Чтение 158–й страницы книги ~Сорок пять~

сочувствие принцу, уязвленному в своей гордости и потерявшему друга.

Анри продолжал, сам того не желая, расспрашивать и находил в этом
непонятный для него самого интерес. Смерть Орильи, которого он знал при
дворе и снова увидел во Фландрии; странное равнодушие, с которым принц
сообщил ему о своей утрате; затворническая жизнь, начатая принцем, как
утверждали, с тех пор, как он узнал о смерти Орильи, - все это для Анри
вплеталось каким-то загадочным для него образом в ту таинственную и темную
ткань, на которой с некоторых пор вышивались события его жизни.

- И вы говорите, - спросил он у офицера, - что никто не знает, откуда
принц получил известия о смерти Орильи?

- Никто.

- Но, в конце-то концов, - настаивал он, - разве на этот счет не ведутся
никакие разговоры?

- О, конечно, - ответил офицер, - правду ли, неправду, а что-нибудь, как
вы сами понимаете, всегда рассказывают.

- Так что же все-таки говорят?

- Говорят, что принц охотился в лозняке у реки и что он отделился от
других охотников - он ведь все делает по внезапному порыву, и охота его
захватывает, как игра, как битва, как горе, - но вдруг возвратился, видимо,
чем-то крайне расстроенный. Придворные стали расспрашивать его, думая, что
речь идет просто о каком-нибудь злоключении на охоте. В руках у принца было
два свертка с золотыми монетами. "Подумайте только, господа, - сказал он
прерывающимся голосом, - Орильи умер, Орильи заели волки". Никто не хотел
верить. "Нет, нет, - сказал принц, - черт меня побери, если это не так:
бедняга всегда лучше играл на лютне, чем ездил верхом. Кажется, лошадь его
понесла, он упал в какую-то рытвину и убился. На другое утро двое путников,
проходивших мимо этой рытвины, нашли тело, наполовину обглоданное волками. В
доказательство того, что все произошло именно так и что воры тут не
замешаны, - вот два свертка с золотом, они были найдены на нем и честно
возвращены". Но так как никто не видел людей, принесших эти свертки, -
продолжал офицер, - все подумали, что они переданы были принцу теми двумя
путниками, которые встретили его на берегу реки, узнали и сообщили о смерти
Орильи.

- Все это очень странно, - пробормотал Анри.

- Тем более странно, - продолжал прапорщик, - что говорят, - правда это
или выдумка? - будто принц открывал калитку парка у буковых зарослей и в нее
проскользнули две тени. Значит, принц впустил в парк каких-то двух человек -
вероятно, тех самых путников. С той поры принц и удалился в павильон, и мы
теперь видим его лишь изредка.

- А этих путников так никто и не видел? - спросил Анри.

- Я, - сказал офицер, - когда ходил к принцу узнать вечерний пароль для
дворцовой охраны, - я встретил какого-то человека, который, по-моему, не
принадлежит к дому его высочества. Но лица его я не видел, этот человек при
виде меня отвернулся и надвинул на глаза капюшон своей куртки.

- Капюшон своей куртки?

- Да, человек этот походил на фламандского крестьянина и, сам не знаю
почему, напомнил мне того, кто был с вами, когда мы встретились во Фландрии.

Анри вздрогнул. Замечание офицера показалось ему связанным с тем глухим,
но упорным интересом, который вызывал у него этот рассказ. И ему, видевшему,
как Диана и ее спутник поручены были Орильи, пришло на ум, что он знает
обоих путников, сообщивших принцу о гибели злосчастного музыканта. <<<Анри
внимательно поглядел на офицера.

- А когда вам показалось, будто вы узнаете этого человека, что вы
подумали, сударь? - спросил он.

- Вот что я думаю, - ответил офицер, - но не берусь ничего утверждать.
Принц, наверно, не отказался от своих планов насчет Фландрии. Поэтому он
содержит там соглядатаев. Человек в шерстяном верхнем камзоле один из таких
шпионов; в пути он узнал о несчастном случае с музыкантом и принес два
известия сразу.

- Это возможно, - задумчиво сказал Анри, - Но что делал этот человек,
когда вы его видели?

- Он шел вдоль изгороди, окаймляющей цветники (из ваших окон ее можно
видеть), по направлению к теплицам.

- Итак, вы говорите, что два путешественника.., вы ведь сказали, что их
было два?

- Говорят, будто вошли двое, но я сам видел только одного, человека в
шерстяном камзоле.

- Значит, по-вашему, этот человек живет в теплицах?

- Весьма вероятно.

- Из теплиц есть выход?

- Да, есть, граф, в сторону города.

Анри некоторое время молчал. Сердце его сильно билось. Эти подробности,
как будто бы не имевшие никакого значения, для него, обладавшего в этом
таинственном деле как бы двойным зрением, были полны огромного интереса.

