осторожности и регулярного досмотра. Село было плохое, и селяне были
особенные. Земли у них почти не было, и землей занимались немногие.
Командовали и задавали тон бородачи, которые сами ничего не делали,
возились с церковью и писали на нас разные жалобы. У них было множество
братьев и сыновей, промышляющих в городе извозом, спекуляцией и другими
делами, по нашим сведениям, более темного колера. Именно эта группа и
хулиганила на селе, по праздникам напивалась, ссорилась между собою, и в
нашу больничку часто приводили грязных, истерзанных дракой людей с
ножевыми ранами. Ко мне приехал инспектор милиции и просил помощи. Коваль
этими делами специально занялся, но успех приходил медленно. Наши
комсомольские патрули, правда, озватили Подворки своими щупальцами, при
помощи нашего кино и театра мы привлекли к себе рабочую молодежь, большею
частью служившую на железной дороге, появились в Подворках преданные нам
друзья и помощники. Но монастырь недаром просидел на горе триста лет:
сельское наше общество слишком глубоко было поражено вековой немощью почти
первобытной дикости, церковного тупого ритуала и домашнего домостроевского
хамства. Мы начали строить в селе хату-читальню, но и в сельсовет засели
церковники, и
постройка поэтому проходила мучительно, сопровождалась хищением
строительных материалов и даже денег. Стариковская часть села, выглядывая
из-под железных крыш и из-за основательных заборов, недвумысленно ворчала,
а молодежь встречала наши патрули открыто враждебно, затевала столкновения
по самым пустяшным поводам, угрожала финками. Мы не доводили дело до
прямой боорьбы, желая предварительно закрепить за собою значительную часть
сторонников и точнее разобраться в сложных селянских отношениях. Но
совершенно отказаться от военных действий было невозможно.
электрическая лампа. По прохладной земле еле слышно проходит охрана, если
там нет Миши Овчаренко. Миша всегда что-нибудь напевает, не обнаруживая,
впрочем, в своем пении ни приятного голоса, ни чрезмерного уважения к
неприкосновенности песенного мотива. Поэтому многие просят Мишу не петь по
ночам, но я люблю, когда Миша поет. Мишино пение обозначает полное
благополучие в колонии - поезд почти бесшумно бежит по рельсам, станция
еще далеко, можно спать спокойно. Но и Мишино пение бывает обманчиво. В
одну из таких спокойных ночей я сквозь сон начинаю различать огни
незнакомой чужой станции. В мои двери бьют изо всех сил, и не слышно
никакого мирного пения. Кое-как одеваюсь, выскакиваю. Миша и Галатенко
стоят на крыльце, но их привычные фигуры нарисованы не на знакомом фоне
колонистской ночи, а черт его знает на чем: ночь наполнена отчаянным
воплем, я даже не разбираю сразу, откуда идут эти ужасные крики.
всепокрывающий, что у меня не возникает никаких сомнений: на село напала
банда, здесь почти под нашими ногами происходит поголовная резня. Я
начинаю различать стоны умирающих, последние взвизги жертв, когда нож уже
полоснул по горлу, панический, бесполезный вой беглецов, на которых уже
напали, над которыми уже занесен меч или кривая татарская сабля.
полминуты я снова над обрывом, вопли еще шире, еще отчаяннее. Я подаю в
дуло патрон и почти терясю: что делать? Но из спален глухо доносится
сигнал, и сейчас же вырывается во двор, оглушая меня, нестерпимая песня
тревоги. Я спускаюсь по лестнице, и меня немедленно обгоняют
низвергающиеся вниз, как лавина, колонисты. Что они там будут делать с
голыми руками?
колонисты что-то сделали. Мы с Галатенко побежали вокруг пруда.
меня за руку и подводит к центральному пункту события. Между крыльцом и
стеной хаты забилось в угол и рычит, и хрипит, и стонет живое существо.
Таранец зажигает спичку, и я вижу свернувшуюся в грязный комок,
испачканную кровью, взлохмаченную голую женщину. С крыльца прыгает
Горьковский и подает женщине какую-то одежду. Она неожиданно вытянувшейся
рукой вырывает у Витьки эту вещь и, продолжая рычать и стонать,
натаскивает ее на себя.
