колебаний отдаст свою жизнь за дело, которому служит...
труднее сохранить ее как драгоценную, народную, а не свою личную
собственность.
еще более трудный подвиг: ему следовало быть не самим собой, а тем, кого
советские люди справедливо называли самым чудовищным порождением
империализма.
умозрительное представление об этом чудовищном порождении империализма. И
когда опытные наставники-чекисты учили его, как перевоплотиться в фашиста,
он слушал их и сдавал экзамены по всем необходимым предметам с
самоуверенностью отличника, убежденного, что не все науки пригодятся ему в
жизни. Важно только окончить курс, а когда он выйдет на просторы жизни,
понадобится другое. Но что именно другое, Белов, конечно, не знал.
дарованиях, не могли.
другим больше, чем тактических промахов, хотя любой из таких промахов
может стаь гибельным для разведчика.
такое фашизм, - одно, а лицом к лицу столкнуться с ним - другое. И нет
такого обезболивающего средства, которое могло бы уберечь душу советского
человека от страданий, ярости, гнева, когда он, повинуясь своему долгу,
обязан будет совершить самоотверженный подвиг самообладания. Неучастие в
спасении жертв фашизма превращается как бы в соучастие в преступлении
против них - это было самое ужасное.
испрашивал разрешения на проведение им лично операций, которые
противоречили и духу и цели его непосредственного задания.
Барышев с тем, кто ему возражал. - Но он будет им, если поймет, что еще не
обрел необходимой ему дальновидной выдержки.
тоже с операций местного значения. Сражение складывается из боев, бои
закаляют. Но если разведчик бросается в бой, не дождавшись, пока враг
приблизится на удобное расстояние, только потому, что его нервы не
выдерживают, - это плохо. Однако такое случается и со старыми, испытанными
бойцами.
рискованных разговоров с Генрихом Шварцкопфом.
Вилли. Рудольф не захотел быть с ними. Его убили. Если сын пойдет дальше
отца, он сделает там много больше, чем можешь ты. Это будет лучшее, что ты
сделаешь".
Черчилля принять тайное предложение германских дипломатов о заключении
сепаратного мира и начале совместных действий против СССР вызвали у
некоторых крупных деятелей рейха недовольство Гитлером. Эти недовольные
полагали, что виной всему Гитлер, и если устранить его, то союзники СССР
согласятся возобновить переговоры с фашистской Германией.
его стремление к самоубийству могло объясняться тем, что он где-нибудь
неосторожно проболтался о своей ненависти к Гитлеру и теперь страшится
возмездия.
полагаясь на свою интуицию и следуя устойчиво сложившейся привычке,
тщательно расчленил и выверил все, что относилось к Генриху.
"воспитательные учреждения", в которые, после экспертизы, проводимой
эмиссарами расового отдела, и медицинского обследования, доставляют из
оккупированных стран малолетних детей для "германизации". Детей
воспитывали в презрении к своему народу, чтобы впоследствии, использовав
свои национальные признаки, они могли проникнуть во все сферы его
деятельности.
кровь которых текла в их жилах. Эти человеческие "подделки" должны были
служить тем же подрывным целям, что и фальшивая валюта многих стран,
изготовленная под наблюдением СС в строжайше засекреченном блоке
Равенсбрюка.
школах.
Если в немецких школах учатся дети иностранного происхождения, они,
естественно, усваивают обычаи и культуру тех, кто их обучает.
Генрих.
к железнодорожному эшелону, это в какой-то степени облегчило бы его душу.
Но так же, как и в предыдущий раз, он запретил себе участвовать в этой
операции, лишил себя возможности даже на короткое время сбросить обличье
Вайса.
время лишенными воды и пищи, совсем крошечными двух-, трехлетними
еврейскими детьми, польские женщины бросились на охрану, расхватали,
унесли детей, и немало женщин погибло под пулями эсэсовцев на обледеневших
досках перрона.
такой растерянный и несчастный, словно он один виноват в гибели женщин.
Вайса:
эшелоном, в котором отправлялась на фронт очередная эсэсовская часть.
принял деятельное участие в извлечении полуобгоревших трупов из=под
обломков.
сказал ему:
спокойной совестью!
удовлетворения.
достойный соратник. Если бы заодно с ним действовал человек, обладающий не
меньшими, чем он, а значительно большими возможностями проникновения в
правящие круги рейха, это принесло бы настоящую пользу делу.
Генрихом.
себя после тяжелого запоя в одиночестве.
отвращение к жизни, безразличие ко всему на свете.
- Я весь будто в дерьме. Скорее бы принять ванну.
можно будет тебя тронуть?
сейчас шлепнуться в лепешку, чтобы ничего больше не было.
потерпеть - и потом больше ничего не будет. Ничего!" Он оглянулся на
полулежащего с закрытыми глазами Генриха. Не испытывая ни жалости, ни
сочувствия, Иоганн пытался найти в его одутловатом лице с набрякшими
темными веками и сухими, потрескавшимися губами хотя бы признаки
решимости, воли - и не находил. Это было лицо ослабевшего, утратившего
власть над собой, отчаявшегося человека.
как никогда вдумчиво и осторожно. И не потому, что опасался аварии на
скользком от дождя шоссе. Нет. Он решил, что отныне всегда будет беречь
Генриха. Это единственно правильная тактика, и он должен терпеливо
применять ее для того, чтобы Генрих понял, как бесценна жизнь, если она
отдана борьбе за освобождение своего народа.
объявил, что прежде всего примет хорошую дозу снотворного, чтобы забыться.
Вайса нежелательно.
переговорах Чижевского с польскими патриотами, он не отойдет от Генриха. И
сказал:
раздеваться, будто не сомневался в согласии Генриха.