Между тем наступила темнота, и оба молодых человека, не зажигая света,
беседовали в комнате Жуаеза.

Усталый после дороги, озабоченный странными событиями, о которых ему
только что сообщили, не имея сил бороться с теми чувствами, которые они ему
внушали, граф повалился на кровать брата и машинально устремил взгляд в
темноту.

- Значит, павильон принца там? - спросил дю Бушаж, указывая пальцем туда,
откуда, по всей видимости, появился неизвестный.

- Видите огонек, мерцающий среди листвы?

- Ну?

- Там столовая.

- А, - вскричал Анри, - он снова появился.

- Да, он, несомненно, идет в теплицы к своему товарищу. Вы слышите?

- Что?

- Звук поворачиваемого в замке ключа.

- Странно, - сказал дю Бушаж, - во всем этом нет ничего необычного и,
однако же...

- Однако вас дрожь пробирает, верно?

- Да, - сказал граф, - а это что такое?

Послышался звук, напоминавший звон колокола.

- Это сигнал к ужину для свиты принца. Пойдемте с нами ужинать, граф.

- Нет, спасибо, сейчас мне ничего не нужно, а если проголодаюсь, то
позову кого-нибудь.

- Не дожидайтесь этого, присоединяйтесь к нашей компании.

- Нет, невозможно - Почему?

- Его королевское высочество почти что приказал мне распорядиться, чтобы
ужин мне приносили сюда. Но вы идите, не задерживайтесь из-за меня.

- Спасибо, граф, доброй ночи. Следите хорошенько за нашим призраком.

- О, можете на меня в этом отношении положиться. Разве что, - добавил
Анри, опасаясь, не выдал ли он себя, - разве что сон меня одолеет. Это более
вероятно да, на мой взгляд, и более разумно, чем подстерегать тени каких-то
шпионов.

- Разумеется, - засмеялся офицер.

И он распрощался с дю Бушажем.

Едва только он вышел из библиотеки, как Анри устремился в сад.

- О, - шептал он, - это Реми! Это Реми! Я узнал бы его и во мраке
преисподней.

И молодой человек, чувствуя, что колени у него дрожат, прижал влажные
ладони к своему горячему лбу.

- Боже мой, - сказал он себе, - а может быть, это просто галлюцинации
моего несчастного больного мозга, может быть, мне суждено и во сне и наяву,
и днем и ночью беспрестанно видеть два эти образа, проложивших такую темную
борозду на всей моей жизни? И правда, - продолжал он, словно чувствуя
потребность убеждать самого себя, - зачем бы Реми находиться здесь, в замке,
у герцога Анжуйского? Что ему тут делать? Какая связь может быть у герцога
Анжуйского с Реми? И наконец, как он мог покинуть Диану, с которой никогда
не расстается? Нет, это не он!

Но в следующий же миг какая-то внутренняя убежденность, глубокая,
инстинктивная, возобладала над сомнением:

- Это он! Это он! - в отчаянии прошептал Анри, прислонившись к стене,
чтобы не упасть.

Не успел он выразить в словах эту властную, неодолимую, господствующую
над всем мысль, как снова раздался лязгающий звук ключа в замке, и, хотя
звук этот был едва слышен, его уловил слух возбужденного до крайности Анри.

Невыразимый трепет пробежал по всему телу юноши. Он снова прислушался.

Вокруг него возникла такая тишина, что он различал удары собственного
сердца.

Прошло несколько минут, но то, чего он ожидал, не появлялось.

Но хотя глаза ничего не видели, слух говорил ему, что кто-то
приближается.

Он услышал, как от чьих-то шагов заскрипел песок.

Внезапно темная линия буковой поросли как-то зазубрилась: ему почудилось,
будто на этом черном фоне движутся тени еще более темные.

- Он возвращается, - прошептал Анри, - но один ли? Есть ли с ним
кто-нибудь?

Тени двигались в ту сторону, где луна серебрила край пустыря.

Когда человек в шерстяном камзоле, идя в противоположном направлении,
дошел до этого места, Анри показалось, будто он узнает Реми.

На этот раз Анри ясно различил две тени: ошибки быть не могло.

Смертельный холод сжал его сердце, словно превращая его в кусок мрамора.

Обе тени двигались очень быстро и решительно. Первая была в шерстяном
камзоле, и теперь, как и давеча, графу показалось, что он узнал Реми.

Вторую, целиком закутанную в мужской плащ, распознать было невозможно.

И, однако, Анри чутьем угадал то, что не мог видеть.

У него вырвался скорбный вопль, и, как только обе таинственные тени
исчезли за буками, он поспешил за ними, перебегая от дерева к дереву.