освещали - графины, стаканы, блюда... Теперь он остался наедине с Джошуа. Ни
сверху, ни снизу не доносилось ни одного звука. Весь дом спал, за
исключением этих двух заговорщиков.
На этот раз в его голосе не было и намека на смех. Он выглядел измученным и
встревоженным. - Она очень дорога мне, Сартори. Если с ней что-нибудь
случится, я сойду с ума.
местом, где должны были проводиться заклинания, были написаны имена Маэстро
и их помощников. Он просмотрел их и обнаружил, что кое-кого он знает. Тик Ро
был упомянут как заместитель Утера Маски; присутствовал и Скопик - в роли
помощника заместителя Херате Хаммеръока, возможно, отдаленного предка того
Хаммеръока, который повстречался им с Паем в Ванаэфе. Имена из двух
различных прошлых встретились на этой карте.
Этот ритуал сложен, но не опасен.
пальцы. - Я помогу тебе не хуже твоего несчастного мистифа.
только нас. Тебе надо только привезти сюда Юдит завтра вечером, а я
позабочусь обо всем остальном.
очень возбужденной.
целый день подряд шептал мне на ухо, что не доверяет тебе, так теперь мне
еще приходится терпеть твою наглость.
понимает прекрасно. По его словам, ты подглядываешь за какой-то девчонкой в
доме напротив...
направлены на другое?
раз увидел ее, я словно впервые заглянул в другой мир. Я понял, что жизнь
свою поставлю на кон, лишь бы овладеть ей. Когда я с ней, я снова чувствую
себя неофитом, который шаг за шагом подкрадывается к чуду. Осторожными
шагами, сгорая от возбуждения...
никогда этого не пойму...
и частности исчезнут. Мое честолюбие. Моя биография. Все. Я буду полностью
развоплощен, и это приблизит меня к Божеству.
Роксборо с его поговорками! В простоте - наша сила - и все в этом роде...
начала всего, и я люблю - как бы это выразить? - припадать к истоку как
можно чаще.
самому.
тебя.
Юдит, которая будет сходить с ума по тебе, по твоим сыновьям и сыновьям
твоих сыновей, пока род Годольфинов не исчезнет с лица земли. Чего же в этом
плохого?
той, что была у него в руках, а вместе с ними погасло и прошлое. Неожиданно
он вновь оказался в пустом доме, где рядом завывала полицейская сирена. Пока
машина неслась по Гамут-стрит, озаряя голубыми вспышками окна, он вышел из
столовой в холл. Через несколько секунд еще одна завывающая машина
промчалась мимо. Хотя вой сирен ослабел и вскоре совсем затих, вспышки
остались, но из синих они превратились в белые и утратили свою регулярность.
В их свете он вновь увидел дом в прежней его роскоши. Но теперь он уже не
был местом споров и смеха. И сверху, и снизу доносились рыдания, а каждый
уголок был пропитан запахом животного ужаса. Крыша сотрясалась от ударов
грома, и не было дождя, чтобы смягчить его злобный гнев.
воспоминания позабавили его. Ему нравилась та роль, которую он играл в
происходящих событиях. Но эта темнота - совсем другое дело. Она была
исполнена смерти, и единственное, что он хотел - это убраться как можно
дальше отсюда.
Люциуса Коббитта, стоявшего на лестнице и так ухватившегося за перила,
словно это была его последняя опора. Он прикусил язык, или губу, или и то и
другое, и кровь, смешавшаяся со слюной, стекала струйкой у него по
подбородку. Поднявшись по лестнице, Миляга уловил запах экскрементов.
Паренек от страха наделал в штаны. Заметив Милягу, он обратил к нему
умоляющий взгляд.
чем то, что ему довелось видеть у Просвета. Сбой в ходе Примирения произошел
внезапно и имел катастрофические последствия. Он застал Маэстро всех пяти
Доминионов врасплох - в такой тонкий и ответственный момент ритуала, что они
оказались не готовы к тому, чтобы его предотвратить. Духи всех пяти уже
поднялись из своих кругов и, неся с собой образы своих миров, сошлись над
Аной - безопасной зоной, которая появляется в сердце Ин Ово каждые два
столетия. Там, в течение хрупкого промежутка времени, и должно было
свершиться чудо, когда Маэстро, неуязвимые для обитателей Ин Ово,
освобожденные и обретшие дополнительные силы благодаря нематериальному
состоянию, сбрасывали с себя ношу своих миров, чтобы дух Аны мог довершить
дело слияния Доминионов. Это был самый ответственный этап, и он вот-вот уже
должен был благополучно завершиться, когда в том самом круге камней, где
лежала телесная оболочка Маэстро Сартори и который отгораживал внешний мир
от потока, ведущего в центр Ин Ово, образовалась брешь. Из всех возможных
сбоев в ходе церемонии этот был наименее вероятным - как если бы Христос не
сумел осуществить чуда с тремя хлебами из-за того, что в тесте было
недостаточно соли. Но сбой произошел, и образовавшаяся брешь не могла быть
устранена до тех пор, пока Маэстро не вернулись в свои тела и не свершили
соответствующие ритуалы. А до этого момента изголодавшиеся обитатели Ин Ово
получили свободный доступ в Пятый Доминион и кроме того - к телам самих
Маэстро, которые в смятении покинули Ану, преследуемые по пятам гончими Ин
Ово. Сартори несомненно погиб бы наравне с остальными, если бы не
вмешательство Пай-о-па. Когда в круге образовалась брешь, Годольфин
распорядился изгнать мистифа из Убежища, чтобы он не смущал собравшихся
своими тревожными пророчествами. Ответственность за выполнение этого
распоряжения легла на плечи Эбилава и Люциуса Коббитта, но ни один из них не
был достаточно силен, чтобы удержать мистифа. Он вырвался у них из рук,
ринулся через Убежище и нырнул в круг, где находился его хозяин в облике
ослепительно сиявшего пламени. Пай усердно подбирал крохи знаний со стола
Сартори. Он знал, как защитить себя от потока энергии, ревущего внутри
круга, и ему удалось вытащить Маэстро из-под носа у приближающихся Овиатов.
мистифа, то ли к увещеваниям Роксборо оставаться на месте, - зрители в
смятении толпились в Убежище. И в этот момент появились Овиаты.
следующее мгновение оно уже превратилось в скотобойню. Ошарашенный своим
внезапным падением с небес на землю, Маэстро успел заметить лишь отрывочные
картины резни, но они оказались выжженными на его сетчатке, и теперь Миляга
вспомнил их во всех подробностях. Эбилав в ужасе царапал землю, исчезая в
беззубом рте Овиата - размером с быка, но внешним видом смахивавшего на
эмбрион, - который опутал свою жертву дюжиной языков, тонких и длинных, как
бичи; Макганн оставил свою руку в пасти скользкой черной твари, по которой
пробегала рябь, когда она двигалась, но сумел вырваться, превратившись в
фонтан алой крови, пока тварь увлеклась более свежим куском мяса; Флорес -
бедный Флорес, который появился на Гамут-стрит еще только вчера, с
рекомендательным письмом от Казановы, - был схвачен двумя существами с
черепами, плоскими, как лопаты, и сквозь их прозрачную кожу Сартори мельком
увидел ужасную агонию жертвы, голова которой уже была в глотке одной твари,
а ноги еще только пожирались другой.