дождутся они лишь второго серебристого копья из туч. Через несколько
мгновений айильцы исчезли из виду. Не считая мертвых.
солнца. Там должна быть бревенчатая вышка, проглядывающая над кронами
деревьев, но он ее не заметил, хоть и старался. Может, он не в ту сторону
смотрит? Да и неважно. Наверняка молния - работа Ранда, как и все прочее.
Если б мне удалось подальше туда пробиться... Он бы вернулся туда, откуда и
отправился. Даже если не притяжение та'верена повлекло Мэта обратно, в
следующий раз уйти будет намного сложней, стоит только Морейн пронюхать о
его затее. И не надо забывать о Мелиндре. Мэту не доводилось слышать о
женщине, которая бы не отнеслась с подозрением к тому, что мужчина решил
убраться из ее жизни, не попрощавшись и не дав ей знать о своем уходе.
когда склон с редкими болотными миртами и берестянками вдруг взорвался
языками пламени. Все деревья разом превратились в полыхающие факелы.
глядеть на огонь, а густой серый дым уже начал толстым столбом подниматься к
небу. Не требуются какие-то особые признаки, чтобы понять, что направляли
Силу, достаточно увидеть результат, тем более такой. Неужели Ранд в конце
концов сорвался за грань безумия? Или, может быть, Авиенда наконец решила,
что с нее довольно, что ее слишком настойчиво заставляют подле него торчать?
Никогда не зли женщину, способную направлять, - этому правилу Мэту редко
удавалось следовать, но он старался.
Он просто пытался избежать раздумий о третьей возможности. Если Ранд не
спятил, если Авиенда, или Эгвейн, или кто-то из Хранительниц не решили от
него избавиться, значит, кто-то еще приложил руку к сегодняшним событиям. Он
в состоянии прибавить два к двум, чтоб пять не получить. Саммаэль. Так
стараться выбраться - а выхода-то ниоткуда и нет! Кровь и проклятый пепел!
Что же стряслось с моей?..
скорее коленями, чем поводьями разворачивая Типуна, копье наотмашь ударило с
луки седла.
мечевидный клинок остановился в волоске от его головы. Мокрые от дождя
волосы облепили лицо молодого тайренца. Налесин, тоже пеший, ухмыльнулся,
отчасти изумившись, отчасти позабавившись, что Истин сел в лужу. Налесин, с
квадратным лицом, коренастый, был у тайренских кавалеристов вторым по
старшинству после Меланрила. Талманес и Дайрид тоже были здесь, как обычно,
на шаг позади, их лица под колоколообразными шлемами, как обычно, ничего не
выражали. Все четверо оставили своих лошадей подальше, в гуще деревьев.
сторону клейменное воронами копье. - Испепели Свет мою душу, если их меньше
пяти тысяч. - Он вновь ухмыльнулся: - По-моему, им невдомек, что мы их тут
поджидаем. Истин кивнул:
содрогнулся. Не один Истин испытывал тревогу перед тем, чем грозят облака;
трое его спутников тоже подняли глаза к небу. - Во всяком случае ясно, что
они собираются пройти там, где стоят люди Дайрида. - Когда Истин упомянул
копейщиков, в голосе его и впрямь проскользнула нотка уважения. Не слишком
явная и, несомненно, скупая, но трудно смотреть сверху вниз на тех, кто
несколько раз спасал твою шею. - Они выскочат на нас раньше, чем увидят.
пропустили этот оттенок мимо ушей. Их снедало нетерпение. Лицо Дайрида
выражало не больше чувств, чем скала, а Талманес чуточку приподнял бровь,
глядя на Мэта, и еле заметно качнул головой. Эти двое знают, что такое
сражение.
Мэт никогда бы не принял, если б не был вынужден. Все дело в молниях,
которые потрясли айильцев настолько, что они обратились в беспорядочное
бегство. Но это ничего не меняло. Еще дважды сегодня отряд вступал в бой,
когда Мэт оказывался перед выбором: догонять самому или позволить нагонять
себя, и ни разу дело и близко не шло так хорошо, как полагали тайренцы. Одна
схватка была отступлением, но лишь потому, что Мэту повезло отвязаться от
Шайдо, после того как те отошли, чтобы перегруппироваться. По крайней мере,
они не напали вновь, пока Мэт уводил своих по петляющей долинке меж холмов.
