Чтение 157–й страницы книги ~Призвание варяга~

Государь чуть отпрянул, поежился чуть, чуть откашлялся, а потом --
вернувшимся голосом произнес членам Следствия:

- "Пустая, ничем не подкрепленная болтовня двух запутавшихся людей. В
архив..."

Так и закончилась эта история.

Теперь, когда "на верхах" не осталось более никого из тех, кто ратовал
за мир, иль капитуляцию пред Антихристом, решимость передалась всем офицерам
и рядовым нашей армии. Мы были готовы к Войне...

x x x

О начале войны доложу вам из первых рук. Как Начальник Особого Отдела
всей русской армии я вошел в Штаб и присутствовал на заключительной стадии
подготовки всей этой кампании. В ходе работ у нас возникла проблема: как
быть?

Видите ли... Якобинская армия превосходила нас числом, "умением",
качеством вооружений, а главное -- скоростью передвижения своих войск.
Оглядываясь на кампании прежнего времени, мы понимали, что противник,
используя свою скорость, попытается разбить нас по частям. Опыт Ваграма,
когда австрийская армия попыталась создать "единый кулак", в то же время
показывал, что огромная аморфная армия "выжирает пространство вокруг":
Бонапарт "выдержал паузу", пока измученные ожиданьем и голоданьем австрийцы
бросятся на него, и -- разбил врага наголову. (Вообразите себе, - средь
битвы голодные австрияки падали в обморок!)

Из всего этого возникло два -- более-менее здравых плана на всю
кампанию.

Либо, - Первая армия (Барклая де Толли), коей придется почти вся
артиллерия и пехота, "встает грудью" на Дриссе (а-ля Прейсиш-Эйлау), а когда
неприятель попытается обойти "Дрисский рубеж", Вторая Армия (под командою
Багратиона), состоящая большей частью из конницы, наносит ему удары во фланг
-- с надеждою "затолкать" якобинцев на Дриссу.

Ежели б все так удалось, мы бы смогли нанести противнику тяжкое
поражение и вынудить на новый мир. Но...

В плане был один минус. Дороги.

Первая армия оказывалась по сути во враждебной Литве и сообщалась либо
по курляндскому берегу, либо -- тонким жилочкам белорусских дорог. А
противник уже перебрасывал в Балтику весь флот, коий он смел "снять с
Франции". (Часть французского флота так и осталась у Франции -- против
английских эскадр.)

В условьях Восстания в неспокойной Курляндии мы б столкнулись с
чудовищными проблемами по снабжению наших войск по кошмарным дорогам через
Белоруссию.

Другая угроза была с южного фланга. Против Украины копил силы австрияк
Шварценберг и в Особый отдел шли пачками донесения о готовности униатов
восстать -- стоит лишь австриякам нарушить границу. Дело дошло до того, что
командующему Третьей армией -- генералу Тормасову приказали держать в
Западной Украине только лишь "летучие отряды" гусар, да казаков, - коим
посоветовали с первой же минуты войны -- "нестись во весь опор до Днепра --
ближе к нашим".

Теперь вообразите себе, что наши главные силы застряли в Литве,
вырваться оттуда чрез "бутылочное горло" белорусских дорого практически
невозможно, а Шварценберг, к примеру, взял Киев (впрочем, Киев-то велено
было "не сдать ни при каких обстоятельствах") -- пошел оттуда на Курск,
Калугу и -- все...

Мы все можем "Честно" пустить себе пулю в лоб, не вылазя из Дрисских
траншей... Пожалуй, это и стало основаньем тому, что мы оставили "Дрисскую
крепость"..

Я -- солдат и привык надеяться на себя. План же, в коем все упирается в
то -- возьмет враг некий город за тысячу верст от меня, или -- нет, вызывает
у меня "мурашки по заднице".

Тогда возник второй план. Мы делаем вид, что "держим Дриссу", а на
самом-то деле наша артиллерия и пехота сосредотачиваются -- гораздо
восточней: в районе Смоленска, иль -- вообще под Москвой! В Литве ж
разбиваются "ложные бивуаки", а самые лучшие и маневренные из частей лишь
"демонстрируют неприятелю" наше присутствие там -- на Дриссе.

Вторая армия якобы "не справляется" с возложенной на нее задачей и --
якобы "в беспорядке" начинает откатываться на восток -- чуть дальше того
самого места, откуда возможен "удар молотом в Дрисскую наковальню".
Противник решит, что мы попросту не смогли выполнить прежний план и --
превосходящими силами попытается разгромить армию Багратиона!

Основные силы его "на плечах Второй армии" "вкатятся в Белоруссию", а
там уже логика преследований и мелких стычек погонит его вперед -- на
Смоленск (Багратион обязан был контратаковать при первой возможности).

Первая армия в то же самое время тоже примется отступать, но так как в
ней не будет "слабых" и "медленных" войск, она тоже успеет "уйти за
Смоленск". А уж там...

