шевелюрой над рабочим лицом, - от харьковской электростанции, и товарищ
Перетц, старичок с табачной фабрики, человек убежденный, что колония имени
Горького стоит его стариковской работы. И в шефском комитете
неисповедимыми путями провидения оказалась и Галя Подгорная - черниговка с
черными глазами, которые и сейчас не дают покоя черным глазам Карабанова.
(20) Будущее у нас получилось сложное. Близость большого промышленного
города вызвала у нас аппетиты к станкам, к производственному воздуху. Уже
трудно было представить себе колонию имени Горького в виде хлебородской
коммуны, да еще на 100 десятинах. Энергия и находчивость Шере и здесь,
правда, очень быстро привела к добротному и выгодному хозяйству. К осени
мы закончили постройку великолепной свинарни. Все в ней устроено было
разумно. Она была очень велика и упорядочена. Разные нечистоты и вода
после уборки в этой свинарне уносились в особые подземные каналы и
собирались в отдельном резервуаре, откуда и развозились в специальных
сосудах в поле. Все свое хозяйство Шере построил исходя из интересов
свинарни. В близком от нас пивном заводе он очень дешево покупал разные
полезные остатки. Мы продавали только племенных поросят, это был почти
единственный продукт нашего труда. Шере настоял, чтобы даже продукты для
питания ребят мы покупали в городе, а поля предоставил исключительно для
кормовых культур. Все это было очень разумно, и у Шере всегда водились
деньги, которые я принципиально не хотел у него отнимать - пусть себе
разживается. Скоро у Шере появились новые машины, новые приспособления, он
уже затевал расширение свинарни, прирезку земли, собственную систему
орошения.
(21) Мы давно привыкли к жизни педагогов и были поэтому терпеливы. Мы
находили силы в глубокой уверенности, что строгие глаза вклеены в самые
обыкновенные головы российских интеллактуалов. Это вымирающее племя все
равно не имеет будущего. Собственно говоря, оно уже изгнано из всех
областей жизни, может быть, его оставили для музея или для заповедной рощи
и, чтобы оно не погибло с голоду, позволили ему кормиться самой
дешевой пищей - педагогами. Но ведь и педагоги когда-нибудь понадобятся.
Тогда вымирающее племя интеллигентов, потомтсов Онегиных, Карамазовых и
Идиотов будет переведено на еще более дешевый корм и, может быть,
незаметно... исчезнет.
засоренные круги, через многочисленные табу и еще более многочисленные
речи и подвигались вперед.
существо еще более древней формации, бесславно протащившее свою историю
через века и поколения, тот самый "ярыга", который основательно засел в
российские печенки еще при московских государях. Это был настоящий
организатор и вдохновитель соцвосовской практики, истинный хозяин всех
наших идеалов, принципов и идей. Выдавая в год десятки миллионов, он зорко
следил, чтобы они были именно истрачены, проедены, прожиты в той норме
бедности, которую он считал наиболее подходящей. Это был сущий сказочный
Кащей, сухой, худой, злобный и, кроме того, принципиально бессмертный.
Кащей Бессмертный выдавал нам деньги полумесячными долями, и его желтые
глаза торчали над каждым нашим карманом.
обмундирование, а вы приобрели на них какие-то доски... На обмундирование
вам было выдано... На доски вам ничего не полагается...
материал. Из негомы сделаем вещи, вложим труд, продадим за 300 рублей...
обмундирование...
смете нет никаких "лучше", а есть обмундирование. Статья...
более великим, если бы наблюдал нас, заведующих колониями. Он бы увидел
совершенно исключительные формы приспособления, мимикрии, защитной
окраски, поедения слабейших, естественного отбора и прочих явлений
биологии. Он бы увидел, с какой гениальной приспособляемостью мы все-таки
покупали доски и делали кое-что, как быстро и биологически совершенно мы
все-таки обращали 115 рублей в 300 и приобретали поэтому не бумажные
костюмы, а суконные, а потом, дождавшись очередной сутолоки у Кащея
Бессмертного, представляли ему каллиграфически выписанный отчет.
