подниматься наверх, хватаясь за их головы. На верхних ступенях трапа его
задержали чьи-то руки. Посыпались удары по лицу и бокам, кто-то больно
впился зубами в ногу. Собрав последние силы, он рванулся вперед с таким
порывом, что заставил передние ряды раздвинуться и сразу оказался на
свободе. Он немедленно направился к боевой рубке.
пробочным матрацем. Здесь суетились офицеры и матросы. Обвязывая себя
матрацами или пробковыми нагрудниками, запасаясь спасательными кругами, все
галдели и не слушали друг друга. Одни из начальствующих лиц предлагали
подвести пластырь под новую пробоину, другие - пустить в действие турбины,
полагая, что можно еще выкачать воду. Судовой священник, держа в правой руке
крест, а в левой - матросскую койку, стоял на коленях и молился вслух
темному небу. О спасении капитана 1-го ранга Фитингофа, который лежал в
боевой рубке, никто уже не думал. Временно исполняющий обязанности командира
Дуркин, приложив рупор к губам, старался перекричать сотни
командуя:
достаточно, чтобы спустить на воду все паровые катеры, баркасы и шлюпки.
на корабле не было порядка. Над людьми вместо командира теперь властвовал
ужас смерти. Он стер грани между офицерами и матросами, свел на нет чины,
ордена, звание, благородное происхождение. Утратили силу все предписания
дисциплинарного устава. Поэтому лишь часть команды бросилась приготовлять к
спуску шлюпки, но и та, торопясь, делала это неумело. Кто-то перерезал тали,
на которых висел паровой катер, - он упал в воду и утонул. Второй такой же
катер спустился более осторожно, но на него бросилось столько людей, что и
его постигла та же участь.
рулевым Михайловым, готовый в любой момент броситься в море. Знобящая дрожь
пробегала по спине от выкриков, доносившихся с верхней палубы, куда изо всех
люков поднимались люди и устремлялись в поиски спасательных средств.
Раздирали койки, весла, доски, деревянные крышки от ящиков, анкерки.
Опоздавшие вырывали эти предметы у других. На баке за спасательный круг
ухватились сразу несколько человек, и каждый втянул его к себе.
и покатились к правому борту. То же происходило и в других местах судна.
одного борта орудия спустились в воду, а с противоположного - торчали вверх.
Об отражении минных атак нечего было и думать.
направился к его левому борту, уже не боясь выстрелов.
сверкнул огонек. Это была выпущена мина.
тело. Прошли секунды, и вдруг Седов ослеп от пламени, на мгновение
разодравшего ночь. Море поднялось выше мачт и сотнями тонн обрушилось на
палубу, на мостик и на плечи сигнальщика. Он торопливо
четвереньках по левому борту опрокидывающегося судна, стараясь скорее
попасть на его днище. Он мельком увидел, как этим же бортом были накрыты две
шлюпки, уже спущенные на воду и наполненные людьми. Броненосец, погружаясь и
булькая, закружил волны и потянул за собою Седова. Но пробковый матрац
выбросил его обратно.
нему протянулись длинные руки баталера Кознякова, от которого он едва
отбился кулаками.
них хваталась команда. Но они, разбрасываемые волнами, многих калечили.
пережить ночь, страшную, бессмысленна жестокую, бесконечно долгую.
надежды. Над пловцами висела угрюмая тьма. Ни ум, ни отвага, ни другие
личные качества человека не могли уже выручить его из беды. И люди,
терзаемые страданиями, дрожали от холода, изнемогали, задыхались.
но и с мертвецами. Какой-то матрос, голова которого была расплющена
бревнами, плавал на пробковом нагруднике. Некоторые затягивали вокруг себя
матрацы слишком низко и, попав в воду, перевертывались вниз головой. То в
одном месте, то в другом торчали над качающейся зыбью человеческие ноги.
команду, как нужно пользоваться спасательными средствами.
очистившегося от облаков, и необозримого моря, блестевшего под косыми
солнечными лучами, ничего не было видно. Около Седова в живых осталось
человек тридцать. Они по возможности старались не отплывать далеко друг от
друга.
круга, словно из толстого обруча. Поодаль пять матросов держались за
опрокинутый ящик из-под такелажа.
оказался японский миноносец. Все обрадовались, ожидая от него спасения, и
начали кричать ему. Но он прошел мимо в двух-трех кабельтовых от них.
долго провожали обезумевшими глазами удаляющийся миноносец.
подплыл к лейтенанту Пухову и, вцепившись сзади в шею, начал топить его.
лейтенанта, отличавшегося от других офицеров своей добротой, приблизился к
нему и отбил его от матроса. Этот матрос тут же погиб: волною опрокинуло его
вниз головою. Одна нога у него была в сапоге, другая - босая, с кривыми
пальцами. Он подергал в воздухе ногами и затих.
кого отгоняя, проговорил несколько бессвязных слов и беспомощно свесил
голову.
тоже ухватился за него. Товарищи по несчастью, усталые, с посиневшими
лицами, с глазами, выкатившимися из орбит, хрипло взывали о спасении, хотя и
видели, что вокруг не было никого, кто бы мог оказать им помощь. Одни из них
ругались, другие молились.
ящика и тонули. Те, у которых были подвязаны матрацы или нагрудники, умирали
от холода, но продолжали плавать, безмолвные, с искаженными лицами. Руки
одного трупа так крепко застыли на шее другого, что волны не могли
разъединить их.
приходит конец. Две ночи, проведенные без сна, в напряженной работе и
постоянном страхе за жизнь, окончательно надломили его сильный организм.
тяжелая, словно налитая, свинцом, склонялась на грудь, веки смыкались. Он
делал усилия, чтобы не заснуть, и, не переставая надеяться на помощь,
смотрел в сияющую пустоту морской шири. Над головой, издавая звуки, похожие
то на пронзительные жалобы, то на хрипящий хохот, летали чайки.
и удивленно уставилась черными в красных ободках глазами на Седова, словно
ожидая его гибели. Порою ему казалось, что качается солнце и опрокидывается
небо, а сам он куда-то стремительно летит; то будто какое-то чудовище
хватает за ноги и тянет ко дну. Он метался, вернее
конвульсивные движения, сознавая, что жизнь от него уходит. И в то время,
когда силы были потрачены, когда в мозгу едва мерцала мысль, взор Седова
случайно остановился на серой дымящейся точке. Приближаясь, она быстро
увеличивалась, словно распухала. Сразу по-иному забилось сердце.
как будто заработали сотни турбин.
разноцветных звезд, и в этом звездопаде бешено запрыгало огромное изумрудное
солнце. И вдруг словно сменилась театральная декорация: до самого горизонта
распахнулись луга. В зеленом просторе полей, по колеблющимся травам, густо
дымя, шел "Наварин". Разве броненосец не утонул? И почему у него только три
трубы? Седов старался вспомнить - и не мог. Стало страшно: броненосец,
приближаясь, шел прямо на него. Он поднял руки, как будто защищаясь от
наваждения, и захрипел:
глазами среди них своих товарищей с "Наварина" и не понимал, что находится
на палубе японского миноносца +6.
Энквист. Какими соображениями руководствовалось
Лукьяненко Сергей
Куликов Роман
Орлов Алекс
Орлов Алекс
Доценко Виктор
Каменистый Артем