Чтение 157–й страницы книги ~На повестке дня

место подонкам и проходимцам.

- Хочешь сказать, я должен был остаться? Что ж, я и сам понял это много
лет назад. Однажды жена в порыве гнева назвала меня сентиментальным
слюнтяем. Думаю, она говорила о том же самом: если даже не удастся что-то
сделать, то хотя бы удастся кое-что предотвратить.

- А ты смог бы, Самуил. Прав Гарри Трумэн, сказав, что лидеры творят
историю. Без Томаса Джефферсона могло бы и не быть Соединенных Штатов, а без
Адольфа Гитлера - Третьего рейха. Но ни один человек не станет лидером, если
не захочет этого.

- Полагаешь, у нашего Кендрика отсутствует честолюбие?

- Подозреваю, что да. Пять дней назад во время слушаний в комитете он
вел себя опрометчиво. Ему было наплевать, кому переламывать кости, потому
что его унизили. Он, несомненно, Умен, смел, даже остроумен и привлекателен
- короче, обладает ценными качествами. Но он чем-то напоминает моего друга
Самуила Уинтерса, то есть человека, который способен выйти из игры только
потому, что у него нет страстного стремления к победе.

- Неужели это так плохо? Я не себя имею в виду. Скажи, Иаков, тем, кто
стремится к вершинам власти, им действительно необходим огонь в груди?

- Скажу иначе. К примеру, ты не станешь переворачивать вверх дном свою
лавку, чтобы переместить товар с одной полки на другую. Но ты все
переиначишь, если вложил в нее все свое состояние. Люди ждут прихода
полновластного хозяина. Они чувствуют, когда человек решительно стремится к
переменам, и хотят, чтобы их надежды оправдались.

- Что ж, - произнес Уинтерс, как бы защищаясь, - надеюсь, люди не
совсем разочаровались во мне. К тому же я не сгорел в огне страстного
стремления к власти. С другой стороны, я и ошибок не наделал.

- Просто у тебя никогда не было для этого возможностей, ибо вся твоя
предвыборная кампания состояла из одного короткого телевизионного
выступления да нескольких превосходных фотографий будущего избранника
приятной наружности, не имеющего конкурентов.

- Но ведь я все-таки принимал участие в трех или четырех дискуссиях...
Точно в трех.

- Вместе с непорядочными ловкачами, которых в свою очередь "сдали"
такие же пройдохи, но людям это нравится. У нас обожают витать в небесах, а
теперь на телевизионных экранах, выискивая сказочного короля или принца,
который милостиво укажет верный путь.

- Стыдно смотреть на все это! Нынче Авраама Линкольна сочли бы
несуразным провинциалом, и остался бы он в своем Иллинойсе.

- Или того хуже, - заметил Иаков Мандель, посмеиваясь. -
Отрекомендовали бы его библейским евреем Авраамом, который в сговоре с
антихристами приносит в жертву невинных младенцев.

- И который потом для достижения абсолютного сходства отрастил бы себе
бороду, - улыбаясь, добавил Уинтерс и поднялся из кресла. - Выпьешь
чего-нибудь? - спросил он и, предвидя ответ друга, направился к бару.

- Спасибо! Если можно, мне как обычно.

- Это уж как водится! - Самуил Уинтерс молча налил в один бокал
неразбавленный бурбон, в другой - канадский виски и положил лед. - Вот тебе,
Иаков, твой бурбон, а я думаю, теперь я во всем разобрался.

- Уверен, ты не терял времени даром, когда разливал спиртное, - сказал
Мандель, улыбаясь и поднимая бокал. - Ваше здоровье, сэр.

- Ваше здоровые, - ответил Уинтерс.

- Так что будем делать?

- Считаю, что стремление к победе, о котором ты говоришь, нужно
каким-либо образом пробудить в Эване Кендрике. Без этого ничего не
получится, а к власти придут воинствующие оппортунисты и фанатики.

Уинтерс отпил из бокала и уставился на французский гобелен справа от
него:

- Король Филипп и его воины были повержены в битве при Креси не только
английскими лучниками и длинными ножами валлийцев. Они вынуждены были
бороться, как спустя три столетия написал Сен-Симон, "с двором,
обескровленным подлыми буржуазными коррупционерами".

- Мне, Самуил, далеко до твоей эрудиции.

- Что будем делать с Эваном Кендриком? Как разжечь у него страстное
стремление к победе? Теперь я понимаю, что это дело чрезвычайной важности.

- Думаю, начнем с Милоша Варака.

Энни Малкей О'Рейли была крайне взволнована. Четыре телефонные линии в
офисе обычно использовались для того, чтобы делать необходимые звонки. В
офис конгрессмена обычно не слишком часто звонили. Но этот день нельзя было
назвать обычным, он был просто сумасшедшим. В течение двадцати четырех часов
едва ли не самый скромный из офисов на Капитолийском холме превратился в
горячую точку. Энни пришлось' позвонить двум помощникам, которые никогда не
появлялись в офисе по понедельникам. •

- Да ты что, Энни, весь уик-энд летит коту под хвост! Она убедила их
немедленно явиться на работу, связалась с Филиппом Тобиасом. Этого надо
хорошенько встряхнуть! Главный помощничек... Пусть забудет про теннис и
притащит свою карьерную задницу в офис, иначе она убьет его!

