Чтение 157–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

Дожидавшийся его Бюсси поблагодарил друга. Сен-Люку он показался
очень грустным; подобное состояние было неестественным для исключительно
храброго человека, которому сообщили, что ему предстоит блестящий
поединок.

- Я что-нибудь не так сделал? - спросил Сен-Люк. - У вас расстроенный
вид.

- Даю слово, милый друг, мне жаль, что, вместо того чтобы назначить
срок, вы не сказали: "Немедленно".

- А! Терпение. Анжуйцы еще не вернулись. Какого черта! Дайте им время
приехать! Зачем вам торопиться устилать землю убитыми и ранеными?

- Дело в том, что я хочу как можно скорее умереть. Сен-Люк уставился
на Бюсси с тем удивлением, которое люди с идеально устроенным организмом
испытывают на первых порах при малейшем признаке несчастья, пусть даже
чужого.

- Умереть! В вашем возрасте, с вашим именем, имея такую возлюбленную!

- Да! Я убью всех четырех, я в этом уверен, но и сам получу хороший
удар, который упокоит меня навеки.

- Что за черные мысли, Бюсси!

- Побывали бы вы в моей шкуре! Муж, считавшийся мертвым, -
воскресает. Жена не может оторваться ни на минуту от изголовья постели
этого, с позволения сказать, умирающего. Ни обменяться улыбками, ни
словечком перекинуться, ни руки коснуться. Смерть Христова! С
удовольствием изрубил бы кого-нибудь в куски...

Сен-Люк ответил на эту тираду взрывом смеха, который вспугнул целую
стаю воробьев, клевавших рябину в малом саду Лувра.

- Ах! - вскричал он. - Какое простодушие! И подумать только, что
женщины любят этого Бюсси, этого школяра! Но, мой милый, вы потеряли
рассудок: в целом мире не сыщется любовника счастливей вас.

- Вот как? Попробуйте-ка доказать мне это, - вы, человек женатый!

- Nihil facilius <Нет ничего легче (лат.).>, как говаривал иезуит
Трике, мой учитель. Вы в дружбе с господином де Монсоро?

- Клянусь, мне стыдно за человеческий разум! Этот болван называет
меня своим другом.

- Что ж, и будьте его другом.

- О!.. Злоупотребить этим званием?!

- Prorsus absurdum <Бессмысленный вопрос (лат.).>, всегда говорил
Трике. Он и в самом деле ваш друг?

- Он так утверждает.

- Нет, он не друг вам, потому что он делает вас несчастным. В чем
цель дружбы? В том, чтобы люди приносили друг другу счастье. По крайней
мере, так определяет дружбу его величество, а король - человек ученый.

Бюсси рассмеялся.

- Я продолжаю, - сказал Сен-Люк. - Если Монсоро делает вас
несчастным, значит, вы не друзья. Следовательно, вы можете относиться к
нему либо безразлично и, в этом случае, отобрать у него жену, либо -
враждебно, и тогда убить его еще раз, коли ему одного раза не
достаточно.

- По правде говоря, - сказал Бюсси, - я его ненавижу.

- А он вас боится.

- Вы думаете, он меня не любит?

- Проклятие! Испытайте. Отнимите у него жену, и вы увидите.

- Это тоже логика отца Трике?

- Нет, это, моя.

- Поздравляю вас.

- Она вам подходит?

- Нет. Мне больше нравится быть человеком чести.

- И предоставить госпоже де Монсоро излечить ее супруга духовно и
физически? Ведь в конце-то концов, если вас убьют, нет никакого
сомнения, что она прилепится к единственному оставшемуся у нее
мужчине...

Бюсси нахмурился.

- Впрочем, - добавил Сен-Люк, - вот идет госпожа де Сен-Люк, это
прекрасный советчик. Она нарвала себе букет в цветниках королевы-матери,
и настроение у нее должно быть хорошим. Послушайте Жанну, каждое ее
слово - золото.

И в самом деле, Жанна приближалась к ним, сияющая, преисполненная
радости, искрящаяся лукавством.

Есть такие счастливые натуры, которые, подобно утренней песне
жаворонка в полях, несут всему окружающему радость и добрые
предзнаменования.

Бюсси дружески поклонился молодой женщине.

Она протянула ему руку, из чего явствует с полной неопровержимостью,
что вовсе не полномочный посол Дюбуа завез к нам эту моду из Англии
вместе с договором о четырехстороннем союзе.

- Как ваша любовь? - сказала Жанна, перевязывая свой букет золотой
тесьмой, - Умирает, - ответил Бюсси.

