москву, искать связи с дельцами черного рынка, пока, наконец, один
знакомый спекулянт из комиссионного магазина не дал ему адрес своего
московского напарника, а уже через того удалось связаться с Павлом
Петровичем Вороновым.
присмотром оперативника оставили в дальней комнате. А Козюренко с Владовым
уселись у телефона.
улики против Сухановой с ее любовником и против Якубовского, а вы вышли на
каноника... - сказал Владов.
старший лейтенант.
зародилось у меня тогда, когда я узнал, что у каноника был приход в селе,
расположенном в районе, где действовал отряд Войтюка. Но лишь сомнение,
больше ничего, - подозревали же мы и Семенишина, и Якубовского, и Суханову
с Григоруком... Когда каноник доказал свое алиби, я подумал, что он
действительно непричастен к преступлению. Но потом увидел у окна комнаты,
где, как утверждает Боринский, он три дня пролежал больной, пожарную
лестницу. Став на карниз, можно дотянуться до нее, спуститься и спрыгнуть
вниз...
кончается почти на уровне второго этажа.
Но мое подозрение окрепло, когда я нашел под сиденьем поповского
"Москвича" разовый талон на телефонный разговор с Желеховым. Талон,
купленный четырнадцатого мая, накануне приезда Пруся во Львов и его
встречи с Юлианом Боринским в соборе.
Владов, с недоумением глядя на начальство.
что было продано два талона - оба на телефонный разговор с Желеховым.
Каноник сомневался, удастся ли ему сразу же связаться с Прусем, и купил
два талона. В тот же день пришел в епархиальное управление и заказал
Желехов. Поговорил с Прусем и пригласил его во Львов, назначив встречу в
соборе. Дело в том, что отец Юлиан был посредником между Вороновым и
Прусем. Он вызвал Воронова во Львов и пообещал Прусю, что сведет его с
антикваром. За определенное вознаграждение, конечно. Восемнадцатого мая в
одиннадцать вечера каноник, как они и договорились во время встречи в
соборе, приехал к Прусю, чтобы отвезти его к Воронову. В действительности
же Боринский и не думал сводить их. Проценты его не устраивали, поэтому и
взял с собой топор, на всякий случай обеспечив себе алиби. А
неиспользованный телефонный талон оставил - жалко, наверно, стало
полтинника. Потом потерял этот талон в машине, и мы нашли его. Тогда я
сразу решил прощупать каноника, - помните, как старший автоинспектор
разгласил служебную тайну, рассказав об убийстве Пруся?
было известно, что он знал Пруся и встречался с ним. Если бы промолчал -
выдал бы себя... Но каноник не дал нам ни одного козыря. Однако у меня
появились основания привезти его в управление милиции и допросить. Правда,
тогда я еще не знал о его телефонном разговоре с Прусем, но все же
подозрение меня не оставляло. И я решил поймать каноника. Попасться в
западню мог только человек, знавший, что у Пруся, кроме "Портрета" Эль
Греко, были еще картины Ренуара, Ван-Гога и Сезанна. Человек, убивший
Пруся, искал эти полотна и не нашел... Я подумал: если каноник узнает, что
Прусь построил в городе еще один дом, то попытается проникнуть туда. Его
привлекут не найденные еще картины. Он решил, что Прусь держал в Желехове
только Эль Греко, а другие полотна предусмотрительно спрятал в тайнике на
Тополиной. И вот во время допроса каноника в городском управлении милиции
тот самый недалекий автоинспектор разбалтывает, что у Пруся был особняк на
Тополиной и что его любовница решила сдать кому-нибудь полдома..
Парковую, чтобы допросить свидетелей. А меня все еще беспокоит вопрос:
если каноник воспользовался пожарной лестницей, то как же он попал
обратно?
если сложить ящики друг на друга, даже человек небольшого роста сможет
взобраться на лестницу...
лестницы разбросать ящики. А потом забросить палку в кусты. Кстати, в тот
вечер я и нашел ее там...