поинтересовался я.
перебирать в ящике какие-то карточки.
курсы, я победила на конкурсе красоты и вместо того, чтобы начать работать,
оказалась в Голливуде. Сначала я просто позировала, а потом.., В общем,
через полгода уже работала в выездном буфете, и прошел еще целый год, прежде
чем я поумнела настолько, что решилась бросить все это. Возвратившись домой,
я устроилась работать по специальности.
головой.
представить?
птички, и мне хотелось слушать его без конца.
посмотреть ваше удостоверение и запрос страховой компании и тогда...
передумала и, помолчав немного, спросила:
- Насколько я помню, к доктору уже приходил какой-то полицейский.
ознакомиться лично, а не по отчетам других. Если у вас возникли какие-то
сомнения, то я готов подождать доктора.
вам прочту.
здесь истерику, и доктор дал ей успокоительное. Полный покой - вот что могло
ей помочь. После тщательного обследования доктор порекомендовал ей на
некоторое время лечь в больницу. - Она приподняла брови. - Откровенно
говоря, я не вижу тут ничего интересного для полиции. Никаких физических
отклонений от нормы у пациентки не было: обычная неврастения.
и откинулась на спинку стула.
другими. На первой значились фамилия пациентки, домашний адрес и результаты
предварительного осмотра. В самом низу была пометка: "По рекомендации" и
стояло имя - Вильям Виетон. Другая содержала медицинское заключение,
назначения и сообщение из больницы, что диагноз подтвердился. Я еще раз
просмотрел карточки, сделал довольное лицо и вернул их девушке.
ее лице.
я поднялся со своего места. Я подошел к двери и оглянулся. Она сидела,
подперев подбородок рукой, и пристально смотрела мне вслед.
знакомству.
***
- многоцветьем красок и неугомонным гулом голосов. Я шел по улице и
размышлял, пытаясь связать концы с концами, но у меня ничего не получилось.
По дороге я зашел в какое-то кафе, сел за столик и заказал сандвич. Поев, я
снова выбрался на Бродвей и не торопясь отправился дальше. Прошло уже два
часа, и еще ничего не случилось. Никто не следил за мной, а значит, делать
мне здесь было нечего.
говорили и одевались иначе - и они были такие же, как я. Они не бросались
миллионами и не купались в роскоши, но они любили свой город, чувствовали
его ритм и дыхание и боялись чудовищ, готовых в любую секунду возникнуть у
них за спиной.
одного взгляда, ни одного движения или шепота. В любой момент ко мне могли
подвалить мальчики, знающие меня по описанию, и я должен был быть настороже.
В одном месте мне показалось, что за мной кто-то идет, но я сумел быстро
ускользнуть. На это ушло не более десяти минут. В последующие полчаса ничего
интересного не случилось.
меня до угла улицы, а дальше я пошел пешком. В двух заведениях меня
встретили вполне гостеприимно, а в третьем бармен попытался захлопнуть дверь
перед самым моим носом, пробормотав, что они уже закрываются. Я не обратил
внимания на его лепет, втолкнул его внутрь и вошел сам.
нервничал и был крайне раздражен. Он хотел выпить все, но другой выплеснул
содержимое на пол. - Энди сложил руки на жирном животе. - Майк... Это очень
грязное дело... Может быть, тебе лучше бы скрыться на некоторое время, пока
не пройдет гроза?
Я сам их найду. Пусть не тратят силы попусту.
полицейский. Потом проехала патрульная машина, и он отдал ей честь. За
спиной полицейского двое пьяных показали ему язык и, довольные, захохотали.
***
я негромко произнес:
Она приблизилась, посмотрела на меня в щелку. В ее улыбке было что-то
странное. В ней чувствовалось какое-то непонятное отчуждение. Я так и не мог
определить четко, что это было.
смотрела на меня в упор. Ее рот был полуоткрыт, и она водила кончиком языка
по губам. Потом она опять улыбнулась. У меня мелькнула мысль, что сейчас она
похожа на испуганную птичку.
на платье - все, снизу доверху. - Еще сюда кто-то приходил. - Глаза Лили
расширились от ужаса.
прошлого, отозвалась бешеными ударами у меня в голове. Пальцы мои сжались,
словно нащупывая чье-то горло. Она медленно отвела взгляд:
поволокой, глаза, на ее приоткрытый рот, словно приглашавший попробовать на
вкус эти алые губки, и мне хотелось сказать, что больше ей не придется
бояться никогда. Но я не мог даже сказать ей этого, потому что мои губы
оказались вдруг слишком близко к ее губам. Она испуганно отшатнулась.
ее же собственные слова, что я порядочный человек, а порядочные люди всегда
осторожны в присутствии леди. Особенно если леди только что вышла из ванны,
чтобы открыть вам дверь, и надела на себя лишь шелковое платье, а вы знаете,