- Полноте! Она лишь ранена и потеряла сознание, - вмешался Сен-Люк. -
Ручаюсь, что вы приведете ее в чувство, Жанна.

- Поглядим, - сказала молодая женщина, - покажите-ка мне рану.

- В двух словах дело вот в чем, - продолжал Сен-Люк, - господина де
Бюсси тяготит необходимость улыбаться графу де Монсоро, и он принял
решение ретироваться.

- И оставить Диану графу? - в ужасе воскликнула Жанна.

Обеспокоенный этим первым проявлением ее чувств, Бюсси пояснил:

- О! Сударыня, Сен-Люк не сказал вам, что я хочу умереть.

Некоторое время Жанна глядела на него с состраданием, в котором не
было ничего евангельского.

- Бедная Диана, - прошептала она. - Вот и любите после этого! Нет,
решительно, вы, мужчины, все до одного, себялюбцы.

- Прекрасно! - сказал Сен-Люк. - Вот приговор моей супруги.

- Себялюбец, я?! - вскричал Бюсси. - Не потому ли, что я боюсь
унизить мою любовь трусливым лицемерием?

- Ах, сударь, это всего лишь жалкий предлог, - сказала Жанна. - Если
бы вы любили по-настоящему, вы боялись бы только одного унижения: быть
разлюбленным.

- Ну и ну! - сказал Сен-Люк. - Подставляйте кошелек, мой милый.

- Но, сударыня, - возразил Бюсси голосом, дрожащим от любви, - есть
жертвы, которые...

- Ни слова больше. Признайтесь, что вы уже не любите Диану, так будет
достойнее для благородного человека.

При одной мысли об этом Бюсси побелел.

- Вы не осмеливаетесь сказать ей. Что ж, тогда я скажу сама.

- Сударыня, сударыня!

- Вы очень забавны, все вы, с вашими жертвами... А мы разве не
приносим жертв? Как! Подвергаясь опасности быть зверски убитой этим
тигром Монсоро, сохранить все супружеские права для любимого, проявив
такие силу и волю, на которые были бы неспособны даже Самсон и Ганнибал;
укротить это злобное детище Марса и впрячь его в колесницу господина
триумфатора, это ли не геройство? О, клянусь вам, Диана просто
великолепна, я бы и четверти того не смогла совершить, что она делает
каждый день.

- Спасибо, - сказал Сен-Люк с таким благоговейным поклоном, что Жанна
залилась смехом. Бюсси был в нерешительности.

- И он еще думает! - воскликнула Жанна. - Он не падает на колени, не
говорит "mea culpa"!

- Вы правы, - сказал Бюсси, - я всего лишь мужчина, то есть существо
несовершенное, стоящее ниже любой самой обыкновенной женщины.

- Радостно сознавать, - сказала Жанна, - что я вас убедила.

- Что мне делать? Приказывайте.

- Отправляйтесь сейчас же с визитом.. - К господину де Монсоро?

- Да что вы! Разве об этом речь? К Диане.

- Но, мне кажется, они не расстаются.

- Когда вы навещали, и столь часто, госпожу де Барбезье, разве возле
нее не было все время той большой обезьяны, которая кусала вас из
чувства ревности.

Бюсси расхохотался, Сен-Люк последовал его примеру. Жанна
присоединилась к ним. Жизнерадостный смех этого трио привлек к окнам
всех придворных, прогуливавшихся по галереям.

- Сударыня, - сказал наконец Бюсси, - я отправляюсь к господину де
Монсоро. Прощайте.

И на этом они расстались. Предварительно Бюсси посоветовал Сен-Люку
не говорить никому о том, что он вызвал миньонов сразиться с ним.

Затем он отправился к господину де Монсоро, которого застал в
постели.

Граф встретил появление Бюсси радостными восклицаниями.

Реми только что пообещал ему, что не пройдет и трех недель, как его
рана затянется.

Диана приложила палец к губам: это было ее условное приветствие.

Бюсси пришлось подробно рассказать графу о поручении, возложенном на
него герцогом Анжуйским, о посещении двора, о недовольном виде короля и
кислых физиономиях миньонов.

Бюсси так и сказал: "кислые физиономии". Диана только посмеялась его
словам.

Монсоро при этих известиях задумался, попросил Бюсси наклониться и
шепнул ему на ухо:

- У герцога есть еще и другие замыслы, правда?

- Должно быть, - ответил Бюсси.

- Поверьте мне, - сказал Монсоро, - не компрометируйте себя ради
этого подлого человека. Я знаю его. Он вероломен. Ручаюсь вам, что он
никогда не остановится перед изменой.