тут ему пришло в голову, что вот уже ровно три недели, как он не звал Соню
вечером к себе.
с каким-то проблеском надежды в улыбке, он вовсе не растрогался. После
коротких объятий небрежно заявил:
была очень расположена к нему и часто повторяла: "Вы, турки, загадочные
люди".
Адиль бея пригласили в отдел, показали стограммовый пакет с маркой
знаменитой аптеки, рядом с которой он прожил два года, и задали вопрос:
сном?
будет вручать вам нужную дозу.
белым порошком, он их бросил в печь Из осторожности За это пришлось
расплачиваться сидением в кресле до двух или трех часов ночи. За это время
выгорало как раз полсвечи. Когда она догорала до половины, он ложился и
тушил ее. Утром выливал в раковину чай, приготовленный уборщицей, и открывал
сам, как делал это в самом начале, жестянку со сгущенным молоком.
когда никого поблизости не было, задавал по-русски вопросы женщинам,
работавшим на разгрузке.
крайней мере десять рублей в день.
бюстгальтер, как эти девушки! Так вот, они зарабатывают три рубля в день!
видел, какая она бледная, узкоплечая. И не потому ли у нее такое дряблое
тело, что она тоже, как все, плохо питается?
консервной коробке. Съедаете одну сардинку, или чуть-чуть тунца, или даже
вообще не прикасаетесь к еде. Это производит плохое впечатление.
менее.
взрослый сын.
последнее время - он это точно заметил - становилась все бледнее. В
последний раз, покрутившись чуть ли не час вокруг нее, пытаясь справиться с
собой, он все-таки в конце концов попросил ее вечером прийти к нему, а она
пробормотала:
и стал раздеваться. Занавесок он так и не приобрел. По черным стеклам окна
сбегали мутные капли дождя. По улице бежал настоящий ручей и журчал
точь-в-точь как журчит ручей в лесу. Окно напротив было чуть приоткрыто.
снова видел, как Пенделли, даже не зевая на этот раз, прощается со всеми,
переполненный радостью, накануне отъезда на "Авентино".
Новороссийске, сидящего с отчаянным видом возле бака, к которому он не
подпускал чужих.
что она, конечно, найдет нужный ответ. Что в других странах тоже голодают.
Тогда он покажет ей снимки базаров в Стамбуле с тысячью ларьков, набитых
доверху товаром... А видела она когда-нибудь, как на улице жарят на вертеле
цельную тушу теленка? За несколько пиастров можно набрать полную тарелку
телятины!
раз и формируется женский организм! Ее маленькие груди уже чуть-чуть
отвисли. Кожа была очень белой.
настороже? Как было бы просто стать добрыми друзьями, говорить друг с другом
искренне, от всего сердца! И почему она смотрела на него с таким
любопытством, даже, как ему иногда казалось, со скрытой жалостью, когда он
сжимал ее в объятиях? У него подчас слезы выступали на глазах при мысли, что
вот они здесь вместе, лежат, тесно прижавшись друг к другу, а она почти
холодно спрашивает его:
увеличились темные круги под глазами. Теперь Соня вздрагивала, когда он
неожиданно подходил к ней. Зимой она ходила все в том же черном платье, что
и летом, в той же шляпке и тоненьком прошлогоднем шевиотовом пальтишке. Два
или три раза он заставал ее в консульстве за вязанием шерстяных перчаток.
Женщины, ходившие в бар, были более упитанными. Но ведь Джон как-то раз
сказал ему, что после двух-трех месяцев работы их отсылали обратно в Москву,
чтобы они здесь не завели друзей.
была слишком откровенна с бельгийским морским офицером. Адиль бей забыл
сказать об этом Соне.
ее услышать об этом от него!
в тот же миг становился куда более шумным. Это тянулось всего несколько
минут, не более четверти часа, потом снова монотонно шелестел дождь.
которую Адиль бей видел из кровати.
ним говорили, будто в городе не было других, кроме этой бледненькой девушки.
Сони, она все больше теряла силы, это ясно! Она ослабеет раньше, чем он...
крутому склону, и он заснул. Сквозь сон его преследовал стук дождя, но
теперь ему казалось, что это стучит пишущая машинка и секретарша, с темными
кругами под глазами, заканчивает фразу и, повернувшись к нему, ждет
продолжения.
Глава 8
сказать, и не заговорил с ней о человеке из Новороссийска.
ним все чаще и чаще. Иногда он спрашивал себя: бывало ли это с ним прежде?
Но сколько ни напрягал свою память, не мог припомнить, чтобы он когда-либо
просыпался весь в испарине на мятых простынях. В особенности же он не
помнил, чтобы, вставая утром, чувствовал себя более усталым, чем накануне. А
такое случалось теперь ежедневно. Устремив взгляд в пространство, он ждал,
пока наконец почувствует в себе достаточно сил, чтобы жить дальше. Он плохо
выглядел. Во рту было горько, горечь эта была какой-то новой, совсем ему
незнакомой.
усилия, которое он сделал, чтобы встать и пойти умыться.
воздух. За окном напротив смутно угадывался силуэт г-жи Колиной, одевавшейся
за спущенной шторой.
налить воды в таз. Он снова заметил, что щетина на подбородке растет гуще,
чем раньше, и внезапно вспомнил, что у мертвеца она растет с невероятной
скоростью.
мгновенно все на свете стало иным. Паника охватила все его существо до самой
глубины, стиснула ему желудок, вызвала тошноту.
опять посмотрел на себя в зеркало, услышал, как возится уборщица в кабинете.