Чтение 152–й страницы книги ~Атланты. Воин~

- Поедем посмотрим.

Взобравшись на гору, они обнаружили пещеру. Перед входом в нее был
разложен небольшой костерок. Кочевники спешились. Цокот копыт и бряцанье
оружия привлекли внимание хозяина.

Из пещеры вышел облаченный в белый халат жрец. Волосы его были седы,
рот прикрывала белая повязка. В целом жрец походил на помешанный на белом
цвете призрак. Увидев, что один из воинов присел у костра, согревая
озябшие руки, старик заволновался. Он подбежал к Дорнуму, определив по
посеребренной сабле, что это предводитель, и стал быстро бормотать,
возмущенно указывая на сидящего у костра разбойника. Дорнум беспомощно
повел головой.

- Чего ему надо?

Стреноживая лошадь, Скилл ответил:

- Он просит, чтобы твой человек не осквернял дыханием огонь. Это жрец
Ахурамазды.

- Ну об этом я догадался и сам, - протянул киммериец. Он обернулся к
сидящему у костра.

- Эй, Борвс! Отойди от огня!

- Почему, атаман?

- Это не нравится старику.

Обозленно сплюнув, воин поднялся. Плевок вызвал еще большее
негодование жреца. Яростно жестикулируя, он вновь что-то забормотал.

- Что он хочет на этот раз?

- Он говорит, что это великий грех - осквернять слюной землю.

- У, дэв его побери! - Дорнум с уважением посмотрел на скифа. - И
откуда ты только знаешь этот язык?

Скилл к тому времени стреножил коня и разминал затекшие ноги.
Массируя голени, он сказал:

- Это язык арахозов. Мне как-то довелось провести в их краях почти
три луны. Стрела пробила мне бедро. Валяясь в постели я волей-неволей
прислушивался к бормотанию хозяев.

- Тогда поговори с ним. Спроси, знает ли он, где замок Аримана и
какого дэва он здесь делает.

Пока киммерийцы отводили коней на ближайшую полянку, скиф быстро
перемолвился с жрецом. Узнав все, что нужно, он подошел к Дорнуму.

- Он отшельник. Не знаю как, но Ариман терпит его присутствие здесь.
Этот божий одуванчик возносит свои молитвы Ахурамазде, тщательно следя,
чтобы ненароком не осквернить огонь или воду своим дыханием. Жрец уверяет,
что владения Аримана начинаются сразу за Кривым ущельем, а до замка еще
день пути.

- У него найдется чем перекусить?

- Да, он предлагает накормить нас ячменной кашей.

Дорнум недовольно скривился.

- А куда же подевался ягненок, которого видел Ирась?

- Ягненок будет принесен в жертву Ахурамазде.

Киммериец, как и все его соплеменники бывший очень неравнодушным к
мясу, возмутился.

- Какой, однако, обжора этот Ахурамазда!

- Не говори так о боге! - приняв шутливо-испуганный вид, воскликнул
скиф.

Дорнум пренебрежительно махнул рукой. Затем он немного подумал и
сказал:

- Ну каша так каша. Не подыхать же с голоду! Когда она будет готова?

- Как только мы принесем дрова и воду, - ответил Скилл и рассмеялся,
слушая яростные ругательства Дорнума.

Дрова и воду принести, однако, пришлось. Вскоре на краю поляны, где
паслись лошади, запылал яркий костерок, а немного спустя кочевники ели
недоваренную и несоленую кашу.

- Что ж вы хотите, пища отшельника, - ответил жрец Скиллу, когда тот
перевел ему стенания киммерийцев. Сам он не притронулся к пище и так и не
открыл своего лица.

Погасив костер, ворчащие киммерийцы седлали лошадей. Вскоре отряд
продолжил путь. Конские копыта расшвыривали осколки мягкого песчаника.
Скилл ехал молча, размышляя. Внезапно он спросил у Дорнума:

- Ты никогда не видел мага Заратустру?

- Нет, - ответил киммериец и вопросительно посмотрел на Скилла.

- Заратустра однажды помог мне. Этот жрец чем-то неуловимо напоминает
его.

Интуиция не подвела Скилла.

Как только всадники скрылись за ближайшим холмом, жрец извлек из
дальнего угла пещеры огромное металлическое зеркало. Поймав солнце, он
направил "зайчика" на противоположную гору. Вскоре откуда блеснул ответный
огонек. Удовлетворенно улыбнувшись, жрец вернул зеркало на прежнее место.
Затем он заколол барашка, разделал его и сложил мясо в котелок, который
поставил прямо на огонь жертвенника. Упала на землю небрежно сброшенная
повязка, до этого закрывавшая рот. Если бы Скилл увидел лицо жреца в этот
момент, он ни на мгновение бы не усомнился. У костра сидел великий маг
Заратустра. Его ноздри жадно обоняли запах вареного мяса.

