read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Этим песням при вас не жить.
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.

Это -- о каком хозяине? Это -- чьи ладони?
Арестант смотрел на пухлые белые ладони оперуполномоченного.
-- Есенин был классово-ограничен и многого недопонимал, -- поджатыми
губами выразил он соболезнование. -- Как Пушкин, как Гоголь...
Что-то послышалось в голосе Нержина, от чего Шикин опасливо на него
взглянул. Ведь просто возьмёт и кинется на майора, ему сейчас нечего терять.
На всякий случай Шикин встал и приоткрыл дверь.
-- А это как понять? -- прочёл Шикин, вернувшись в кресло:

Розу белую с чёрной жабой
Я хотел на земле повенчать...

И дальше тут... На что это намекается?
Вытянутое горло арестанта вздрогнуло.
-- Очень просто, -- ответил он. -- Не пытаться примирять белую розу
истины с чёрной жабой злодейства!
Чёрной жабой сидел перед ним короткорукий большеголовый чернолицый кум.
-- Однако, гражданин майор, -- Нержин говорил быстрыми, налезающими друг
на друга словами, -- я не имею времени входить с вами в литературные
разбирательства. Меня ждёт конвой. Шесть недель назад вы заявили, что
пошлёте запрос в Главлит. Посылали вы?
Шикин передёрнул плечами и захлопнул жёлтую книжечку.
-- Я не обязан перед вами отчитываться. Книги я вам не верну. И всё равно
вам её не дадут вывезти.
Нержин гневно встал, не отводя глаз от Есенина. Он представил себе, как
эту книжечку когда-то держали милосердные руки жены и писали в ней: "Так и
всё утерянное к тебе вернётся!"
Слова безо всякого усилия выстреливали из его губ:
-- Гражданин майор! Я надеюсь, вы не забыли, как я два года требовал с
министерства госбезопасности безнадёжно отобранные у меня польские злотые, и
хоть двадцать раз усчитанные в копейки -- всё-таки через Верховный Совет их
получил! Я надеюсь, вы не забыли, как я требовал пяти граммов подболточной
муки? Надо мной смеялись -- но я их добился! И ещё множество примеров! Я
предупреждаю вас, что эту книгу я вам не отдам! Я умирать буду на Колыме --
и оттуда вырву её у вас! Я заполню жалобами на вас все ящики ЦК и Совета
министров. Отдайте по-хорошему!
И перед этим обречённым, бесправным, посылаемым на медленную смерть зэком
майор госбезопасности не устоял. Он, действительно, запрашивал Главлит и
оттуда, к удивлению его, ответили, что книга формально не запрещена.
Формально!! Верный нюх подсказывал Шикину, что это -- оплошность, что книгу
непременно надо запретить. Но следовало и поберечь своё имя от нареканий
этого неутомимого склочника.
-- Хорошо, -- уступил майор. -- Я вам её возвращаю. Но увезти её мы вам
не дадим.
С торжеством вышел Нержин на лестницу, прижимая к себе милый жёлтый
глянец суперобложки. Это был символ удачи в минуту, когда всё рушилось.
На площадке он миновал группу арестантов, обсуждавших последние события.
Среди них (но так, чтоб не донеслось до начальства) ораторствовал Сиромаха:
-- Что делают?! Та-ких ребят на этап посылают! За что? А Руську Доронина?
Какой же гад его [заложил], а?
Нержин спешил в Акустическую и думал, как побыстрей, пока к нему не
приставят надзирателя, уничтожить свои записки. Полагалось этапируемых уже
не пускать вольно ходить по шарашке. Лишь многочисленности этапа да, может
быть, мягкости младшины с его вечными упущениями по службе обязан был Нержин
своей последней короткой свободой.
Он распахнул дверь Акустической и увидел перед собой растворенные дверцы
железного шкафа, а между ними -- Симочку, снова в некрасивом полосатом
платьице и с серым козьим платком на плечах.
Она не увидела, но почувствовала Нержина и смешалась, замерла, как бы
раздумывая, что именно ей взять из шкафа.
Он не думал, не взвешивал -- он вступил в закоулок между железными
дверцами и шёпотом сказал:
-- Серафима Витальевна! После вчерашнего -- безжалостно обращаться к вам.
Но труд многих лет моих гибнет. Мне его -- сжечь? Вы не возьмёте?
Она уже знала об его отъезде. Она подняла печальные, не спавшие глаза и
сказала:
-- Дайте.
Кто-то входил, Нержин метнулся дальше, прошёл к своему столу и встретил
майора Ройтмана.
Лицо Ройтмана было растеряно. С неловкой улыбкой он сказал:
-- Глеб Викентьич! Как это досадно! Ведь меня не предупредили... Я
понятия не имел... А сегодня уже ничего поправить нельзя.
Нержин поднял холодно-сожалеющий взгляд к человеку, которого до
сегодняшнего дня считал искренним.
-- Адам Вениаминович, ведь я здесь не первый день. Такие вещи без
