невыносимом одиночестве, которое он испытывал, находясь там между двух
раскрашенных кулис. Так остро и болезненно он его не ощущал нигде, даже
в своей комнате, когда за тонкой перегородкой Винни X... и Ж. К. С
предавались любви по пятницам.
нужное название, нажал никелевую кнопку и опустил в щель пятицентовую
монету.
чтобы тот наполнил стаканы, принялся объяснять:
долларов, старина, включая, конечно, гонорар и за музыку, и за слова. А
сейчас она обходит весь земной шар. В данный момент по меньшей мере две
тысячи музыкальных автоматов вроде этого исполняют ее, не говоря уж об
оркестрах, о радио, о ресторанах. Я иногда себе говорю, что надо было бы
мне писать песни, а не пьесы. Слушай, дорогой! А что если нам вместе
пообедать?
с изумлением, но и, вопреки обычной ироничности, с некоторым уважением.
улица с ее шумом, который обычно он как-то не слышал, с ее бессмысленной
суетой. Он постоял какое-то время на стоянке автобуса, потом, когда
поблизости остановилось такси, бросился бежать, чтобы не упустить его,
ворвался в машину и поспешно назвал шоферу адрес.
Он злился на себя, злился на нее, не зная толком, в чем ее упрекает. Он
чувствовал себя униженным, чудовищно униженным.
"Она воспользовалась случаем, чтобы улизнуть, стерва!" И тут же подумал:
"Я или другой... Любой другой... Или же тот проходимец из Канна".
увидеть какие-то изменения. Он был бледен и понимал это. Руки
похолодели, на лбу выступил пот.
когда солнце было такое мягкое, день еще только начинался, а по стеклу
медленно скользила ее рука, посылающая ему приветствие.
остановился только на предпоследнем этаже. Его душила ярость, он от
этого испытывал и стыд, и жалость к себе до такой степени, что еще
немного - и он, казалось, нашел бы в себе силы посмеяться над всем этим.
утром, каких-нибудь два часа тому назад.
толкался в дверь, засовывая ключ поперек замочной скважины, но дверь
открылась изнутри, прервав его неловкое царапанье по железу.
какое-то другое. И тем не менее Кэй явно купила белый воротничок с
вышивкой, которого он у нее не видел, и это почему-то, без всяких
оснований, разозлило его.
хорошо прибранную. Он догадывался и о присутствии за окном старого
еврея-портного, но ничто его не радовало.
недавно Ложье, и в ее глазах он видел ту же уважительную готовность
уступить, которую, должно быть, испытывают люди при столкновении с
человеком в припадке.
немедленно об этом сообщат, и он отправится сдыхать в своем углу.
это надоело. Что именно? Вопросы! Во всяком случае, те, которые он сам
себе задает. Он от них просто заболевает, да, именно, становится
нервнобольным.
обед. Он это знал и видел, он не был слепым. Ну что с того? Разве такую
он ее полюбил, с эдаким блаженным видом молодоженки? Разве они были уже
способны остановиться оба?
подумать. Горела же лампочка двое суток подряд. Разве он об этом
беспокоился?
окунуться в толпу, опять тронуться в путь и бродить, заходя в маленькие
бары, толкаясь среди незнакомых людей, перед которыми можно не
извиняться, когда их задеваешь или наступаешь на ноги, потребность снова
нервничать, видя, как Кэй неторопливо оставляет круглые отпечатки губ на
якобы последней сигарете.
осмеливалась проявить любопытство и спросить его.
повторил, когда она его брала под руку:
водил ее по тем местам, где они бывали вместе.
такое же меню, что и в первый раз, Комб долго и яростно следил за ней.
Потом спросил неожиданно:
вопросом, это значит, что она будет лгать.
было бы странно, если бы ты приходила сюда одна.
белеющие молочными пятнами, и ощутил на губах вкус этих вороватых
поцелуев, сделанных наспех, как будто прямо в толпе.
приниженность, вывел наружу и потащил дальше, не останавливаясь, как
будто его тянула вперед какая-то темная сила.
немало лет. Никогда не поверю, что ты не посещала баров, таких, как наш,
с другими мужчинами и там слушала бесконечное множество других
пластинок, из которых каждая была в тот момент вашей пластинкой.
с мужчиной, и в темноте вы занимались непристойными делами. Признайся!
и гасли красные и желтые буквы.
другом.
Акунин Борис
Лукин Евгений
Маркелов Олег
Андреев Николай
Шилова Юлия
Лукин Евгений