Чтение 16–й страницы книги ~Подлянка~

начинают кричать от восторга, едва увидев младенца. Они щекочут ему
подбородок и придумывают для него экзотические имена, постанывая от
восхищения.

Я удивлен, потому что этот приличный дом совершенно не соответствует
тому, что я себе представлял. Я ожидал увидеть подозрительное место, но
здесь, наоборот, все чисто, дышит здоровьем и покоем. Тихая провинция во
всей ее прелести.

Пока Клэр обустраивает своего подопечного, я расспрашиваю одну из хозяек:

- Вы знакомы с его превосходительством?

- Нет. Договариваться о найме приезжал его секретарь. Обязательно
передайте господину консулу, что мы, моя сестра Ортанс и я, безмерно
счастливы этим выбором. Оказав такую честь нашему скромному дому, он...

И т.д. и т.п.

- Вы знаете алабанский гимн?- спрашиваю я.

- Нет...

- Придется выучить. Его превосходительство хочет, чтобы вы пели его
каждое утро его сыну, когда тот проснется.

Оставив старую деву сильно встревоженной, я еду назад, в Париж.

Глава 15

Я заезжаю в Сен-Клу переодеться. Мама широко раскрывает глаза, увидев
меня в форме шофера.

- Антуан, сынок,- вздыхает она,- чего тебе только не приходится делать! Я
целую ее.

- Это даже смешно, ма.

Я с нежностью смотрю на нее. За последнее время Фелиси немного постарела.
Морщины вокруг глаз и на висках стали резче, волосы еще больше поседели,
глаза грустные. Мое сердце подкатывает к горлу. Я говорю себе, что она
стареет от волнений за своего любимого отпрыска. Однажды она исчезнет
навсегда, и я останусь с вечными угрызениями совести за то, что проводил с
ней так мало времени.

- Я тебя очень люблю, ма.

Она улыбается счастливой улыбкой и вместо ответа гладит меня по щеке
кончиками пальцев.

- Слушай, ма, я знаю, что часто даю обещания, которые потом не выполняю,
но это решено. Как только я закончу дело, которое веду сейчас, мы с тобой
уедем на две недельки в деревню.

Она делает вид, что верит.

- Ну конечно, Антуан.

- Я не помню, когда брал отпуск. Если бы я взял все отпуска, которые мне
должны, то досрочно вышел бы в отставку! Мы поедем куда-нибудь недалеко.
Найдем гостиницу без телефона и будем каждый день есть лангустов. Ты можешь
уже начинать собирать чемоданы.

Я переодеваюсь в гражданское и смотрю на часы. Почти девять.

- Ты не будешь ужинать дома?- беспокоится Фелиси.

- Буду, но позже. Держи что-нибудь наготове. Я перекушу, когда вернусь.

- Я буду смотреть телевизор,- шепчет Фелиси. На ее языке это означает,
что она будет ждать меня до конца программы и даже позже. Она любит
смотреть, как я ем приготовленные ею блюда, наливая мне попить, подавая соль
или горчицу как раз в тот момент, когда мне это нужно.

- Ты не заболела, ма?

- Нет, с чего ты взял? Я плохо выгляжу?

- У тебя усталый вид.

- Это потому, что сегодня не приходила домработница. Представь себе, ее
дочь родила, но у бедняжки начался талидомид и...

Фелиси крестится, из чего я делаю вывод, что несчастная мадам Согреню,
которую решительно не минует ни одно несчастье, теперь стала бабушкой урода.

В квартире четы Берюрье стоит полная тишина. Домработница, открывшая
дверь, сообщает мне, что месье дома. Обломки вывезены, на дырке в потолке
установлена решетка, чтобы сосед сверху не упал в нее, все, что можно было
склеить, склеено.

Берта, развалившись на диване, смотрит телевизор. Рядом с ней ее друг
парикмахер. Берю сидит на стуле сзади них, как в автобусе. Слышится тихий
звук подвязок Толстухи, на которых парикмахер играет гаммы. На экране месье
Пьер Сабба ведет викторину. Он задает крайне сложный вопрос: какой масти
была каурая лошадь Генриха Четвертого? Зрители так поглощены игрой, что
никто даже не подумал со мной поздороваться. Я сажусь рядом с Толстяком, а
их служанка - мне на колени, потому что я занял ее место. Минута, отведенная
на раздумье, заполнена тревожным ожиданием. Это матч года: месье Баландар
против парня из Бельнава (департамент Аллье). Представитель Бельнава
отвечает, что лошадь была серой в яблоках; месье Баландар утверждает, что
она была вороной. Ни тот, ни другой не угадал. Игра продолжается.

Жирдяй решает все-таки небрежно протянуть мне два пальца.

- Каким добрым ветром?- культурно спрашивает он. Я пожимаю протянутые мне
сосиски.