Окрасившись в зеленый цвет, цвет юности, надежды и соцвоса, мы прятались
на общем фоне наркомпросовской зелени и, затаив дыхание, слушали
кащеевские громы, угрозы начетами и уголовщиной. Мы даже видели, как,
распостершись на сухих крючковатых крыльях, Кащей Бессмертный ширял над
нами и клевал наших коллег, защитная окраска которых была хуже сделана,
чем у нас.
может быть, у Тимирязева, а может, еще у кого подсчитано, какое большое
потомство у мухи или у одуванчика и какой грандиозный процент его погибает
в борьбе за существование. К мухам и одуванчикам нужно приписать нас,
заведующих детскими колониями. Одни из нас погибали от непосредственной
бедности, замученные бурьяном забот и обследований, их десятками
проглатывали кооперативные, торговые и иные организации, других в самые
первые моменты поедала мамаша, родившая их, - есть такие мамаши, и такой
мамашей часто бывал Наркомпрос, третьих клевал Кащей Бессмертный,
четвертых клевали иные птицы. Очень немногие выживали и продолжали ползать
на соцвосовских листьях, но и из них большинство предпочитало своевременно
окуклиться и выйти из кокона нарядной бабочкой в образе инспектора
наробраза или аспиранта педагогических наук. А таких, как я, были сущие
единицы, и во всем Союзе, может быть, я второй-третий человек, восемь лет
просидевший на беспризорной капусте.
(22) ...и сложившемуся вокруг них общественному мнению для нашей работы
хватало кислорода, и до некоторого времени и мы имели возможность
терпеливо выдерживать гипнотизирующие ненавидящие взгляды, направленные на
нас с высот педагогического Олимпа.
новые, более усовершенствованные формы, применяясь к всевозрастающей силе
и влиянию комсомола, постепенно уменьшала авторитарное значение
заведующего. Уже наш комсомол, достигший к этому времени полутораста
членов, начинал играть заметную роль не только в колонии, но и в городских
комсомольских организациях. Рядом с этим и благодаря этому пошла вглубь
культурная работа колонии. Школа уже доходила до шестого класса. Отбиваясь
от безумного бездельного комплекса (имеетмя в виду комплексная система
обучения, принятая в советской школе в 20-е гг.), мы все-таки не называли
нашу школу никакими официальными названиями, а шла она у нас под флагом
подготовительных к рабфаку групп. Это позволяло нам в школе сильно
нажимать на грамотность. Разумеется, это лишало наших учеников всякой
возможности вкусить сладость с высот "развитого ассоциативного мышления",
но зато синица в руки нам всегда попадалась прекрасная: экзамены на рабфак
наши ребята всегда выдерживали с честью.
(23) ...прекрасную вещь. Кащей Бессмертный только шипел из своего логова,
когда мы отвалили четыре тысячи рублей на это дело. Товарищ Зоя потеряла
последние сомнения в том, что я бывший полковник, более солидные
небожители еще раз воздели руки по поводу такого соцвосохульства, но зато
совет командиров был доволен. Первого мая вы вошли в Харьков с собственной
музыкой, о, сколько в этот день было ярких переживаний, слез умиления и
удивленных восторгов у харьковских интеллигентов, старушек, газетных
работников и уличных мальчишек! И вот что удивительно: принципиально все
оркестр отвергали, но, когда он заиграл, всем захотелось получить его на
торжественный вечер, на похороны, на встречи, на проводы и даже на
праздничные марши. И если раньше мне грозили боги и скорпионы за то, что я
заводил оркестр, теперь они начали грозить мне за то, что я отказывался
дать оркестр в город. И больше по телефону.
пять часов похороны нашего сотрудника!
воспитании юношества. Нужно, впрочем, сказать, что на жалобы эти никто не
обращал внимания и вполне соглашались с моими доводами: нельзя же ни за
что ни про что гонять ребят в город, заставлять их пять километров носить
тяжелые трубы, дуть, ходить, отрываться от работы, от книги, от школы.
(24) ...и в стуке ее колес я снова не различал ничего тревожного. Только в
сельских наших делах иногда что-то цеплялось и царапало, требовало
Мережковский Дмитрий
Дальский Алекс
Сертаков Виталий
Юрьев Сергей
Доставалов Александр
Херберт Фрэнк