начальников лаборатории не делаются. И стал разгружать ящики стола.
На лице Ройтмана выразилась боль:
-- Но, поверьте, Глеб Викентьич, а я не знал, меня не спросили, не
предупредили...
Он говорил это вслух при всей лаборатории. Капли пота выступили на его
лбу. Он неосмысленно следил за сборами Нержина.
С ним и в самом деле не посоветовались.
-- Материалы по артикуляции я сдам Серафиме Витальевне? -- беззаботно
спрашивал Нержин.
Ройтман, не ответив, медленно вышел из комнаты.
-- Принимайте, Серафима Витальевна, -- объявил Нержин и стал носить к её
столу папки, подшивки, таблицы.
И в одну папку уже вложил своё сокровище -- свои три блокнота. Но
какой-то внутренний дух-советчик подтолкнул Нержина не делать этого.
Если даже теплы её протянутые руки -- надолго ли хватит девичьей
верности?
Он переложил блокноты в карман, а папки носил Симочке.
Горела Александрийская библиотека. Горели, но не сдавались, летописи в
монастырях. И сажа лубянских труб -- сажа от сжигаемых бумаг, бумаг, бумаг,
падала на зэков, выводимых гулять в коробочку на тюремной крыше.
Может быть, великих мыслей сожжено больше, чем обнародовано... Если будет
цела голова -- неужели он не повторит?
Нержин тряхнул спичками, выбежал.
И через десять минут вернулся бледный, безразличный.
Тем временем в лабораторию пришёл Прянчиков.
-- Да как это можно? -- разорялся он. -- Мы одеревянели! Мы даже не
возмущаемся! [Отправлять] на этап! Отправлять можно багаж, но кто дал право
отправлять людей?!
Горячая проповедь Валентули встречала отклик в зэческих сердцах.
Взбудораженные этапом, все зэки лаборатории не работали. Этап всегда -- миг
напоминания, миг -- "все там будем". Этап заставляет каждого, даже не
тронутого им, зэка подумать о бренности своей судьбы, о закланности своего
бытия топору ГУЛага. Даже ни в чём не провинившегося зэка годика за два до
конца срока непременно отсылали с шарашки, чтоб он всё забыл и ото всего
отстал. Только у двадцатипятилетников не бывало конца срока, за что
оперчасть и любила брать их на шарашки.
Зэки в вольных телоположениях окружили Нержина, иные сели вместо стульев
на столы, как бы подчёркивая приподнятость момента. Они были настроены
меланхолически и философически.
Как на похоронах вспоминают всё хорошее, что сделал покойник, так сейчас
они в похвалу Нержину вспоминали, каким любителем [качать права] он был и
сколько раз защищал общеарестантские интересы. Тут была и знаменитая история
с подболточной мукой, когда он завалил тюремное управление и министерство
внутренних дел жалобами по поводу ежедневной недодачи пяти граммов муки ему
лично. (По тюремным правилам не могло быть жалобы коллективной или жалобы на
недодачу чего-либо -- другим, всем. Хотя арестант по идее и должен
исправляться в сторону социализма, но ему запрещается болеть за общее дело.)
Зэки шарашки в то время ещё не наелись, и борьба за пять граммов муки
воспринималась острей, чем международные события. Захватывающая эпопея
кончилась победой Нержина: был снят с работы "кальсонный капитан", помощник
начальника спецтюрьмы по хозчасти, и из подболточной муки на всё население
шарашки стали варить дважды в неделю дополнительную лапшу. Вспомнили тут и
борьбу Нержина за увеличение воскресных прогулок, которая кончилась, однако,
поражением.
Напротив, сам Нержин плохо слушал эти эпитафии. Для него наступил миг
действия. Теперь уже худшее свершилось, а лучшее зависело только от него.
Передав Симочке артикуляционные материалы, сдав помощнику Ройтмана всё
секретное, уничтожив огнём и разрывом всё личное, сложив в несколько стоп
всё библиотечное, он теперь догребал последнее из ящиков и раздаривал
ребятам. Уже было решено, кому достанется его крутящийся жёлтый стул, кому
-- немецкий стол с падающими шторками, кому -- чернильница, кому рулон
цветной и мраморной бумаги от фирмы Лоренц. Умерший с весёлой улыбкой сам
раздавал своё наследство, а наследники несли ему кто по две, кто по три
пачки папирос (таково было шарашечное установление: на [этом] свете папирос
было изобилие, на [том] папиросы были дороже хлеба).
Из совсекретной группы пришёл Рубин. Его глаза были грустны, нижние веки
обвисли.
Соображая над книгами, Нержин сказал ему:
-- Если б ты любил Есенина, -- я б тебе его сейчас подарил.
-- Неужели отбил?
-- Но он недостаточно близок к пролетариату.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 [ 159 ] 160 161 162 163
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.