возражаю. Пожалуйста, сколько угодно!
открыть дверь в его комнату.
от пота.
ему на сердце.
"Хайль Гитлер!" Простреливали мягкие части тела, чтобы кричали. А они
молчали. Молчат, как животные.
надрался с утра, вот они и повезли проветриться.
никого не осталось. Одна пустая вонючая земля, и на ней никого, ни одного
человека. Ни одного! Человек хуже, чем вошь, хуже...
Генрих, мотая головой, судорожно глотал воду. Потом, откинувшись на
кушетке, долго лежал неподвижно. Иоганну показалось, что он заснул. Но
Генрих открыл глаза, сел и сказал трезвым голосом:
написал записку, вложил в конверт, заклеил и, протягивая его Вайсу, заявил
небрежно: - Я готов.
титул.
конверт, бросил обрывки в пепельницу. Положил на клочки бумаги зажженную
спичку и, наблюдая, как горит этот крохотный костер, сказал с облегчением:
- Вот! Глупость - прах!
письмо, но, боюсь, не удастся снова написать столь пылко и убедительно.
от других не хочу больше дышать этой вонью. - Съязвил зло: - А ты,
конечно, принюхался и мечтаешь только о том, как бы выбиться из подручных
на бойне в мясники.
должности.
если тебе и приходилось принимать участие в акциях...
появилась у него на губах. - Все равно я бы проиграл тебе в любом случае:
я уже давно решился.
соучастником твоего самоубийства?
решение: вопрос чести, такой прекрасный предлог...
говорить.
логичен. Таким и останешься на всю жизнь. Так вот слушай. В Берлине я
читал сводки, составленные статистической группой генштаба. Там работают
выдающиеся германские математики. В их распоряжении имеются даже
вычислительные машины. Они подсчитывают, сколько людей убивают, калечат
каждый день, каждый час, минуту, секунду. И они не находят свои занятия
ужасными. Но для меня все это невыносимо. Что может быть сейчас позорнее,
чем называться человеком!
победим?
победим в этой войне. Ведь мы, немцы, заслуживаем, чтобы всех нас
уничтожили в лагерях смерти, как мы сейчас уничтожаем других людей. Или же
вообще ни один человек не должен остаться в живых. Если только он человек.
советские люди, например, несмотря на все, убеждены, что гитлеровцы - это
одно, а немецкий народ - совсем другое.
одинаковы.
знать, почему эти немцы решились поступить так: из трусости, боясь, что не
сумеют стать палачами, или из храбрости, потому что хотели быть такими
немцами, каких я не видел, но желал бы увидеть...
кладет голову на плаху. - Иоганн коснулся рукой плеча Генриха. - Знаешь,
ты просто запутался. Если бы ты отказался присутствовать при свершении
казни, это было бы расценено как измена фюреру. - Иоганн помолчал и сказал
серьезно: - Я очень тревожусь за тебя, Генрих. Но раз ты решил поехать в
тюрьму, значит, все в порядке. - Взглянул на часы, встал. - Мне пора.
пристально посмотрел в глаза Иоганну. - Если эти ребята отказались не из
трусости быть палачами, а из храбрости, клянусь тебе: или я выручу их из
тюрьмы, или составлю им компанию!
племянник Вилли Шварцкопфа и можешь многих отправить на казнь. Но спасти
от казни даже одного кого-нибудь ты не в состоянии. - Пообещал: - Я зайду
к тебе, как только ты успеешь после всего этого вымыть руки. Надеюсь, ты
поделишься со мной своими впечатлениями?
будто бы не получилось. Может, тебя это не устраивает? В таком случае
извини...
суждения об истинном душевном состоянии Генриха. И если в его смятении
Вайс обнаружил пусть крохотные, но все же обнадеживающие островки совести,
то твердо полагаться на них оснований пока не было. Ведь под ними могла
оказаться только хлябь слабодушия, растерянности - и ничего более.
ничего привлекательного не содержали: заносчив, пьет, участвовал вместе с
Герингом в ночном авиационном налете на Лондон, принят в высших нацистских
кругах.
саморекламы отпускать иногда на волю пленных англичан.
похвалами, вызывавшими зависть многих генералов вермахта.
"Фау" Вернера фон Брауна в Пенемюнде. Подсказал Брауну несколько
плодотворных технический идей, но не поладил с ним. Его раздражали нелепые
притязания Брауна: тот полагал, что созданные им летающие снаряды способны
уничтожить целые народы, в том числе и немецкий народ, если он не захочет
признать Брауну своим новым фюрером. Его исступления, изуверская фантазия
вызвала у Генриха только насмешку. Технический замысел летающих снарядов
Брауна зиждился на работах советского ученого Константина Циолковского.
Установить первоисточник конструкции не составляло особого труда. Генрих
не преминул язвительно сказать об этом вслух. И Браун тут же помог ему без
особых неприятностей покинуть засекреченный объект, где, как в
комфортабельном концлагере, на положении заключенных, но не испытывая тех
лишений, которые выпадают на долю узников, безвестно жили и работали
немецкие ученые и инженеры.
устраивало его дядю.
странах Европы вызывал у Вилли Шварцкопфа не только зависть, но и послужил
ему примером. Это пример вдохновил его на бесстрашное мародерство. И
Корнев Павел
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Белогорский Евгений
Перумов Ник