Он подозревал, что айильцы наткнулись на нечто такое, что заняло их гораздо
больше; может, на них обрушилась молния, или огненные шары, или Свет знает
что еще. Что позволило выбраться из последней стычки с относительно целыми
шкурами, хоть и потрепанными, Мэт прекрасно понимал: еще одна группа
айильцев выскочила на задние ряды тех, кто сражался с латниками, - и
вовремя, еще немного, и копейщиков бы опрокинули. Шайдо решили отступить к
северу, а другие - Мэт до сих пор не знал, кто они были, - развернулись к
западу, оставив поле битвы за Мэтом. Налесин с Истином рассматривали это как
чистую победу. Дайрид и Талманес понимали все куда лучше.
не уяснили, как быстро способны передвигаться айильцы.
насмотрелся, но вновь обвел ее взглядом и вздохнул. С этого холма открывался
очень хороший вид, а из тех холмов, что окружали рощицу, где сидел Мэт, на
полумилю вокруг лишь один имел мало-мальски приличный перелесок. На
остальных вершинах - заросли низкого кустарника, в лучшем случае по пояс
высотой, с редкими вкраплениями болотного мирта, берестянки и случайных
дубов. Те айильцы наверняка вышлют разведчиков оглядеть окрестности с этого
холма, и нет ни единого шанса, что даже всадники успеют скрыться из виду до
появления разведчиков. А копейщики точно окажутся как на ладони. Мэт
понимал, что необходимо сделать. Опять все заново: либо ты ловишь, либо
ловят тебя, но ему это нисколько не нравилось.
сказал:
случае, у их предводителя голые руки, а на них такие же знаки, какие, как
говорят, есть у Лорда Дракона.
какой-то способ отступить в сторону, этот приятель с разбегу налетит
прямиком на Ранда. Может, того Куладин и добивается. Мэт сообразил, что сам
потихоньку закипает и его чувства не имеют ничего общего с тем, что Куладин
жаждет убить Ранда. Вождь Шайдо, или кем бы он там ни был, если и помнит
смутно Мэта, то как какого-то Рандова прихвостня, но именно Куладин -
причина того, что Мэт угодил сюда, в гущу битвы, и теперь лезет из шкуры
вон, стараясь остаться в живых, гадая, не обернется ли в любую минуту
сражение в схватку между Рандом и Саммаэлем, - а их личная драка вполне
может погубить всех на две или три мили окрест. Словно не я копьем в грудь
могу получить. И выбор такой же, как у гуся, подвешенного перед праздником у
кухонной двери Не будь Куладина, ничего такого и в помине бы не было.
Наверняка поводов нашлось бы предостаточно. Айильцы редко выказывают гнев, а
если и случается, то ярость их сдержанная и холодная. Куладин же выходил из
себя по два-три раза на дню, теряя голову в угаре ярости с той же легкостью,
с какой ломается соломинка. Чудо, что он до сих пор жив, точно ему
сопутствует удача самого Темного.
на север и зайди к этим ребятам с тылу. Мы оттянем их на себя, отвлечем, а
ты на всем скаку навалишься на них, точно обрушившийся сарай. - Так у него
удача самого Темного, дар Кровь и пепел, надеюсь, что моя-то удача ко мне
вернется. - Талманес, ты делаешь то же самое с юга. Поспешите. Времени у нас
мало, и не будем его зря терять.
надевая шлемы. Поклон Талманеса был более церемонным.
следовало сказать - копьем. - Потом он тоже повернулся и поспешил к своей
лошади.
пальцем смахнул дождинки с ресниц:
гневу на этого Куладина овладеть тобой. Битва - не место, чтобы поединок
устраивать.
Куладином? Выходит, Дайрид подумал, что Мэт поэтому остается с пехотой? Сам
же он решил так потому, что находиться позади копейщиков безопасней. Вот
причина. Вот и вся причина. Поэтому Мэт отозвался:
здравомыслящим во всей этой компании.
встречал атаку- другую. От Талманеса похвалы дождешься, когда на небе две
луны взойдут, однако я своими ушами слышал, как он во весь голос говорил,
что пойдет за тобой, куда бы ты его ни повел. Когда-нибудь я с удовольствием
выслушаю твою историю, андорец. Однако ты молод - во имя Света, я не хотел
выказать неуважение! - а кровь у молодых
пепел! Они что, все рехнулись? Талманес его расхваливает? Мэт гадал, что бы
они сказали, узнав, что Мэт всего-навсего игрок, цепляющийся за обрывки
памяти людей, умерших тысячу и более лет назад. Небось жребий кинули бы, кто
первый его, как поросенка, на меч насадит. Особенно лорды. Никому не
нравится, когда их дураками выставляют, а уж лорды, видать, это любят менее
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Конан-Дойль Артур
Смоленский Вадим
Шилова Юлия
Сертаков Виталий