Чтение 159–й страницы книги ~Восход Эндимиона~

Стоя на самом краю городской плиты, мы смотрели на сумеречный мир
трав и лесов. На фоне закатного неба чернел могильный холм Мартина
Силена.

- Скоро совсем стемнеет, - беспокоился отец де Сойя.

- У нас есть фонарь, - ухмыльнулась Энея.

- Там дикие звери, - не унимался священник. - Этот вой вчера
ночью... Бог знает, что за хищники сейчас пробуждаются.

- Это Земля, - сказал я. - Я уложу из ружья любого хищника, разве
что кроме гризли.

- А если вы как раз на гризли и наткнетесь? Кроме того, вы можете
заблудиться. Тут нет ни дорог, ни городов. И мостов нет. Как вы
собираетесь переправляться через реки?

- Федерико! - Энея ласково взяла священника за запястье. - Это ведь
наша брачная ночь.

- А-а. - Он поспешно обнял Энею, пожал мне руку и отступил.

- Мадемуазель Энея, месье Эндимион, могу я внести предложение? -
робко спросил А.Беттик. Приладив на пояс ножны, я поднял голову.

- Не хочешь ли ты рассказать нам, что ваш народ по ту сторону
Связующей Бездны наметил для Земли на ближайшие годы?

- Э-э... нет, - смутился андроид. - На самом деле предложение более
походит на скромный свадебный подарок. - Он вручил нам кожаный тубус.

Я сразу узнал его. И Энея тоже. Опустившись на четвереньки, мы
извлекли из футляра ковер-самолет и раскатали его на траве.

Он включился от первого же прикосновения, зависнув в метре от
земли. Мы забросили на ковер рюкзаки, надежно принайтовали их, положили
ружье, а потом я сел перед рюкзаками, скрестив ноги, а Энея устроилась у
меня на коленях.

- Он перенесет нас через реки и спасет от хищников, - сказала она.
- А лагерь мы разобьем где-нибудь неподалеку. Прямо за рекой, за
пределами слышимости.

- За пределами слышимости? - переспросил иезуит. - Но к чему
останавливаться поблизости, если мы не сможем вас услышать? Что, если вы
будете звать на помощь и... ох. - Он покраснел.

Энея обняла священника. Потом пожала руку Кету Ростину.

- Я буду очень признательна, если через две недели вы позволите
Рахили и всем прочим телепортироваться сюда. Если захотят, они могут
взять корабль Консула и спуститься на нем. Мы будем ждать их в полдень у
могилы дядюшки Мартина. Они здесь желанные гости. А через два года
всякий, кто в состоянии телепортироваться сюда сам, сможет в течение
месяца гулять по Земле. Но не дольше. И никаких построек - ни домов, ни
городов, ни дорог, ни заборов. Два года... - Она улыбнулась, глядя на
меня: - Я разработала с тиграми, львами и медведями кое-какие планы. Еще
несколько лет - и здесь начнется что-то очень интересное. Но эти два
года Земля принадлежит нам - Раулю и мне. Истинный Глас Древа, не будете
ли вы так любезны, возвращаясь на корабль, установить огромный знак
"ВХОД ВОСПРЕЩЕН"?

- Непременно, - кивнул тамплиер и направился к башне готовить эргов
к взлету.

Мы устроились на ковре. Я крепко обнял Энею. Теперь я еще долго не
разомкну объятий. Один год, одиннадцать месяцев, неделя и шесть часов
для того, кто этого хочет, могут стать вечностью. Вечностью может стать
и день. И даже час.

Отец де Сойя благословил нас.

- Я могу чем-нибудь помочь вам? - спросил он. - Если надо, я мог бы
переправить вам на Старую Землю какие-либо припасы.

Я покачал головой:

- Спасибо, отец. Все, что нужно, у нас с собой - лагерное
снаряжение, корабельная аптечка, надувной плот, ружье. Я ведь недаром
был проводником у охотников на Гиперионе.

- У меня есть одна просьба, - оживилась Энея. В уголке рта у нее
угнездилась озорная ямочка, как всякий раз, когда она затевала очередную
шалость.

- Что угодно, - улыбнулся отец де Сойя.

- Если бы вы вернулись где-нибудь через год... Мне может
понадобиться хорошая акушерка. У вас как раз хватит времени заполнить
пробелы в своем образовании.

Отец де Сойя побледнел, хотел было что-то сказать, потом передумал
и мрачно кивнул.

- Я шучу, - рассмеялась Энея, взяв его за руку. - Дорже Пхамо и Дем
Лоа уже согласились телепортироваться сюда, если понадобится. - Она
оглянулась на меня. - А они понадобятся.

