Чтение 16–й страницы книги ~Мельницы богов~

девять.

- Нет, так нельзя, - хмуро сказал Тим. - Надо составить уравнение.
Сто сорок девять плюс икс равняется двумстам двадцати трем. Икс равняется
двумстам двадцати трем минус сто сорок девять. Икс равняется семидесяти
четырем.

- Глупая задача, - сказала Мэри.

Проходя мимо комнаты Бет, Мэри услышала шум. Она вошла. Бет сидела на
полу, скрестив ноги, смотрела телевизор, слушала проигрыватель и делала
домашнюю работу.

- Как ты можешь сосредоточиться в такой обстановке? - прокричала
Мэри.

Она подошла к телевизору и выключила его, затем выключила
проигрыватель.

Бет удивленно посмотрела на нее.

- Зачем ты это сделала? Ведь это Джордж Майкл.

Вся комната Бет была увешана портретами рок-музыкантов. Здесь были
"Кисс", Ван Хален, "Мотли Крю", Альдо Нева и Дэвид Ли Рут. На кровати
лежали музыкальные журналы для молодежи. На полу валялась одежда.

Мэри беспомощно смотрела на этот беспорядок.

- Бет, как ты можешь так жить?

Бет непонимающе посмотрела на мать.

- Как так?

- Ладно, - сказала Мэри. Она посмотрела на конверт, лежащий на столе.
- Ты пишешь Рику Спрингфильду?

- Я влюблена в него.

- Я думала, ты влюблена в Джорджа Майкла.

- Я сгораю по Джорджу Майклу, но влюблена в Рика Спрингфильда. Мама,
ты в свои молодые годы сгорала по кому-нибудь?

- В мои годы мы об этом не думали.

Бет вздохнула.

- Ты знаешь, что у Рика Спрингфильда было трудное детство?

- Честно говоря, Бет, я понятия об этом не имею.

- Ужас какой-то. У него отец был военным, и они постоянно переезжали.
Он тоже вегетарианец. Как и я. Он такой замечательный.

"Так вот откуда у нее страсть к диете!"

- Мама, можно я пойду в субботу в кино с Вирджилом?

- С Вирджилом? А что случилось с Арнольдом?

Бет помолчала, а потом сказала:

- Арнольду захотелось побаловаться. Он маньяк какой-то.

Мэри постаралась, чтобы ее голос звучал ровно.

- "Побаловаться" - это значит...

- Если у меня начинает расти грудь, то мальчишки думают, что со мной
все можно. Мама, тебя когда-нибудь смущало твое тело?

Мэри подошла к Бет и обняла ее.

- Да, моя дорогая. Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас,
меня очень смущало мое тело.

- Мне не нравится, что у меня начались месячные, растет грудь и
волосы на теле. Почему это так?

- Это бывает со всеми девушками, и тебе надо привыкнуть.

- Нет, я не хочу. - Она вырвалась и крикнула: - Я совсем не против
любви, но я никогда не буду заниматься сексом. Ни с кем. Ни с Арнольдом,
ни с Вирджилом, ни с Кевином.

- Ну, если ты так решила... - сказала торжественно Мэри.

- Именно! Мама, а что сказал президент Эллисон, когда ты сообщила,
что отказываешься быть послом?

- Он мужественно воспринял эту новость, - уверила ее Мэри. - Пожалуй,
займусь ужином.

Мэри ненавидела готовить и не умела этого делать. А поскольку ей
нравилось, чтобы все было как надо, от этого она ненавидела кухню еще
больше. Это был какой-то замкнутый круг. Хорошо, что три раза в неделю
приходила Люсинда убирать дом и готовить ужин. Сегодня у Люсинды выходной.

Когда Эдвард вернулся из больницы, Мэри была на кухне, пытаясь спасти
подгоревшие бобы. Она выключила плиту и поцеловала Эдварда.

- Привет, милый. Как прошел день?

- Кстати, сегодня ко мне привели тринадцатилетнюю девочку с
вагинальным герпесом.

- О Боже. - Она выбросила бобы и открыла банку с помидорами.

- Ты знаешь, я начинаю беспокоиться за Бет.

- Не стоит, - заверила его Мэри. - Она собирается умереть
девственницей.

За ужином Тим спросил:

- Папа, может, вы подарите мне на день рождения доску для серфинга?

- Тим, мне не хочется тебя разочаровывать, но ведь ты живешь в
Канзасе.

- Я знаю. Но Джонни пригласил меня провести с ним каникулы на
Гавайях. У его предков есть пляжный домик на острове Мауи.

- Что же, - сказал Эдвард, - если у Джонни есть пляжный домик, то
должна быть и доска.

Тим повернулся к матери.

- Можно мне будет с ним поехать?

- Посмотрим. Тим, не ешь так быстро. Бет, ты совсем ничего не ешь.

- Я не вижу человеческой еды. - Она посмотрела на родителей. - Вот
что я вам скажу. Я собираюсь поменять имя.

- А в чем дело? - осторожно спросил Эдвард.

- Я решила заняться шоу-бизнесом.

Мэри и Эдвард переглянулись.

- Господи, - произнес Эдвард.

В 1965 году крупный скандал потряс мировые секретные службы. Мехди
бен Барку, оппозиционного лидера, боровшегося против марроканского короля
Хасана II, заманили в Париж из его убежища в Женеве и убили с помощью
французской секретной службы. После этого инцидента президент Шарль де
Голь вывел французскую спецслужбу из подчинения премьер-министра и передал
ее под контроль министерства обороны. Именно поэтому министр обороны Ролан
Пасси отвечал теперь за безопасность Марина Грозы, которому Франция
предоставила политическое убежище. Жандармы охраняли виллу в Нейи
круглосуточно, но министра успокаивал лишь тот факт, что Лев Пастернак
лично занимается безопасностью эмигранта. В свою очередь Ролан Пасси сам
ознакомился с системой внутренней безопасности и был твердо уверен, что на
виллу проникнуть невозможно.

В последние несколько недель стали циркулировать слухи, что готовится
переворот, что Марин Гроза собирается вернуться в Румынию и что военные
поддерживают его в стремлении сбросить Александру Ионеску.

Лев Пастернак постучал в дверь и вошел в библиотеку, которая служила
Марину Грозе кабинетом. Гроза работал, сидя за письменным столом. Он
поднял глаза на Пастернака.

- Все хотят знать, когда произойдет революция, - сказал тот. - Это
самый известный секрет во всем мире.

- Скажи им, пусть наберутся терпения. Лев, ты поедешь со мной в
Бухарест?

Больше всего на свете Пастернак хотел вернуться в Израиль. "Это у
меня временная работа", - уже давно сказал он Марину Грозе. - "Пока ты не
будешь готов к действию". "Временная" работа длилась недели, месяцы, так
прошло три года. А теперь надо было принимать еще одно решение.

"В мире пигмеев", - подумал Лев Пастернак, - "я удостоился чести
служить гиганту". Лев никогда не встречал более бескорыстного и
самоотверженного человека, чем Марин Гроза.

Когда Пастернак начал работать с Марином Грозой, его заинтересовало,
где семья Грозы. Гроза никогда не говорил о своих близких, но один офицер
рассказал ему следующее:

- Грозу предали. Секуритате захватила его и пытала несколько дней.
Они пообещали отпустить его, если он выдаст своих товарищей по подполью.
Он ничего не сказал. Тогда они арестовали его жену и четырнадцатилетнюю
дочь и привели в камеру пыток. Грозе сказали: либо он заговорит, либо
увидит, как они умрут. Трудно себе представить более страшное испытание
для человека. Жизнь жены и дочери против сотен жизней товарищей, которые
верили ему. Я думаю, Гроза пришел к выводу, что его семью все равно убьют.
Он отказался выдать соратников. Его привязали к стулу и заставили
смотреть, как жену и дочь насиловали до тех пор, пока они не умерли. Но и
на этом его страдания не закончились - охранники кастрировали его.

- Господи!

Офицер посмотрел в глаза Льва Пастернака и сказал:

- Главное, чтобы вы понимали: Марин хочет вернуться в Румынию не для
того, чтобы отомстить. Он хочет дать свободу своему народу. Он хочет,
чтобы такое никогда больше не повторилось.

В тот день Лев Пастернак стал работать на Грозу и с каждым днем все
больше и больше проникался любовью к революционеру. Теперь ему предстояло
решить - возвращаться в Израиль или поехать с Грозой в Румынию.

В тот вечер Пастернак, проходя по коридору мимо спальни Марина Грозы,
услышал крики. "Значит, сегодня пятница", - подумал он. День, когда