- Мы можем секунду поговорить?

- После передачи,- отрезает он.- Кстати, остался последний вопрос.

- Литературный вопрос!- объявляет месье Сабба. Он вытягивает из ящика
карточку, и его лицо освещается, как кинозал после окончания сеанса.

- Кто написал "Неприятности на свою голову"?- спрашивает он, приняв
хитрый вид, смущающий четыре миллиона пятьсот двадцать шесть тысяч
телезрительниц.

Месье Баландар отвечает: Шекспир; представитель Бельнава говорит:
Сан-Антонио и, естественно, выигрывает.

- А я и забыл, что это твоя книжка!

- Это потому, что уровень твоей общей культуры оставляет желать лучшего!

Победа бельнавца абсолютная. Его противник уничтожен, но все равно
получает какую-то ерундовину в виде утешительного приза и право пожать
клешню ведущего. Некоторые готовы убить и за меньшее. Я собираюсь
поздороваться с Коровищей, но больше не вижу ее. Она разлеглась на диване, и
парикмахер ее вовсю лапает, а она ворчит, как горный ручей.

- У тебя тоже идет представление!- шепчу я Толстяку, указывая на его
китообразную супругу.

Он шепчет мне на ухо:

- Я ничего не могу поделать: мы не разговариваем. Затем, показывая на
своего друга цирюльника, он добавляет:

- Представь себе, он только что развелся. Так что мы с ним в ближайшее
время погуляем.

Это множественное число звучит странновато. Я стыдливо увожу Толстяка в
бистро.

Прислонившись к стойке бара, Толстяк возвращает себе спокойствие.

- Знаешь,- говорит он,- после нашей вчерашней потасовки я хандрю. Мне
жаль, что у меня больше нет тигра. А мой Сара Бернар в больнице. Он весь в
гипсе и похож на статую.

- Надо будет его поставить на постамент рядом с Пино,- смеюсь я.

- Кстати, о Пино. Я навестил его сегодня после обеда.

- И как он?

- Его без конца мучает зуд. Охраняющий его полицейский все время чешет
его.

- Теперь к делу!- решаю я. Берюрье осушает свой стакан божоле.

- Не подгоняй меня,- ворчит он. Берю вытирает губы рукавом пиджака и
делает хозяину бистро знак повторить заказ.

- Ладно, поговорим о деле. Наблюдение ничего не дало, потому что
консульство весь день закрыто и никто туда не приходил. У меня аж глаза
заболели от смотрения в бинокль из квартиры твоего учителя.

- От Морпьона никаких новостей?

- Ни единой. Консьержка его тоже не видела.

- Короче, тебе совершенно нечего мне сообщить, так? Толстяк принимает
таинственный вид: прижмуривает один глаз, открывает во всю ширь другой и
зажимает кончик носа большим и указательным пальцами.

- Как знать...

- Давай без загадок, Толстяк, это не твой стиль,- отрезаю я.- Если тебе
есть что сказать, выкладывай. Это его обижает.

- Кончай обращаться со мной, как с рваными трусами,- бурчит он,- Новость,
которую я собираюсь тебе сказать, я узнал благодаря моим талантам.

Он опрокидывает второй стакан- Я едва сдерживаюсь, чтобы не послать его
куда подальше, но беру его молчанием: раскрываю валяющуюся на стойке газету
и начинаю читать отчет о матче Монако - Ницца. Мамонт вырывает газету у меня
из рук.

- Не перегибай палку, Сан-А. Я не на службе. Ты являешься ко мне домой
посреди телепередачи. Я оставляю мою достойную супругу одну, в то время как
ее лапает парикмахер, чтобы следовать за тобой, а ты читаешь у меня на
глазах "Экип"! Так порядочные люди не делают.

В его красных глазах появляются слезы унижения.

Я хлопаю его по плечу.

- Ну, Берю, не строй из себя оскорбленную принцессу. Рассказывай.

Берюрье славный малый и всегда открыт добрым чувствам. Энергично шмыгнув
носом, он заявляет:

- Поскольку ничего не происходило и я скучал у твоего папаши Морпьона, то
стал обыскивать его квартиру.

- И каковы же результаты твоих поисков?

- Вот они, вот они!- объявляет он, шаря по карманам. Толстяк достает
старый кисет, от которого несет, как от рыбного порта в дождливую погоду, и
открывает его. В кисете лежат: порнографическая фотография, изображающая
даму и месье во время игры в фотографа (роль аппарата исполняет дама),
сломанная зубочистка, орех, монета в пятьдесят старых франков, монета в
пятьдесят сантимов, корка от швейцарского сыра и пуговица от ширинки. Он
продолжает раскопки в табаке и с торжествующим видом протягивает мне кусок
железа. Я узнаю сплющенную пулю.

- Что это такое?- спрашиваю.