самому себе, состояли из четырех каменных стен, каменного потолка, пола из
каменных плит, походной койки, зарешеченного окошечка, обитой железом двери
и назывались "карцерами"; но карцер был признан слишком гнусным учреждением;
теперь места заключения состоят из железной двери, зарешеченного окошечка,
походной койки, пола из каменных плит, каменного потолка, каменных четырех
стен и называются "исправительными камерами". В полдень туда проникает
слабый свет. Неудобство этих камер, которые, как явствует из
вышеизложенного, не суть карцеры, заключается в том, что в них позволяют
размышлять тем существам, которых следовало бы заставить работать.
собой веревку. Его считали слишком опасным для двора Шарлемань, поэтому
посадили в Новое здание. Первое, что он обрел в Новом здании, был Живоглот,
второе - гвоздь; Живоглот означал преступление, гвоздь означал свободу.
несмотря на тщедушный вид и умышленную, тонко рассчитанную вялость движений,
был малый себе на уме, вежливый и смышленый, а кроме того, опытный вор, с
ласковым взглядом и жестокой улыбкой. Его взгляд был рожден его волей,
улыбка - натурой. Первые опыты в своем искусстве он произвел над крышами; он
далеко двинул вперед мастерство "свинцодеров", которые грабят кровли домов,
срезая дождевые желоба приемом, именуемым "бычий пузырь".
что кровельщики как раз в это время перекрывали и обновляли часть шиферной
крыши тюрьмы. Двор Сен-Бернар теперь уже не был совершенно обособлен от
двора Шарлемань и Сен -Луи. Наверху появились строительные леса и лестницы,
другими словами - мосты и ступени на пути к свободе.
слабым местом тюрьмы. Стены от сырости были до такой степени изглоданы
селитрой, что в общих камерах пришлось положить деревянную обшивку на своды,
потому что от них отрывались камни, падавшие прямо на койки заключенных.
Несмотря на такую ветхость Нового здания, администрация, совершая
оплошность, сажала туда самых беспокойных арестантов, "особо опасных
преступников", как принято выражаться.
чердачного помещения, именуемого "Вольный воздух". Широкая печная труба,
вероятно из какой-нибудь прежней кухни герцогов де ла Форс, начинавшаяся
внизу, пересекала все четыре этажа, разрезала надвое все камеры, где она
казалась чем-то вроде сплющенного столба, и даже пробивалась сквозь крышу.
в нижнем этаже. Случайно изголовья их постелей упирались в печную трубу.
"Вольном воздухе".
св. Екатерины перед воротами бань, увидит двор, усаженный цветами и кустами
в ящиках; в глубине двора развертываются два крыла небольшой белой ротонды,
оживленной зелеными ставнями, -сельская греза Жан -Жака. Не больше десяти
лет тому назад над ротондой поднималась черная, огромная, страшная, голая
стена, к которой примыкал этот домик. За нею-то и пролегала дорожка дозорных
тюрьмы Форс.
кровля по другую ее сторону. То была крыша Нового здания. В ней можно было
различить четыре чердачных окошечка, забранных решеткой, - то были окна
"Вольного воздуха". Крышу прорезала труба, - то была труба, проходившая
через общие камеры.
огромного сарая, разделенного на отдельные мансарды, с тройными решетками на
окнах и дверьми, обитыми листовым железом, сплошь усеянным шляпками огромных
гвоздей. Если войти туда с северной стороны, то четыре слуховых оконца
окажутся слева, а справа - четыре квадратные камеры, довольно обширные,
обособленные, разделенные узкими проходами, сложенные до подоконников из
кирпича, а дальше, до самой крыши, - из железных брусьев.
выяснено, каким образом, благодаря чьему соучастию ему удалось раздобыть и
спрятать бутылку вина, смешанного с тем снотворным зельем, которое изобрел,
как говорят, Деро, а шайка "усыпителей" прославила.
способствующие побегам, вероломные слуги полиции, наживающиеся всеми
правдами и неправдами.
и Живоглот, зная, что Бабет, бежавший утром, поджидает их на улице вместе с
Монпарнасом, тихонько встали и гвоздем, найденным Брюжоном, принялись
сверлить печную трубу, возле которой стояли их кровати. Мусор падал на
кровать Брюжона, поэтому не было слышно стука. Ливень с градом и раскаты
грома сотрясали двери и весьма кстати производили ужасный шум. Проснувшиеся
арестанты притворились, что снова заснули, предоставив Живоглоту и Брюжону
заниматься своим делом. Брюжон был ловок, Живоглот силен. Прежде чем какой
бы то ни было звук достиг слуха надзирателя, спавшего в зарешеченной каморке
с окошечком против камеры, стенка трубы была пробита, дымоход преодолен,
железная решетка, закрывавшая верхнее отверстие трубы, взломана, и два
опасных бандита оказались на кровле. Дождь и ветер усилились, крыша была
скользкая.