Но Скилл был уже далеко. Отряд киммерийцев углубился в Кривое ущелье,
за которым по словам лже-жреца начинались владения Аримана. Они проехали
примерно с полмили, когда скакавший впереди кочевник предостерегающе
поднял вверх руку. И в то же мгновение на него обрушилась огромная глыба.
Раздался грохот, с отвесных стен полетели камни. Огромная лавина
перегородила дорогу впереди, другая отрезала путь к отступлению.
Перепуганные лошади бешено метались по крохотному пятачку полузаваленного
каньона, сбрасывая с себя всадников.

Камнепад прекратился так же внезапно, как и начался. Установилась
зловещая тишина. Лишь где-то вдалеке перекликалось взбудораженное лавиной
эхо. Всадники как могли успокаивали лошадей, кое-кто спрыгнул на землю,
спеша помочь раненым товарищам.

Внезапно один из киммерийцев вскрикнул и, всплеснув руками, рухнул на
землю. Из его спины торчало черное древко стрелы. И в тот же миг сверху
ударил дождь стрел. Летели они не слишком точно, нападавшие явно уступали
Скиллу в умении пользоваться луком, но их было слишком много, а
сгрудившиеся на небольшом пространстве кочевники представляли великолепную
мишень.

Первый залп вывел из строя четверых киммерийцев, было убито и ранено
не менее половины лошадей, в том числе сивый жеребец Скилла, которому
стрела вонзилась в голову точно над левым глазом.

Скиф мгновенно оказался на земле и натянул тетиву. Прежде чем
нападавшие успели выстрелить еще раз, он пустил две стрелы, точно нашедшие
цель. Подобная четкость смутила врагов. Они заторопились, пытаясь поразить
именно скифа. Три стрелы отскочили от доспеха, еще одна оцарапала щеку,
острой болью пронзило бедро. Не обращая внимания на летящую со всех сторон
смерть, Скилл стремительно посылал стрелы. Коротко звенела тетива, и
очередной лучник падал со скалы вниз.

Наконец опомнились и киммерийцы. Некоторые из них натянули тетиву
луков, другие во главе с разъяренным Дорнумом полезли по отвесным склонам
вверх. Несколько кочевников упали в пропасть, сраженные стрелами, но
остальные одолели крутизну и бросились на врагов.

Завязался жестокий бой. Но трудно найти рубаку, лучшего чем
киммериец. Мечи блистали в руках степняков подобно молниям. Несмотря на
численный перевес нападавшие терпели поражение. Скалистые склоны покрылись
их окровавленными трупами. Еще один натиск, и остатки вражеского отряда
устремились в бегство.

Тяжело дыша, Дорнум спустился к сидевшему на камне скифу.

- Рыжебородые, - коротко бросил он. Скилл молча кивнул головой. - Мы
положили более полусотни и еще человек тридцать сумели убежать. Счастье,
что они столь же плохие рубаки, как и стрелки, иначе нам не пришлось бы
выйти живыми из этого ущелья.

- Оно еще не закончилось, - заметил Скилл, осматривая кровоточащую
ногу.

- Думаешь, они нападут вновь?

- Нет, эти не осмелятся. Но у Аримана в запасе есть еще много
сюрпризов. - Скилл яростно выругался. - Проклятый маг!

- О ком ты?

- О Заратустре. Это он навел рыжебородых собак на наш след. Но самое
главное, не пойму - почему? Ведь он помогал мне раньше.

- Оставь разрешение этой загадки на лучшие времена. Надо быстрее
сматываться отсюда.

Сражавшиеся на склонах киммерийцы постепенно спускались вниз. Многие
из них были ранены, некоторые тяжело. Ирась быстро подсчитал потери. Из
тридцати двух всадников, вступивших в каньон Кривого ущелья, в живых
осталось лишь восемнадцать, причем пятеро из них были серьезно ранены.

Преграждавший путь завал исключал возможность продолжать путь верхом.
Коней пришлось оставить. Так же поступили и с тяжелоранеными, пообещав,
что заберут их на обратном пути.

Тринадцать двинулись дальше, а раненые остались лежать в Кривом
ущелье. Они тоскливо смотрели в темнеющее небо, зная, что обречены
остаться в этой каменистой земле навечно. Когда появились звезды,
неподалеку завыл шакал, за ним второй, и вскоре целый звериный хор созывал
сородичей на сытную трапезу. Тогда один из раненых достал длинный нож и
перерезал глотки своим товарищам. В последний раз взглянув в ночное небо,
особенно глубокое в южных горах, он вонзил окровавленный нож в слабеющее
сердце...

Бросив лошадей, кочевники удлинили свой путь втрое. Поэтому им
следовало спешить. Всю ночь они прошагали, ни разу не остановившись на
отдых. Кошачьи глаза Скилла позволяли легко ориентироваться в темноте.
Когда рассвело, путники сделали небольшой привал. Быстро разведя костерок,
они съели по куску конины и отправились дальше.