Чтение 157–й страницы книги ~Все страхи мира~

- Вы Хольцман?

- Да, - ответил журналист. - А вы кто?

- Двое друзей, - произнес старший. - Не пообедаете ли с нами?

- С удовольствием.

Младший из них встал, подошел к музыкальному автомату и начал опускать в
него монеты по двадцать пять центов. Послышалась громкая мексиканская
музыка. Через мгновение Хольцману стало ясно, что магнитофон у него в
кармане будет совершенно бесполезен.

- О чем вы хотели поговорить?

- Вы пишете статьи о ЦРУ, - начал старший. - Целью статей является
очернить заместителя директора, доктора Джона Райана.

- Я ни разу не назвал этого имени, - покачал головой Хольцман.

- Тот, кто сообщил вам эти сведения, обманул вас, воспользовался вашей
доверчивостью.

- Вот как?

- Ответьте, вы честный журналист?

- Что вы хотите этим сказать? - спросил Хольцман.

- Если я сообщу вам что-то совершенно не для публикации, напечатаете ли
вы это?

- Все зависит от природы информации. Что именно вы имеете в виду?

- Я имею в виду следующее, мистер Хольцман. Я могу доказать вам, что вам
лгали, но вы не сможете опубликовать эти сведения, в противном случае
подвергнете смертельной опасности некоторых людей. Кроме того, я могу
доказать, что кто-то воспользовался вами для сведения личных счетов. Мне
нужно имя этого человека.

- Вы знаете, что я никогда не сообщу имя человека, передавшего мне
информацию. Это нарушает этику моей профессии.

- Этика журналиста... - заметил мужчина достаточно громко, чтобы его
голос был слышен сквозь грохот музыки. - Мне нравится это. Значит, вы готовы
защищать даже тех, кто лжет вам?

- Нет, к ним это не относится.

- Хорошо, тогда я расскажу вам маленькую историю, но с одним условием:
никогда, ни при каких обстоятельствах вы не упомянете то, что я вам
расскажу. Вы дадите мне слово?

- А если мне станет ясно, что вы ввели меня в заблуждение?

- В этом случае ваше право напечатать ее. Это устраивает вас? Репортер
кивнул.

- Только учтите, если вы напечатаете то, что я вам сейчас расскажу, это
меня очень расстроит - потому что я не лгу. И вот что еще: вы должны
пообещать мне не пользоваться этими сведениями для своего собственного
расследования.

- Вы требуете слишком многого.

- Решайте сами, мистер Хольцман. У вас репутация честного и умного
репортера. Есть вещи, которые не могут быть опубликованы, - впрочем, это я
перехватил. Скажем так: есть вещи, которые должны храниться в секрете на
протяжении длительного времени - многих лет. А веду я все это вот к чему:
вас обманули и использовали для своих корыстных целей. Убедили напечатать
ложь, чтобы очернить кого-то. Я не репортер, но, если бы я был репортером, у
меня была бы нечиста совесть. Меня беспокоило бы то, что все это нечестно, а
также то, что меня приняли за простофилю.

- Вижу, вы все обдумали. Хорошо, я согласен на ваши условия.

- Тогда слушайте. - Рассказ Кларка длился десять минут.

- Что это за операция? Где погиб этот человек?

- Извините, дружище. И не пытайтесь сами выяснить это. Меньше десяти
человек знают ответ на этот вопрос. - Кларк покривил тут душой, но это была
умная ложь. - Даже если вам удастся узнать, кто эти люди, они не станут
разговаривать с вами. Ведь мало желающих добровольно рассказывать о том, что
они нарушили законы.

- А эта Циммер? , - Вы сможете проверить о ней почти все. Где она живет,
чем занимается семья, когда родился ребенок, кто присутствовал при родах,
имя акушера.

Хольцман заглянул в свой блокнот.

- Здесь скрывается что-то исключительно серьезное, правда? Кларк
посмотрел на него немигающим взглядом.

- От вас мне нужно всего лишь имя.

- И как вы тогда поступите?

- Это не должно вас касаться.

- Что предпримет Райан?

- Он не знает, что мы беседуем с вами.

- Чепуха.