Далее по мысли нашего Штаба начиналось самое интересное. По всем
показателям мы обязаны были проигрывать эту войну. Положа руку на сердце --
у нас не было ни единого шанса! Но...

Идея принадлежала полковнику Коновницыну, - он первым (аж в 1810 году!)
сообразил:

- "Господа, почему мы все так уперлись в белорусские дороги и Дрисский
рубеж? Да, не сможем мы снабжать нашу армию к западу от Белоруссии! Но как
Бонапарт собирается снабжать свою армию -- к востоку от Белоруссии?!"

Ему отвечали:

- "А кавалерия?! Белоруссия непроходима для наших телег, но Бертье
думает ввозить все вьючным способом. Якобинцы реквизируют по Европе в три
раза более лошадей, чем у нас под седлом! Да, растянется пусть снабжения, но
у Бонапарта столько вьючного транспорта..."

Тогда Коновницын сказал:

- "Так и деритесь не с Бонапартом, но -- его лошадьми! Жгите сено,
топчите овес, - все на борьбу с кавалерией. У нас есть новые пушки, - пусть
сии пушки остановят пехоту -- заставьте французскую кавалерию пробиваться к
ним через наши каре. Разменивайте нашу пехоту и артиллерию на их кавалерию!"

Трудно вспоминать о начале войны. Обе австрийские, прусская, испанская,
итальянская кампании развивались по одному и тому же сценарию. На окраинные
провинции с "не-титульной нацией" проникали якобинские агитаторы и мутили
простой люд. (А межнациональная, да межконфессиональная рознь -- любимая
мозоль для любой крупной страны!) В день вторжения "инородцы"
"взрывались"...

Прежние враги Бонапарта пытались подавить мятежи силой, приняв
решительный бой в самой гуще Восстания. Так они "увязали" в мятежной
провинции, теряли кров, довольствие и фураж и лишь после того принуждались
более быстрым и "сытым" противником к решительному сражению.

Но, как я уже объяснил, у нас был совсем иной план на Войну и
вспыхнувшие мятежи, да кажущаяся "беспорядочность" наших действий привели
лишь к тому, что противник уверился в своей безнаказанности. Армии его
понеслись. Сквозь "бутылочное горло" белорусских дорог...

Отступленье имело один неприятный момент. "Ворчали старики, - что ж мы
на Зимние квартиры? Не смеют что ли командиры чужие изорвать мундиры о
русские штыки?!" Так записал с моих слов мой племяш и так оно было...

Простым рядовым тяжело объяснять, - почему мы так безвольно и
стремительно отступаем. Это потом уже, - в 1813 году, когда мы почти на весь
год "застряли" в ненавистной нам Польше, "старики" принялись говорить:
"Командиры свое дело знают! Правильно, что в прошлом году мы так быстро ушли
из сих мест. Голод был бы -- страшней нынешнего..."

В русской истории о сем не принято говорить, но наша "победоносная"
армия весной и начале лета 1813 года потеряла "с голоду" людей больше, чем
за всю кампанию 1812 года -- с начала войны и до Бородина! Немудрено, что
перед "входом в Европу" все командующие -- от Кутузова до Барклая с
Дохтуровым чуть ли не молили союзников:

"Дайте нам передых! Продовольственная база Империи серьезно подорвана,
- аграрное министерство думает, что у нас не хватит зерна даже на сев! А
солдат чем кормить?! Мы не пойдем в Европу, пока вы гарантируете провиант и
фураж!"

Северная армия не имела сих жутких проблем, ибо мы...

В отличие от Главной армии, "пухшей с голоду", мои латыши "питались с
пруссаками", а у немцев на "своих" еда почему-то нашлась... Ну, не любят
русских в Европе -- ну, не Судьба!

Впрочем, матушка платила за "прокорм латвийских частей" той же Пруссии
и разоренные Бонапартом пруссаки сплошь и рядом не кормили своих же солдат
-- за лишний матушкин гульден. А вот Россия опять понадеялась на
"союзнический долг", да "сознательность" и хотела все -- за бесплатно.

Так Витгенштейн и "геройствовал в одиночку" в Европе, пока не пришло
время Лейпцига. И только там, ради "пушечного мяса сих русских", наши
союзники соизволили выделить продовольствие и фураж - Главной армии...

Теперь вообразите себе, как сие выглядело бы летом 1812 года, когда
Пруссия даже не смела бы и подумать, чтобы кормить нас -- даже за "жидовское
золото" все - вместе взятое!

Это все прояснилось потом, но в лето 1812 года нужно было успокоить
солдат. Требовался "показательный щелчок" по "носу агрессора". Да такой, -
чтоб не пришлось задержать отступающую пехоту, иль -- артиллерию. При
условии подавляющего превосходства противника во всех родах войск, за
вычетом егерей, да -- кадровой кавалерии.

Такие обстоятельства сложились после сражения за Смоленск, - наши армии