прямоугольник, из которого словно открывался путь в никуда. Эллиоту
казалось, что он видит раздвигающиеся створки, за которыми начинается
Вечность. Потом все исчезло, и он почему-то заплакал, но слезы были алые.
Сердце забилось неровно, мысли путались, подчиняясь новому ритму сердца,
который постоянно менялся, становился все медленнее и наконец исчез.
за узнаванием последовала реакция. Он метнулся вперед в абсурдной попытке
догнать взвизнувшее в воздухе лезвие и прервать его смертельный полет.
падал пистолет, он, кувыркаясь, опускался в лужу крови, льющуюся из раны на
лице. Времени размышлять о случившемся, искать первопричину и думать, как
все можно было предотвратить, не было. Чувство опасности не уходило:
напротив, оно становилось все острее. Может, все дело в почти неуловимом
запахе оружейного масла? Все выстраивалось в определенный план. Макоумер
понимал, что инстинкт его не подвел: Эллиот целился в него, и ему пришлось
защищаться, отбросив в тот момент все мысли о том, кто создал такую
ситуацию.
развитому, как у хищника, инстинкту. Он знал лишь, что убил сына. Макоумер
опустился на колени, осторожно извлек нож из глубокой раны и отбросил в
угол. Лезвие звякнуло, ударившись о какой-то металлический предмет.
него и на что-то там, позади. Сколько раз на Макоумера смотрели такие
подернутые мутной пленкой смерти глаза! Все кончено. От Эллиота осталась
лишь телесная оболочка. Сын, его сын, которого он лепил по образу и подобию
своему, стремительно убегал от него. У него могло быть все, а теперь жизнь
покидала его, жизнь, кроме которой этому мальчику ничего не было нужно.
Наверное, он требовал слишком многого - просто жизни. И впервые Макоумер
почувствовал, что даже его власть здесь бессильна.
что такое может быть с ним, твердым как кремень Макоумером. Он оплакивал
Эллиота, но внутри него все оставалось неизменным. Ничто не может поколебать
его дух, лишить сил. Ничто.
босиком. - Я слышал выстрел, - Киеу замер у порога.
- Эллиот пытался убить меня!
Мне очень жаль.
- ни идеально спланированные операции, ни совершенный механизм ?Ангки?,
ничто. Как же такое могло случиться, Киеу?
сделал шаг вперед. - Киеу, ты что, не понимаешь? Мой сын пытался застрелить
меня! Я... Я убил его! О Боже, неужели ты не понимаешь, что произошло!
лицо. - Срать я хотел на все твои буддийские хреновины! Что все они значат
по сравнению с тем, что случилось?
увидел Киеу. Он ощутил идущий от приемного сына мощный поток энергии, и
сердце Макоумера сжалось в недобром предчувствии. Лицо его превратилось в
каменную маску, мозг лихорадочно обрабатывал информацию, в голове роились
вопросы.
понимание бессмысленности слов на мгновение лишили его голоса. - Что
происходит?
его сильную фигуру, казалось, вокруг него пульсирует сияющий ореол
внутренней силы. - Вы удивлены, отец. Я не могу понять, почему. Я такой,
каким вы меня сделали. Не более того. - Глаза его сверкнули. - Все, что вас
окружает, вы приспосабливаете для своих целей. - Руки его взметнулись в
стороны, как крылья большой хищной птицы. - Смерть вашего сына... Он принял
вас за меня, понимаете? Я сказал ему, что хочу умереть.
стремительно, бесшумно, безостановочно. - Такая же боль, как и та, которая
навеки поселилась в моей душе. За то, что вы сделали со мной... и с
Самнангом, вам следовало бы умереть. Вы предали его, отец, выдали убийцам, а
затем прилетели на стальных крыльях, чтобы спасти меня... чтобы увезти из
ада, чтобы я заново родился. Вы уничтожили убийц Сама, но прежде вы
уничтожили его. Эллиот мне все рассказал. Он...
нахватался! Это сплошная ложь. Эллиот ненавидел меня. Он...
страницы.
подарил мне жизнь, когда вокруг была одна лишь смерть. Тому, кто вырвал меня
из ада и привез... сюда, - Киеу как бы отплывал все дальше и дальше. - Нет,
гораздо лучше, если вы будете жить, храня в сердце воспоминания о
сегодняшнем вечере. Каждый день, каждый вечер вы будете это помнить, но и
это не все: каждую ночь вы будете просыпаться в холодном поту, потому что не
сможете вспомнить, как же умер ваш сын, вы будете вновь и вновь прокручивать
в памяти эту картину. И когда вы наконец заснете, вам приснится его смерть,
тот самый момент, вы станете кричать во сне, но проснуться не сможете. И так
будет каждую ночь - до тех пор, пока разум мало-помалу не начнет покидать
вас. Это и будет концом вашей жизни, отец, концом всего сущего.
вырвался из-под его контроля. Когда? И вдруг вспомнил!
что произошло в Камбодже. Я должен это знать! Я требую!
ваша власть надо мной. Она уходит, ускользает с каждым вашим вдохом, с
каждым ударом сердца, - и он выскочил за дверь. Силуэт его растаял, словно
Киеу никогда и не было.
способен этот мальчик, Макоумер сразу понял, что без Киеу ему ничего не
удастся - ни ?Ангка?, ни та жизнь, которую он для себя избрал. Не сбудется
его мечта о полном, тотальном контроле всего и вся.
проклята эта карма, думал он, сжимая в сильных руках Эллиота. Больше всего
он сейчас хотел броситься вслед за Киеу, но не мог. Он не мог оставить сына,
словно его руки могли даровать Эллиоту столь нужную ему при жизни и
бесполезную сейчас защиту. Но Макоумер не хотел думать о бессмысленности
своих поступков, завершением которых стал сегодняшний вечер.
спрашивал себя Макоумер, как Эллиот нашел его дневник? Ему казались
невероятными сами события, и тот факт, что он больше не мог ими управлять.
решило обрести свободу, подумал Макоумер. Усилием воли он задержал дыхание,
сделал медленный выдох, и постепенно мысли его упорядочились.
падает. Ступеньки стремительно уходили из-под ног.
***
отлито из железа. Перед глазами мелькнуло очень красивое мужское лицо, на
котором, словно раскаленные угли, сверкали раскосые глаза. Пламя в этих
глазах заставило Трейси вспомнить облитые напалмом пальмы, весело
потрескивавшие в огне, словно рождественские свечи.
избавиться от характерного запаха горящего напалма.
повернулась и попыталась уйти от Трейси прыжком через перила, но он сменил
позицию, блокируя этот маневр противника.
вначале не уловил его сути, а когда, наконец, понял, едва не опоздал:
сверкнувший прямо перед глазами металлический предмет мог бы оказаться
последним воспоминанием об этой жизни, если бы не отменная реакция, - Трейси
опустился на колено и толчком бедра ушел с линии удара.
неуловимое движение кистью, человек на лестнице выбросил руку вперед, из
цилиндра, словно телескопическая антенна, вырвался гибкий стальной стержень
длиной не менее двух футов. Трейси слышал об этом оружии, но видел его
впервые. Это было кейджо, любимое средство защиты и нападения японских
мафиози-якудза.