Святой отец вздохнул, возложил ладонь на голову Энеи в прощальном
благословении и медленно двинулся прочь по городской плите. Мы смотрели
ему вслед, пока он не скрылся в сумерках.

- А что станет с его Церковью? - тихонько спросил я у Энеи.

Она покачала головой.

- Что бы с ней ни стало, у нее появился шанс начать сначала...
вновь открыть свою душу. - Энея улыбнулась мне, глядя через плечо. - И у
нас - тоже.

У меня отчаянно колотилось сердце, но я все-таки нашел силы
заговорить:

- Детка!

Энея повернула голову, прижавшись щекой к моей груди, и
выжидательно посмотрела на меня.

- Мальчик или девочка? Я ведь так и не спросил.

- О чем ты? - удивленно переспросила Энея.

- Ну, о том, зачем тебе где-то через год понадобятся Громомечущая
Мать-свинья и Дем Лоа... - выдавил я. - У нас будет мальчик или девочка?

- А-а-а, - наконец-то поняла Энея. Отвернувшись, она прислонилась
ко мне спиной и пристроила голову у меня под подбородком. - Не знаю,
Рауль. Правда, не знаю. Это единственный отрезок моей жизни, в который я
всегда избегала заглядывать. Все, что случится дальше, для меня не
новость. Ну... знаю, что у нас родится здоровый ребенок и что покинуть
дитя... и тебя... будет для меня труднее всего... куда труднее, чем
позволить схватить себя в соборе Святого Петра и отправиться в лапы
Инквизиции. А еще я знаю, что, когда мы снова будем вместе на Тянь-Шане
- в моем будущем и твоем прошлом - и я буду страдать, потому что не
смогу рассказать тебе о том, что у нас было, меня будет утешать одно:
здесь, в этом будущем, наш ребенок жив и здоров и его воспитываешь ты. И
я знаю, ты никогда не позволишь ему забыть, кем я была и как сильно
любила вас обоих. Она глубоко вздохнула.

- Но что до того, мальчик у нас родится или девочка и как мы
назовем ребенка... Даже не представляю, милый. Я решила не заглядывать в
это время, в наше с тобой время, а просто прожить его - день за днем.
Сейчас я так же слепа, как и ты. Я обнял ее и крепко прижал к груди. Тут
послышалось смущенное покашливание, и, оглянувшись, мы поняли, что
А.Беттик все еще стоит рядом с ковром-самолетом.

- Старый друг, - схватила его за руку Энея, - ты что-то хотел
сказать?

Андроид покачал головой, но все-таки спросил:

- Вы когда-нибудь читали сонет своего отца "Гомеру", мадемуазель
Энея?

Сосредоточенно нахмурившись, моя единственная задумалась, потом
сказала:

- По-моему, читала, но не помню.

- Возможно, в строфах этого сонета - ответ месье Эндимиону о
будущем Церкви отца де Сойи, - сказал синекожий человек. - И на
остальные вопросы - тоже. Вы позволите?

- Пожалуйста, - кивнула Энея. Я почувствовал, что она - как и я -
ждет не дождется, когда мы от всех улетим и останемся одни. Я искренне
надеялся, что цитата окажется не слишком длинной. Андроид прочел:

Прибрежья мрака озаряет свет,

Травой несмятой манит крутизна,

И в полночь утро набирает цвет,

Тройная зоркость слепоте дана...

[Перевод С.Сухарева]

- Спасибо, - улыбнулась Энея, - спасибо, дорогой друг. - Она
высвободилась на миг из моих объятий, чтобы в последний раз поцеловать
андроида.

- Уа! - заныл я, изображая брошенного младенца.

И тогда она подарила мне долгий поцелуй. Очень долгий. Очень
крепкий.

Мы помахали всем на прощание, я прикоснулся к управляющим нитям.
Древний ковер взмыл на пятьдесят метров, в последний раз пролетел над
плитой и каменной башней странствующего города, сделал прощальный круг
над эбеново-черным звездолетом и понес нас на запад. Уже доверившись
путеводному лучу Полярной звезды, негромко обсуждая достоинства участка
для лагеря на возвышенности в нескольких километрах к западу, мы
пролетели над могилой старого поэта, где безмолвным часовым замер Шрайк,
перелетели через подернутую рябью реку, отражавшую последние отблески
догоревшей зари, и поднялись еще выше, любуясь на роскошные луга и
манящие леса наших новых владений, нашей древней планеты... нашей новой
планеты... нашей первой и будущей и чудеснейшей из планет.

THE END.