- Что случилось?

- Шоу Фоксли вчера видел?

- Нет, катался на яхте. А зачем мне было его смотреть?

- Он участвовал в нем!

- Что? Как они посмели без моего согласия?

- Должно быть, ему позвонили домой.

- Этот паршивец ничего мне не сказал. "Мне тоже, но я видела его имя в
списке приглашенных".

- Боже! Достань мне пленку, Энни! Пожалуйста!

- Только если приедешь и поможешь отвечать на звонки, Дорогуша.

- Вот говнюха!

- Как ты смеешь, наглец? Я же дама!

- Прости, Энни. Умоляю, достань пленку! В конце концов, только потому,
что она была в отчаянии, и только потому, что ее муж, Патрик Ксавье О'Рейли,
отдыхал по понедельникам после ночной субботней смены, следя за криминальной
обстановкой в столице, она позвонила ему и заявила, что, если он не явится
вызволять ее, она настрочит на него донос и обвинит в изнасиловании, что,
как она добавила, было всего лишь далекой от реальности фантазией.
Единственным человеком, с которым ей не удалось связаться, был конгрессмен
из девятого округа Колорадо.

- Мне очень, очень жаль, миссис О'Рейли, - сказал араб. Он и его жена
присматривали за домом Кендрика, когда тот отсутствовал. Араб был либо
безработным хирургом, либо бывшим ректором какого-нибудь университета, как
предполагала Энни. - Конгрессмен сказал, что уедет на несколько дней. Не
имею понятия, где он может быть.

- Чушь собачья, мистер Сахара!

- Вы льстите мне подобным сравнением, миссис О'Рейли.

- Свяжитесь с этим неуловимым слугой народа и скажите ему, что мы здесь
зашиваемся. И все благодаря его участию в шоу Фоксли!

- Он был просто бесподобен.

- А откуда вам известно об этом?

- Читал в "Вашингтон пост", миссис О'Рейли, а также в нью-йоркской
"Таймс" и в "Чикаго трибюн".

- Он читает все эти газеты?

- Нет, миссис О'Рейли, их читаю я. Но, когда он изъявляет желание их
просмотреть, не возражаю.

- Слава Господу!

Шум в приемной стал абсолютно невыносимым. Энни бросила трубку и
подбежала к двери. Распахнув ее, она застыла в изумлении. Через толпу
репортеров, помощников конгрессменов и множества других, совершенно
незнакомых ей, людей пробирались Эван Кендрик и ее собственный муж.

- Сюда, скорее! - крикнула она. Как только дверь за ними закрылась,
мистер О'Рейли представился:

- Я ее полицейский. Приятно с вами познакомиться, конгрессмен.

- Без вас мне пришлось бы туго, - пожимая ему руку, ответил Кендрик,
бегло оглядев широкоплечего коренастого рыжеволосого мужчину с брюшком,
непропорционально большим для его роста, и цветущим лицом, на котором горели
умные зеленые глаза. - Я благодарен судьбе за то, что мы оказались здесь в
одно время.

- По правде говоря, сэр, это не совсем случайность. Моя взбалмошная
женушка позвонила с час назад, оказаться здесь я смог минут через двадцать -
двадцать пять. Увидел это столпотворение в коридоре и подумал, что с минуты
на минуту можете появиться вы. Вот и подождал вас.

- Мог бы и мне об этом сказать, тупая твоя голова! Мы здесь с ума
сходим!

- Ну да, и заработать взыскание, дорогая моя?

- Ну не болван ли? Ирландец непутевый...

- Все, довольно ругани, - приказал Эван, бросив взгляд на дверь. - Что
будем со всем этим делать? Что стряслось?

- Это вы, конгрессмен, выступали в шоу Фоксли, - сказала миссис
О'Рейли. - Нас там не было.

- Я взял за правило никогда не смотреть подобных программ, - отбил пас
Кендрик. - Если б смотрел, знал бы, что делать.

- Могу сообщить, что вся страна узнала о вас.

- Отлично выступили, конгрессмен! - добавил полицейский. - Ребята из
департамента звонили и велели сказать Энни, чтобы она сказала вам спасибо. Я
говорил тебе, Энни.

- Во-первых, у меня не было возможности передать твои слова
конгрессмену, а во-вторых, в этой суете я, скорее всего, об этом
просто-напросто забыла. Думаю, Эван, лучший способ выйти сейчас сухим из
воды - это сделать какое-нибудь заявление.

- Постойте-ка! - произнес Эван, глядя на Патрика О'Рейли. - С чего бы
полицейскому департаменту благодарить меня?