стены у дорожки дозорных. Они видели, как в глубине этой пропасти
поблескивает в темноте ружье часового. Прикрепив конец веревки, сплетенной
Брюжоном в одиночке, к прутьям проломленной ими решетки наверху трубы и
перекинув другой конец через стену дозорных, они перескочили смелым прыжком
через пропасть, уцепились за гребень стены, перевалили через нее,
соскользнули друг за другом по веревке на маленькую крышу, примыкавшую к
баням, подтянули веревку, спрыгнули во двор бани, перебежали его, толкнули у
будки привратника форточку, подле которой висел шнур, открывавший ворота,
дернули его, отворили ворота и очутились на улице.
койках, с гвоздем в руке, с планом бегства в мыслях.
бродившим поблизости.
привязанный к трубе, остался на крыше. Итак, ничего дурного с ними не
случилось, если не считать того, что кожа у них на ладонях была содрана.
удалось, - и не спал.
по крыше, в дождь и бурю, мимо слухового оконца, против его камеры,
промелькнули две тени. Одна из них на миг задержалась перед оконцем. То был
Брюжон. Тенардье узнал его и понял. Большего ему не требовалось.
по обвинению в устройстве ночной засады с вооруженным нападением, зорко
охраняли. Перед его камерой взад и вперед ходил сменявшийся каждые два часа
караульный с заряженным ружьем. Свеча в стенном подсвечнике освещала
"Вольный воздух". На ногах заключенного были железные кандалы весом в
пятьдесят фунтов. Ежедневно, в четыре часа пополудни, сторож, под охраной
двух догов, - в те времена так полагалось, - входил в камеру, клал возле его
койки двухфунтовый черный хлеб, ставил кружку воды и миску с жидким супом,
где плавало несколько бобов, затем осматривал кандалы и проверял рукой
решетку. Сторож с догами наведывался также два раза ночью.
шипа, которым он загонял в одну из щелей в стене хлебный мякиш - чтобы, мол,
"крысы его самого не сожрали". Так как Тенардье был под непрерывным
наблюдением, то эту железку сочли не опасной. Однако позднее вспомнили, что
один из сторожей сказал: "Лучше оставить ему какую-нибудь деревяшку".
погодя появился сторож с собаками и ушел, ничего не заметив, кроме того, что
"пехтура" -часовой - совсем еще молокосос и что у него "глуповатый вид". Два
часа спустя, то есть в четыре часа, когда пришли сменить новичка, он спал,
свалившись, как колода, на пол, возле клетки Тенардье. Самого Тенардье в ней
уже не было. Разбитые кандалы лежали на каменном полу. В потолке клетки
виднелась дыра, а над нею - другая, в крыше. Одна доска из кровати была
вырвана и, несомненно, унесена, так как ее не нашли. В камере обнаружили еще
полупустую бутылку с остатком одурманивающего снадобья, которым был усыплен
солдат. Штык солдата исчез.
пределов досягаемости. На самом деле он хотя и был вне стен Нового здания,
но далеко не в безопасности.
Брюжона, свисавший с решетки, закрывающей верхнее отверстие печной трубы, но
этот оборванный конец был слишком короток, и он не мог перемахнуть через
дорожку дозорных, подобно Брюжону и Живоглоту.
тотчас направо вы увидите грязный пустырь. В прошлом столетии там находился
дом, от которого осталась только задняя развалившаяся стена, достигавшая
высоты третьего этажа соседних зданий. Эта развалина приметна по двум
большим квадратным окнам, сохранившимся до сего времени; то, которое ближе к
правому углу, перегорожено источенной червяками перекладиной, напоминающей
изогнутую полоску на геральдическом щите. Сквозь эти окна в былые времена
можно было увидеть высокую мрачную стену, которая являлась частью ограды
вдоль дозорной дорожки тюрьмы Форс.
одном месте перегораживал забор из сгнивших досок, подпертый пятью каменными
тумбами. За ним притаилась хибарка, плотно прижавшаяся к уцелевшей стене. В
заборе была калитка, несколько лет тому назад запиравшаяся только на
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Корнев Павел
Каргалов Вадим