быстро, закрыла секретер, будучи уверенной, что из-за суматохи кардинал не
вспомнит, закрыл он крышку или нет.
Все это требовало меньше времени, чем я затратила, рассказывая об этом,
и когда в комнату влетели Альбани, Олимпия и Бернис, я по-прежнему лежала на
полу. При их появлении я открыла глаза, боясь, что они примутся приводить
меня в чувство и обнаружат пухлую пачку, которую я второпях сунула под юбки.
- Все в порядке, мне уже хорошо, - слабым голосом произнесла я,
отстраняя их руки. - Моя чрезвычайная чувствительность иногда приводит к
таким конфузам, но теперь мне уже лучше, и через минуту я буду готова к
работе.
Как я и предполагала, Альбани, заметив, что секретер закрыт, решил, что
сам запер его, и, ничего не заподозрив, со счастливым видом повел меня в
богато убранный салон, где должна была происходить оргия.
Там уже были еще восемь человек, которым предстояло играть значительную
роль в нынешней мистерии: четверо мальчиков лет пятнадцати, все - настоящие
купидоны, и четверо копьеносцев от восемнадцати до двадцати лет, вооруженные
поистине устрашающими членами. Таким образом в комнате собрались двенадцать
человек ради того, чтобы доставить удовольствие двум развратным отцам
церкви, - я говорю двенадцать, потому что Олимпии также предназначалась роль
скорее жертвы, нежели жрицы, в этом спектакле: служить этим господам ее
заставляли развращенность, жадность и тщеславие, так что ее положение в
данном случае ничем не отличалось от нашего.
- Итак, мы начинаем, - Бернис оглядел меня и моих наперсниц и прибавил,
- вы получили приличное вознаграждение, поэтому будем считать, что мы купили
право обращаться с вами как с продажными девками, стало быть, вы должны
беспрекословно подчиняться нам.
- Совершенно справедливо, - сказала я. - Вы желаете, чтобы мы
разделись?
- Да.
- Тогда покажите нам гардеробную, где мы можем оставить одежду.
Когда мы оказались втроем в полутемной комнате, я разделила объемистую
добычу на три части, которые мы рассовали по карманам, потом разделись и
обнаженными вошли в салон, где нас ожидали кардиналы.
- Я буду исполнять обязанности церемониймейстера, - заявил Бернис. -
Наш уважаемый хозяин поручил это мне, и вы все будете слушать мои
распоряжения. Мы только что бегло осмотрели ваши задницы, милые дамы, а
теперь обследуем их внимательнее. Подходите ближе по одной и предъявите свои
прелести для осмотра. Затем то же самое сделают наши мальчики, после чего
каждая из вас перейдет в распоряжение чистильщика и подготовит его к работе,
чтобы к концу первого акта они, все четверо, были в полной боевой форме.
Вступительная церемония происходила следующим образом: мы по очереди
переходили от одного блудодея к другому, они целовали, тискали, покусывали,
обнюхивали, щипали и царапали наши задницы, потом мы быстро занимали свои
места возле чистильщиков и вместе с мальчиками возбуждали их.
- Переходим к следующему этапу, - произнес церемониймейстер. - Два
отрока станут на колени и будут сосать нам фаллос, мы тоже самое будем
делать с юношами, а чтобы еще сильнее возбудить их, две женщины прижмутся
ягодицами к их лицу правой рукой каждый из нас будет массировать инструмент
чистильщика, а левой - задницу отрока две другие дамы также опустятся на
колени и будут щекотать нам яички и анус.
- В третьей сцене, - сообщил Бернис, чтобы мы могли заранее представить
себе весь спектакль и запомнить свои роли, - мы ляжем вот сюда, и нас будут
возбуждать женщины, а два отрока присядут на четвереньки и подставят нам
свои анусы, чтобы мы могли сосать им анус кроме того, они должны целовать
задницы двух других женщин, а те, в свою очередь, будут ласкать члены
отроков. Что же до четверых чистильщиков, мы возьмем их на себя, ибо руки
наши будут свободны.
- Следующая сцена будет происходить таким образом, - продолжал любезный
кардинал. - Обе женщины, которые еще не сосали нас, возьмут наши фаллосы в
рот, а две других будут готовить четырех юношей к акту содомии:
сократировать их языком, облизывать анус, словом, они должны сделать все,
чтобы эти четыре копья взметнулись вверх и отвердели, и вот когда они
раскалятся и задрожат от нетерпения, дамы смажут влажным языком наши
отверстия и своими нежными пальчиками направят корабль в гавань тем
временем мы будем ласкать губами задние холмики наших отроков.
Все четверо копьеносцев оказались стойкими и неутомимыми и мгновенно
отозвались на наши усилия. Каждую из двух дряхлых, побуревших от времени
пещер они прочистили восемь раз кряду со всем юношеским пылом, но оба старых
хрыча продемонстрировали дьявольскую выдержку, и эта операция оказала на них
не большее воздействие, нежели все предыдущие - мы не заметили в них
никакого намека на эрекцию.