пятнами бабских лиц.
руках, широкоплечую размазанную в темноте фигуру. Фигура источает уже
охрипшие матерные проклятия и густые волны перегара.
на меня выливает целое ведро отборной матерщины, плюется и рычит.
двора, сволочь, жидовская морда! Эй, люди! Спасите, гоните их, сукиных
сынов!
просить:
упросил прокурора судить его показательным судом, и это обязательно
прибавило для меня новые заботы. Дня не стало, чтобы в колонию не
приходили бабы с жалобами на мужей, свекрух, свекров. Я не уклонялся от
нагрузки, тем более что в моем распоряжении имелось замечательное средство
- совет командиров.
дикими лохмами на голове послушно являлись в назначенный час, выходили
покорно "на середину" и оправдывались, отказываясь от труда удовлетворительно
обьяснить, почему они обязаны отвечать на вопрос какого-нибудь командира
восемнадцатого Вани Зайченко:
(25) Сразу за первым снегом события пошли небывало ускоренными темпами,
каких еще не бывало в моей жизни. Было похоже, как будто мы понеслись не
по рельсам, а по корявой булыжной дороге. Нас подбрасывало, швыряло в
стороны, мы еле-еле держались за какие-то ручки. В то же время никогда не
было в колонии такой простой дисциплины, такого прямодушного доверия.
Именно в это время я получил возможность испытать закаленность коллектива
горьковцев, которую он сохранил до последнего момента. Мы неслись вперед,
потеряв точные покойные рельсы. Впереди нас мелькали то особенно радужные
дали, то тревожно-серые клубы туманов. Двадцать отрядов горьковцев сурово
вглядывались в них, но почти механически выслушивали будничные простые
слова решений и спокойно бросались туда, куда и нужно, не оглядываясь и не
следуя за соседом.
Харькова на опушке молодого дубового леса лицом к городу стал красивый
серый, искрящийся терезитом дом.
(26) Горович начал что-то доказывать ей, я не хотел даже слушать, но
поневоле в сознании пробивались отдельные слова, утверждения, логические
цепочки.
хорошее, второе средство плохое, следовательно, нужно употреблять первое
средство. А почему оно называется хорошим? Где-нибудь оно проверено?
Где-нибудь исчислены его результаты? Нет. Только потому оно хорошее, что в
его словесном определении есть два-три хороших слова: человек, труд,
коммунизм.
категорий просто неграмотно. Сказать, что это средство хорошо, а это
плохо, - просто безобразие.
простой и (далее неразборчиво. - Сост.) логики в моей работе нет. Моя
работа состоит из непрерывного ряда многочисленных операций, более или
менее длительных, иногда растягивающихся на год, иногда проводимых в
течение двух-трех дней, иногда имеющих характер молниеносного действия,
иногда проходящих, так сказать, инкубационный период.
должна иметь в виду и воспитательное влияние на целый коллектив, и влияние
на данную личность, и влияние на окружающую среду, и сбережение
материальных ценностей, наконец, она должна ставить и меня, и
воспитательский коллектив в наиболее выгодное положение.
цели достигаются. Но как раз в большинстве случаев задача принимает
характер коллизии, когда нужно бывает решить, какими интересами и в какой
степени можно пожертвовать и полезно пожертвовать. Для того чтобы такая
коллизия благополучно разрешилась или даже приняла характер гармонии,
нужно бывает пережить огромное напряжение. В таком случае задача требует
от меня сверхьестественной изворотливости и мудрости, широкого точного
маневра, а иногда сложной игры, настоящей сценической игры.
уступит ей и учредит помощь и покровительство Ужикову. Колонисты остаются
в положении виноватых. Коллектив переживет неясную напряженность действия,
опыт общественного бессилия, а Ужиков останется в колонии на прежней
позиции стояния против всех, да еще усложненной тем обстоятельством, что
Шилова Юлия
Маркелов Олег
Жюль Верн
Сапковский Анджей
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий