культура наложилась на другую, и слились они много позднее.
Судьба памятников, оставленных этими культурами, была различна. Фрески хотя
частично уцелели, иконы и летописи были неоднократно переписаны и дошли до
потомков, церковная музыка повторяла каждый год изумительные византийские
мелодии. А то, что создавалось в степных и лесных урочищах, забывалось или
гнило в земле. И долгое время пропавшее считалось несуществовавшим.
Наш окольный путь через историю событий показал, что описанная эпоха была
творческой, напряженной и трагичной[,] и что не бесплодие души и разума
определило наблюдаемую пустоту, а наоборот, горение сердец и страстей
испепелило то, что могло сгореть. Но все же кое-какие обломки уцелели.
За последние 200 лет археологи сделали все, что могли. Собраны и изданы по
нескольку раз многие фрагменты предметов искусства 1-го тысячелетия от
Китая до Атлантики. Однако общее представление по этим публикациям
составить очень трудно.
И это не случайно! Взрыв пассионарности сначала выжигает место, на котором
он возник. При этом гибнут не только слабые люди, способные лишь любоваться
шедеврами, оставшимися в наследство от предков, но и сами шедевры. Мы видим
это на примерах Рима и Парфии, империй Хань и Гупта, скифов, сарматов и
хуннов.
Итак, археология (т.е. наука о памятниках) и история материальной и
духовной культуры создают заведомо неполное, а тем самым искаженное
представление о прошлом человечества. Необходимое уточнение можно получить,
обратившись к этнологии, где процессы этногенеза рассматриваются как
статистические, являющиеся функцией затухающей пассионарности, понимаемой
как локальная флуктуация биосферы. И даже если это не случайное возмущение,
а феномен, имеющий каузальную основу, то дело не меняется: процесс
возникает и затухает.
Статистика событий одного уровня - суперэтнического, этнического или
субэтнического - оказывается более надежным материалом для сравнения эпох и
народов, чем скрупулезное описание фрагментов памятников или обрывков
текстов. Для интерпретации тех и других исследователь должен спуститься на
уровень знаний человека, допустим, Х в., т. с. отказаться от всех
достижений науки за тысячу лет. Это явно нецелесообразно. Но, приняв за
единицу изучения проверенное сведение о событии, достоверно датированное, и
набрав их достаточное количество, можно получить, исследуя кучность
событий, объективное представление о процессах этно- и культурогенеза.
Проделав эту работу, можно поставить вопрос об объективной характеристике
этих процессов. Ответ будет напрашиваться сам собой: процессы, идущие по
ходу времени, энтропийны и инерционны, но так как они то и дело прерываются
творческими вспышками, создающими новые этносы и культуры, то конец света
не наступает. Следовательно, история культуры - это борьба Творческой силы
(энергии) с Хроносом (энтропией); таково проявление второго закона
термодинамики в историческом процессе.
Книги тоже смертны! В извечной борьбе энергии с энтропией Биосфера нашла
выход в постоянном обновлении. Но Культура - творение рук и ума людей -
стала жертвой статистического процесса энтропии, осуществляемого руками
людей. Нагляднее всего этот процесс отражается на красивых вещах и книгах,
ибо последним посвящено много серьезных исследований, показавших, что
мнение о дикости наших предков, господствовавшее в XVIII - XIX вв., было
предвзятым и ныне устарело. А ведь именно на этой предвзятости базировалось
сомнение в подлинности "Слова о полку Игореве", так как факт его
существования противоречил представлению о примитивности древних русичей
сравнительно с петиметрами*1 XVIII в. Это было своего рода зазнайство
полуобразованных людей, некритически усвоивших концепцию прогресса,
применимую отнюдь не ко всем явлениям в истории.
Согласно новым исследованиям, "по всей видимости, уцелели только доли
процента былого книжного богатства Руси XI- XII вв."*2, потому что в
древних деревянных городах свирепствовали пожары*3, возникавшие то по
неосторожности обывателей, то при междоусобных войнах, но немало поработали
и иноземцы. В 1224 г. немцы сожгли Юрьев. В 1382 г. при нашествии Тохтамыша
на Москву кремлевские церкви были полны "до строп", т.е. доверху, книгами и
иконами; все сгорело! В 1547 г. пожар в Москве уничтожил много рукописей. В
1612 г. Москву дотла сожгли поляки, а в 1812 г. - цивилизованные французы.
Это далеко не полный список пожаров, уничтожавших рукописи. А ведь так же
гибли ценные вещи из устойчивых материалов, даже стальное оружие*4.
Войны и пожары можно рассматривать как стихийные бедствия. Но как назвать
поведение хранителей библиотек и архивов конца XVIII - середины XIX в.?
Монахи, тогда считавшиеся "учеными", жгли рукописи, как "ненужную дрянь",
топили в Волхове, гноили в сырых подвалах*5. Писать здесь об этом слишком
больно.
Уж если даже в России, где наличие каменных строений создавало
благоприятные условия для хранения шедевров, шел неуклонный процесс утраты
культурного наследия, то насколько более интенсивным он должен был быть в
Великой степи, где Хронос, пожирающий своих детей, действовал без
каких-либо ограничений.
Береста, на которой писали поэмы, менее устойчива, чем пергамент, меха и
шелк ненадолго переживали своих владельцев, золотые и серебряные чаши с
барельефами переливались в слитки, оружие погибавших воинов ржавело, память
о прошлом и песни исчезали со сменой языка. И эту-то трагедию утрат
европейские ученые объявляли "дикостью", ибо считали несохранившееся
несуществовавшим. Такова логика мертвой эрудиции, бессмысленной,
нетворческой науки.
Но даже при наличии такого заведомо неполноценного подхода можно сделать
вывод. Люди берегут то, что считают "своим" в пространственном и временном
аспектах. И пренебрегают тем, что для них было или стало чужим. Исключения
из этого правила есть - это гуманисты XV в., собиратели рукописей и
памятников искусства для Эрмитажа и Лувра, хранители списков Корана или
Трипитаки и им подобные, но, увы, на общем фоне истории это единицы. Это те
отдельные ласточки, которые весны не делают, ибо и их труды постепенно
пожирает Хронос. А Жизнь идет, ибо только она умеет преодолевать Время.
185. АПОКРИФ
Работая в Государственном музее этнографии народов СССР в 1949 г., автор
наткнулся на странный текст, написанный уйгурским алфавитом на языке,
автору незнакомом. К тексту был приложен перевод на русский язык на
отдельном листе толстой бумаги, написанный чернилами с соблюдением
дореволюционной орфографии. Текст и перевод находились в одной комнате
музея, куда во время блокады было свалено много экспонатов, неописанных и
незарегистрированных, видимо черновиков.
Автор успел списать перевод текста без соблюдения орфографии, надеясь потом
найти время для детального изучения этого документа, но, вернувшись в
Ленинград в 1956 г., обнаружил, что часть предметов была передана в
Эрмитаж, причем некоторые экспонаты пропали. Таким образом, сохранилась
только копия перевода, сделанная безымянным ученым до 1917 г., и несколько
его примечаний, которые автор успел скопировать. Эти обстоятельства
заставляют считать публикуемый текст недостоверным, но мысли древнего
восточного автора столь незаурядны, что ознакомление с ними может
заинтересовать современного читателя.
Неизвестный переводчик воспринял древний текст как ряд последовательных
тезисов и пронумеровал их, чем облегчил чтение и понимание оригинала. Автор
добавил к переводу краткий комментарий и несет ответственность только за
него. "Это странное учение сводилось к следующему*6: 1. Бог, который
сотворил мир, - личность, но отнюдь не Абсолют. (Использованный термин
является обобщением Плеромы*7 гностиков, Праджни*8 махаянистов и Стихии
Света манихеев*9. Следовательно, автор текста - противник этих трех
доктрин*10, что позволяет определить очень приблизительную дату создания
трактата -с III по XVI в.).
2. Бог, создав пространство вне себя, ограничил себя, ибо Сам находится вне
созданного Им пространства. Следовательно, Бог не вездесущ.
3. Создав время, явление самостоятельное, Бог ограничил себя, ибо Он не
может сделать бывшее небывшим. Следовательно, Он не всемогущ.
4. Создав души, наделенные свободной волей, Бог не может предугадывать их
поступки, иначе воля была бы несвободной. Следовательно, Он не всеведущ.
5. Это так, потому что Он добр, ибо если бы Он был вездесущ, то Он был бы и
во зле, и в грехе, а этого нет.
6. Это так, потому что Он милостив, ибо если бы Он был всемогущ и не
исправил бы зла мира сего, то это было бы не сострадание, а лицемерие.
7. Это так, потому что если бы Он был всеведущ, то знал бы злые помыслы
людей, готовых сознательно совершить грех; а люди не могли бы избежать
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Гюго Виктор
Шилова Юлия
Лондон Джек