утоплены четыре русских корабля: "Владимир Мономах", "Адмирал Нахимов",
"Сисой Великий" и "Наварин". Но ему, вероятно, приходила мысль, что от
ночных атак часть эскадры, несомненно, погибла. А он бросил свои суда в
самый критический момент и удрал, чтобы самому не подвергнуться опасности.
везло:
считался в глазах высшей власти лучшим адмиралом. А тут судьба свела его с
Добротворским. Это он во всем виноват. Энквист терзался в одиночестве, не
выходя из своей каюты и ни с кем не разговаривая.
обрадовался. Быстро и легко шагая, он поднялся на мостик. На седобородом
похудевшем лице адмирала появилось
решимости. Он взял бинокль и посмотрел вперед. Надвигающаяся катастрофа не
смутила его. Он молодцевато повернулся к своим помощникам и властно, чего
никогда с ним не бывало, отдал распоряжение:
выступил перед ними с речью. Он говорил с таким вдохновением, какого никто
от него не ожидал. С каждым словом, произнесенным им, вздрагивала его
длинная седая борода. Матросы и офицеры, вслушиваясь в речь
начальника, тоскливо оглядывались: не для них сияло утреннее небо и широко
распласталось тропическое море, не для них волнисто протянулся: в синюю даль
остров Люцон, напоминающий о земле и безопасности. От сознания близости
гибели обескровились их лица и помутнели глаза. Энквист же, несмотря на
безнадежность положения, продолжал призывать всех к мужеству:
владений. Ну что же? Если нельзя избежать боя, то мы примем его, как
подобает доблестным воинам. Умрем с честью за родину, но достанется от нас и
японцам. Мы сбудем, не жалея себя, сражаться, пока не израсходуем все
снаряды. Больше того! Мы сцепимся с кораблями неприятеля на абордаж! Да, на
абордаж!
для чего-то правой рукой описал в воздухе широкий полукруг.
напряженная тишина. Только на мостике офицеры, глядя на приближающиеся
корабли, вполголоса разговаривали с адмиралом:
выкрикнул фальцетом, как молодой петух:
американская эскадра под флагом вице-адмирала. На мостике заговорили громче.
По всему кораблю, до самых нижних помещений, разлилась необыкновенная
радость. На "Авроре" пробили отбой. Вместо ожидаемого сражения та и другая
сторона обменялись орудийными салютами. Дружественная эскадра
поворот на шестнадцать румбов и пошла вместе с отрядом русских крейсеров,
держась на их траверзе, но значительно
выяснилось, американцы, узнав из телеграфных сообщений, что к Филиппинам
приблизились остатки русского флота, нарочно выслали два броненосца и три
крейсера, чтобы взять их под свою защиту в случае появления японцев в
нейтральных водах.
нахмурился, опять превратившись из адмирала в Плантатора. Нетрудно было
догадаться, что у него не хватало сил покончить с собою, но он честно
приготовился подставить грудь под японские снаряды, надеясь этим вернуть
утраченную честь. Ожидание не оправдалось. Вскоре он сошел вниз, чтобы в
одиночестве переживать терзания нарушенной совести.
вошел в Манильскую бухту и стал на якорь +8.
корпуса, роскошной отделкой внутренних помещений и чистотой. Это был крейсер
1-го ранга "Светлана". Она строилась на французской верфи и предназначалась
исполнять роль вооруженной яхты для великого князя генерал-адмирала Алексея
Александровича. Строители ее мало обращали внимания на то, чтобы она была
сильной в боевом отношении. Им ив голову не приходило, что когда-нибудь ей
придется участвовать в сражении. Поэтому главной их заботой было создать
всякие, удобства для высокого лица и его близких. И только после того, как
она лет шесть проплавала, ее стали в начале войны довооружать артиллерией.
На ней уже имелось шесть шестидюймовых орудий. К ним прибавили еще четыре
75-миллиметровых пушки и четыре 47-миллиметровых и устроили для них погреба.
судно. Она, включенная в состав 2-й эскадры, продолжала оставаться яхтой.
от родных берегов, а на этой трехтрубной красавице все надстройки на верхней
палубе, внутренние лабиринты и роскошные каюты блистали безукоризненной
чистотой. На это тратили матросы невероятные усилия. При погрузке угля пыль
от него, облаком застилавшая корабль, каждый раз черной пудрой ложилась на
фешенебельной отделке кают. Ничто не могло остановить
требованиях наведения лоска - ни военное время, ни океанские штормы, ни
трудности похода, ни тропическая жара. Каждый день на "Светлане" драили
медные части, мыли переборки с мылом и содой, натирали палубы песком,
скребли и подкрашивали разные части, словно готовились к высочайшему смотру.
Особенно старались навести чистоту в великокняжеских каютах и салоне,
отличавшихся великолепием яхтинской отделки.
носился боцман Вешков, черноволосый крикун, среднего роста, с прямой
походкой. Зычный голос его слышался то на носу, то на корме, то во
внутренних помещениях судна. Он был неистощим в ругани и щедр на кулаки.
удары его были рассчитаны на полсилу - иначе редкий матрос мог бы устоять
перед ним.
подобранный, он наблюдал за работой с такой заботливостью, точно находился в
собственном имении. Матросы, еще издали завидев черную бородку, аксельбанты
и сдвинутую на затылок фуражку, начинали усерднее работать.
его настроение. Будучи чем-нибудь недоволен, он на ходу подковыривал большим
оттопыренным пальцем правой руки воздух, словно кочедыком.
карьеры. Ему хотелось быть настоящим моряком, а не "паточником", как
называли
генерал-лейтенанта, не избавился от этих сфер, зачисленный в адъютанты к
великому князю Алексею Александровичу. Но от этого у Зурова не пропала
любовь к морю. Долг службы у него был на первом месте. Взыскательный к себе,
готовый, если потребуется, умереть за свой флот, он требовал этого и от
других. Он был убежден, что власть ему дана недаром, что все распоряжения
его святы и нерушимы и что матросов, хотя бы совершивших малейший проступок,
нельзя оставлять безнаказанными. Фамилии провинившихся матросов он записывал
на белых, как снег, накрахмаленных манжетах, потом призывал "грешников" к
себе и определял им наказания:
перечница, сядешь в карцер на пять суток.
них он верил, как в таблицу умножения. Свой корабль он содержал в такой
чистоте, что ни одна соринка не могла быть незамеченной, и за нее; за эту
соринку, всегда кто-нибудь страдал.
Рожественский. Он был поражен опрятностью и убранностью яхты. Он уехал в
полном восторге от приятных впечатлений. После этого по всей эскадре был
разослан его приказ от 23 февраля 1905 года за N 129:
завтра, 24 февраля, собраться в восемь часов тридцать минут утра на крейсер
1-го ранга "Светлана" для изучения устройства защит от
добавочного блиндирования элеваторов.
нарядны. А последнее чрезвычайно важно: из двух кораблей, снабженных
одинаковыми средствами атаки и обороны и несущих одинаковую службу, нарядный
несравненно сильнее заскорузлого, ибо нарядный подробно досмотрен своим
личным составом и знаком ему в совершенстве, а заскорузлый, наверное,
неведом большинству офицеров и команды.
офицеров и с порядками, обеспечивающими приличный вид корабля".
выпили в кают-компании и разъехались по своим судам. Но и после этого ни на
одном корабле порядки нисколько не изменились. А старший офицер броненосца
"Орел" капитан 2-го ранга Сидоров, делясь впечатлениями со своими офицерами,
ехидничал:
Свержин Владимир
Шекли Роберт
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Пехов Алексей
Березин Федор