- М-да, - пробормотал Бернис, - очевидно, придется прибегнуть к более
сильным стимулам: возраст есть возраст. Пресыщенность прожорлива, и ничто не
в силах удовлетворить ее аппетит, это вроде сильной жажды, которая
становится тем сильнее, чем больше вы пьете холодной воды. Видите, Альбани
точно в таком же состоянии, и все ваши старания не смогли ни на йоту
приподнять его член. Но не будем отчаиваться - попробуем другие средства,
которая Природа предлагает нам в изобилии. Вас здесь целая дюжина,
разделитесь на две группы, чтобы в каждой было по два чистильщика, по два
отрока и две женщины: одна группа займется моим старым другом, другая -
мною. Каждый из вас по очереди будет ласкать нас языком, а потом
испражняться нам в рот.
Эти омерзительные упражнения привели к тому, что морщины на органах
наших престарелых клиентов несколько разгладились, и, вдохновленные этими
безошибочными, хотя и слабыми признаками, они посчитали себя готовыми
предпринять серьезную атаку.
- Шестую сцену осуществим следующим образом, - заявил распорядитель. -
Альбани, который, на мой взгляд, возбужден так же, как и я, будет
содомировать Элизу, а я займусь Жюльеттой четверо чистильщиков, при помощи
Олимпии и Раймонды, будут обрабатывать наши задницы, отроки же лягут на нас
сверху и подставят нашим поцелуям свои члены и ягодицы.
Мы заняли свои места, но наши герои, обманутые в своих надеждах,
слишком робко атаковали святилище, в нерешительности застыли перед входом и
позорно отступили.
- Я так и думал, - в сердцах проворчал Альбани. - Мне никак не понять,
почему вы так настаиваете на том, чтобы мы содомировали женщин! С
мальчишками такого конфуза со мной никогда бы не случилось.
- Хорошо, давайте сменим мишени, - предложил посланник, - что нам
мешает?
Однако исход нового натиска оказался ничуть не удачнее: нашим
кардиналам еще раз хорошенько прочистили задницы, но они, увы, так и не
смогли сделать то же самое ни ласки, ни поцелуи не принесли результата их
древние инструменты, вместо того чтобы расцвести, сжались еще больше, и
Бернис объявил, что они ничего не могут с собой поделать и будут вести
баталию иначе.
- Милые дамы, - сказал этот выдающийся человек, - коль скоро, хорошее
обхождение с вашей стороны ни к чему не привело, надо употребить более
жесткие методы. Вы когда-нибудь видели, какой эффект дает флагелляция?
Думаю, это нам поможет.
С этими словами он схватил меня, а Альбани вытащил откуда-то агрегат
настолько странной конструкции, что он заслуживает подробного описания.
Меня поставили лицом к стене, на небольшом расстоянии от нее, поднятые
вверх руки привязали к потолку, а ноги - к полу. Передо мной Альбани
поставил нечто вроде молитвенного стула, сделанного из железа, его острая,
напоминавшая лезвие меча спинка касалась моего живота. Нет необходимости
добавлять, что я инстинктивно отклонилась назад от этого грозного оружия,
что и нужно было Бернису, так как я оказалась при этом в самой пикантной и
возбуждающей позе. Взявши связку розог, распутник неожиданно для меня начал
осыпать мою заднюю часть настолько сильными ударами, что не успел он ударить
и десяти раз, как по моим бедрам обильно заструилась кровь. Альбани
придвинул адскую машину поближе ко мне, чтобы я не имела никакой возможности
отклониться от ударов и должна была терпеть обрушившийся на меня ураган.
Однако я без особого труда выдержала эту пытку, так как к моему счастью
часто участвовала в подобной церемонии и даже получала от этого
удовольствие. А вот другим, ставшим на мое место, пришлось несладко. Элиза,
оказавшаяся следующей жертвой необычного агрегата, сильно разрезала себе
живот и громко вопила в продолжение экзекуции. Раймонда претерпела не
меньшие муки. Что до Олимпии, она мужественно выдержала пытку, тем более,
что любила такие упражнения, и они лишь сильнее возбуждали ее. Тем временем
Бернис передал розги Альбани, и мы, все четверо, еще раз прошли через
жестокую церемонию наконец, члены наших блудодеев начали подрагивать и
оживать. Но теперь, разочаровавшись в женских прелестях, они избрали в
жертву детей: пока они занимались содомией, все остальные пороли их розгами
и искусным образом подставляли для их похотливых поцелуев вагины, анусы и
члены. И вот возмущенная Природа спасла их честь: оба, в один и тот же миг,
испытали оргазм. В это время Альбани лобзал мои ягодицы, и его извержение
было настолько сильным и бурным, настолько велик был восторг мерзавца, что
он оставил мне на вечную память глубокую печать - следы двух одиноких зубов,
каким-то чудом оставшихся в его поганом рту после того, как его несколько
раз почтил присутствием сифилис. Зад Раймонды, которая была в объятиях
Берниса, отделался легче, хотя распутник изрядно поцарапал его ногтями и
перочинным ножом, а к тому моменту, когда начались его спазмы, ее ягодицы
были порваны в клочья. После короткой передышки оргия возобновилась.
Начало второго действия ознаменовалось тем, что каждая из нас побывала
в объятиях юноши, которые совокупились с нами во влагалище, а оба кардинала
вдохновенно и яростно терзали в это время наши задницы и даже умудрялись
вставлять туда свои обмякшие органы. Вслед за тем нас перевернули на сто
восемьдесят градусов, и в ход пошли мужские зады: четверо мальчиков
содомировали зады четверых наших содомитов, а их, в свою очередь, сношали
наши хозяева, хотя до извержения дело так и не дошло. Потом малолетние