- Это, мистер Хольцман, совершенная правда. Боб Хольцман был репортером
долгое время. Его пытались обмануть настоящие специалисты своего дела.
Против него проводились операции тщательно обдуманной лжи, его превращали в
инструмент политической мести. Эта часть его работы не нравилась ему,
вызывала отвращение. Презрение Хольцмана к политическим деятелям объяснялось
главным образом тем, что они были готовы нарушить любое правило для
достижения своей цели. Всякий раз, когда политический деятель нарушал данное
им слово, брал деньги от спонсора и тут же принимался оказывать ему услугу,
все это называлось всего лишь "политикой". По мнению Хольцмана, это было не
правильно. В нем все еще оставалось что-то от того идеалиста, который
закончил школу журналистики в Колумбийском университете, и, хотя жизнь
превратила его в циника, Хольцман был одним из немногих людей в Вашингтоне,
не забывших о своих идеалах и иногда жалевших об их утрате.

- Предположим, в результате моей проверки все, что вы сказали,
подтвердится. Что я получу от этого?

- Может быть, ничего, кроме морального удовлетворения. Только это и
ничего больше. Могу дать вам честное слово - я сомневаюсь, что у этой
истории будет продолжение, но, если что-нибудь случится, я дам вам знать.

- Значит, одно моральное удовлетворение? - спросил Хольцман.

- А у вас никогда не было желания расквитаться с мерзавцем? - небрежно
спросил Кларк.

Репортер отмахнулся от этого заявления, как от назойливой мухи.

- Чем вы занимаетесь в ЦРУ? - спросил он.

- Вообще-то я не должен говорить об этом, - улыбнулся Кларк.

- Много лет назад, как принято начинать рассказ, один очень видный
советский деятель попросил политического убежища и улетел за границу прямо с
бетона московского аэродрома.

- Я тоже слышал об этом. Если вы попытаетесь напечатать это...

- Ну конечно, дипломатические отношения ухудшатся, - заметил Хольцман.

- Вы давно узнали об этом?

- Еще до последних выборов. Президент попросил меня не публиковать эту
историю.

- Вы имеете в виду Фаулера?

- Нет, того президента, над которым Фаулер одержал победу.

- И вы согласились? - Кларк был глубоко изумлен.

- У русского были жена и дочь. Что, они действительно все погибли в
авиакатастрофе, как говорилось в сообщении для прессы?

- Вы собираетесь писать об этом?

- Не могу - по крайней мере в течение нескольких лет, но наступит время и
я напишу книгу...

- Его семья тоже улетела за границу, - ответил Кларк. - Перед вами
человек, который вывез их из России.

- Я не верю в такие совпадения.

- Его жену зовут Мария, а дочь - Катя.

Лицо Хольцмана не выдало его чувств, однако он знал, что лишь горстка
людей в ЦРУ знает такие подробности. Он только что задал Кларку изощренный
вопрос и услышал правильный ответ на него.

- Через пять лет - начиная с сегодняшнего дня - вы расскажете мне о всех
деталях этого дела.

Кларк задумался. Ну что ж, если репортер пошел на то, чтобы нарушить свои
правила, то и Кларку придется ответить тем же.

- Это справедливое желание. Хорошо, я согласен.

- Господи Боже мой, Джон! - воскликнул Чавез.

- Он настаивает, чтобы за услугу была оказана услуга.

- Сколько человек знакомы с подробностями операции?

- Подробностями - вы имеете в виду взгляд изнутри? Немного. Если вы
имеете в виду все подробности, то с нашей стороны человек двадцать, и только
пять из них все еще работают в ЦРУ. Десять человек не служили у нас.

- Тогда кто?

- Придется раскрыть слишком уж многое.

- Кто-то из частей специального назначения ВВС, - предположил Хольцман. -
А может быть, армия, группа особого назначения номер 160, эти безумцы из
Форта Кэмпбелл, те самые, что высадились в Ираке в первую же ночь...

- Можете фантазировать сколько угодно, но от меня вы ничего не дождетесь.
Но учтите, что, когда я приму решение рассказать вам о своей части операции,
мне понадобится узнать, каким образом вам вообще стало известно о проведении
этой операции.

- Есть люди, которые любят поговорить, - заметил Хольцман.

- Это верно. Итак, вы согласны на мои условия, сэр?

- Если мне удастся подтвердить то, что вы мне рассказали, - если я
действительно буду уверен, что мне лгали, - то мой ответ - да, я сообщу вам
имя моего источника. Но вы должны дать обещание, что это никогда не попадет
в прессу.

Господи, да это похоже на дипломатические переговоры, подумал Кларк.

- Согласен. Я позвоню вам через два дня. Если это вам интересно, то вы -
первый репортер, с которым мне довелось беседовать.

- И какой вы сделали из этого вывод? - усмехнулся Хольцман.

- Лучше уж заниматься разведкой. - Кларк помолчал. - Между прочим, из вас
вышел бы превосходный разведчик.

- Я и есть превосходный разведчик - в своей области. , - Сколько весит