и пятнадцати дней, как у Фермопил соберется огромное войско.
Фемистокла. Архонт погладил рукой небольшую окладистую бороду, исподлобья
взглянул на спартиата и спросил:
дорийский праздник, посвященный Аполлону.]
остался в долгу Леонид.
не понимая, что пришло время творить чудеса самим. Выходит, мы все дружно
подставляем тебя, царь, с твоими воинами на верную погибель?
замешательства поинтересовался афинянин.
виновен. Даже пожелай ты встать в наши ряды с копьем в руке, это принесло
бы лишь вред Элладе. Ты нужен на море, где спартиаты робки и нерешительны.
А осуждать этих людей... - Леонид пожал могучими плечами, на которых еще
не высохли капельки пота. - Никому не хочется спешить умирать, архонт.
Даже несколько дней, отнятые у смерти - огромная жизнь. Ситуация требует
НАШЕЙ смерти. Красивой смерти. Эта смерть докажет робким, что не стоит
бояться ее. Я верю, что эллины не посрамят доблестной памяти братьев,
которые предпочли смерть позору.
того, чтоб пред ней ползали на коленях. И потому львы всегда умирают стоя.
ее стоя".
Эвбеи.
Геллеспонт была самой трудной частью этого похода.
противником. - Хазарапат чуть склонил голову и дернул за уздцы, заставляя
своего коня идти в ногу с белым жеребцом Ксеркса.
эллинский город, давший воду и землю. Уже покорились и принесли клятву на
верность Ферма и Пелла, Эгия и Питна, Берроя и Метона, Гераклея и Дион.
Парсийское войско прошло через Фракию, Македонию и вышло на фессалийскую
равнину, не встретив даже ничтожного сопротивления. Землю Эллады не
окропила кровь ни одного парса или мидянина. Погибло лишь несколько
эфиопов, насильничавших над женщинами в одном из прибрежных селений.
Одного из них убили местные жители, еще с десяток были казнены по приказу
Артабана, как, впрочем, были удавлены и эллины, дерзнувшие поднять меч на
завоевателей. Этот поход скорей напоминал обычную прогулку по сатрапии.
брезгливо поглядывали на склоняющих головы городских старейшин и с
презрением восклицали:
никто другой утверждал, что эллины грудью встанут на защиту родных очагов.
бригов и македонян, по повелению царя присоединившихся к великому войску.
Демарат был спокоен.
постель!
за рукоять меча. О, как хотелось надменным ариям снести голову дерзкому
эллину! Но они понимали, что Демарата не стоит трогать. К нему благоволил
царь, он был доверенным лицом Мардония. Поговаривали, что получив в
управление покоренную Элладу, Мардоний намеревается вернуть изгнаннику
царский престол, а возможно даже поручить ему управлять всем Пелопоннесом.
Поэтому вельможи ограничивались бранными словами.
границе Пирии и Пеласгиотиды их ждали делегации Ларисы, Ганна и Фер.
Ксеркс милостиво допустил послов к своим стопам и выслушал их. Пеласги,
как и прочие, дали землю и воду, моля о пощаде. За добрую весть послы были
вознаграждены и отправлены восвояси, чтобы подготовить достойную встречу
войску. Передохнув, мидяне последовали за ними и через три дня достигли
одного из прекраснейших городов Эллады - Ларисы. Войско стало лагерем у
городских стен, Ксеркс в сопровождении свиты и первой тысячи церемонно
въехал в город. Здесь парсов ждали низкие поклоны, заискивающие улыбки и
накрытые столы. Царь принял именитых горожан, пообещав им приструнить
чернь, после чего соизволил отобедать. За трапезой он беседовал с
Артабаном, Мардонием и македонским царьком Александром. Последний изрядно
потешил Ксеркса рассказом о том, как перепугалось эллинское войско,
посланное в Фессалию, узнав о приближении мидян.
они бежали как последние трусы! - кричал македонянин.
Он переел и изрядно выпил, сон его был беспокоен.
воинам день отдыха. Хазарапат был столь любезен, что соизволил объяснить
своему повелителю причину досадной задержки. По его словам, необходимо
было дождаться прибытия флота, замешкавшегося из-за встречных ветров в
гавани Фермы. Чтобы не скучать, Артабан посоветовал царю устроить конное
состязание между самыми быстрыми парсийскими конями из царских конюшен и
славящимися на всю Элладу фессалийскими скакунами. Ксеркс ухватился за эту
идею, он был охотником до подобного рода развлечений. Оказалось, что
предусмотрительный царедворец уже обо всем позаботился. Кони были
приведены с пастбищ, бессмертные с вечера готовили место для скачек. Царь
испытал ледяной страх, чувствуя себя беспомощной игрушкой в руках
Артабана, но виду не показал и даже милостиво улыбнулся.
влажной травой. На специально сооруженном помосте, прикрытом от солнечных
лучей пологом из плотной ткани, был установлен царский трон. За троном
разместились родственники царя и самые первые вельможи. Здесь были Отан,
Арсам, Арсамен, Гобрий и Ариомард. Здесь же стояли Артафрен, Гидарн и
Мегабиз. Чуть дальше разместились цари и правители покоренных эллинских
народов, на чьих лицах блуждали заискивающие улыбки. По правую руку от
царя встали Артабан и Мардоний, по левую - верный пес сотник Дитрав, ни на
мгновенье не расстающийся с обнаженным мечом. По обе стороны помоста
колыхались серебряные копья бессмертных.
взор яркая речная зелень - все это способствовало хорошему настроению
царя. Сегодня он был щедр и великодушен как никогда. Подозвав к себе
наездников, Ксеркс объявил им, что победитель получит серебряное блюдо с
царским именем, а также любую лошадь из тех, кто будет участвовать в
скачках. Наездники, среди которых были шесть эллинов, пали на колени и
облобызали землю, славя щедрость владыки Парсы. Изобразив улыбку, Ксеркс
приказал начинать.
приказа царя. Ксеркс выдержал небольшую паузу, затем привстал и, махнув
рукой, прокричал что-то нечленораздельное. В тот же миг наездники ударили
пятками по бокам скакунов и те стремительно помчались вперед. Стройная
линия мгновенно распалась, превратившись в короткий ломаный клин.
Вскидывая копытами комья влажной земли, лошади в бешеном галопе неслись
вдоль реки. Вскоре они уже были едва различимы. Вельможи до боли в глазах
всматривались вдаль и наперебой сообщали царю:
расстоянии пятнадцати стадий от помоста. Нестройной цепочкой обогнув их,
соперники устремились в обратный путь. Они становились все более
различимы, и вскоре уже можно было судить о том, кто возглавляет скачку.
Впереди несся великолепный пепельный конь фессалийской породы. Высоко
вскидывая копыта, он буквально пожирал расстояние, с каждым мгновением
приближаясь к победе. Следом за фессалийцем скакали несколько парсийских
коней, среди них любимец царя каурый жеребец по кличке Благая весть.
Зрители волновались и кричали, подбадривая наездников и коней. Гистасп,
проведший немало времени среди диких скифов, пронзительно свистел. Но
соревнующиеся не нуждались в понукании. Они и так старались изо всех сил,
хлеща плетками взмыленных коней.