приступай, так или иначе моя песенка спета.
желания убивать его. Прежде всего, из него надо вытянуть максимум
информации, но для этого требуется подобрать ключ.
в лагере красных кхмеров? В глазах Кима мелькнула тень. Трейси понял, что
попал в нужную точку и продолжал:
нуждались в отдыхе.
отправились на базу.
прошлого, и машинально провел рукой по длинному шраму на шее: Трейси видел,
что тогда произошло в джунглях, но никому ничего не сказал. Сейчас же он
давал ему понять, что будет и впредь хранить молчание. Ловко, подумал Ким.
Ким кивнул в сторону гостиной, - то ты глубоко ошибаешься. Если бы я не
подключил к делу тебя, ничего бы не получилось. Особенно если учесть, что
Директор наступает мне на пятки. - Глаза его сверкнули. - Но мне была нужна
не просто смерть Киеу, я хотел медленно, очень медленно раздробить его
систему ценностей и приоритетов, разобрать по кирпичику, спокойно и не
торопясь уничтожить его мир. А моим тараном, который сделал брешь в его
укреплении, был ты. Только ты мог пройти по невидимым отметкам, которые я
для тебя оставлял, только ты один имеешь необходимый опыт и практику.
кхмеры. Они ненавидели вас, вьетнамцев. Мы были для них юоны.
Варвары-завоеватели. Сам, старший брат Киеу Сока, крутил роман с моей
сестрой Дьеп. Но он не мог заполучить ее... И потому уничтожил всю семью.
Он не хотел пускать Кима в гостиную. Трейси уже дважды сталкивался с Киеу и
прекрасно понимал, что камбоджиец сделает с Кимом. С другой стороны, у него
не было выбора. Либо пусть Ким идет, либо надо убить его самому.
позолоченной фигуркой Будды. Он всматривался в его невозмутимый лик и
вспоминал детство. Лок Кру. Пномпень. Лето. Над раскаленной землей дрожит
марево, ни ветерка, бессильно поникли ветви на высоких пальмах. Жарко, как в
кузнице. Пронзительно кричат птицы, на одной ноте ноют насекомые.
дрожит, словно то почти забытое марево. Свечи мигают, от них
распространяется тепло, и Киеу чувствует покой в душе: взгляд Будды тоже
согревает и успокаивает.
сидел перед ликом Амиды Будды. Порыв ветра задул несколько свечей, еще
несколько повалились на пол и раскатились.
понял, что свет стал ярче, а в комнате пахнет дымом. Он закашлялся, на
глазах выступили слезы и, сосредоточившись на Амиде Будде и своем
предначертании, он начал молитву.
кто познал и покорил самого себя, он один есть истинный последователь
Просветленного. Да будет позволено ему стремиться к одному лишь
совершенству, да снизойдут на него мудрость, покой и благодать.
теряли всякий смысл. Он вновь оказался в лабиринте, где кричала сгорающая
заживо Дьеп, он вновь шел мимо обугленных трупов отца и матери, братьев,
вновь под ногами вспыхивали языки пламени и, словно демоны, прятались от его
взгляда.
небо, и рядом с головой Кима пролетела плюющаяся искрами балка. Он в который
раз видел, как она падает на ноги Ту, а другой конец ее рушится на голову
Дьеп.
предков, они жаждали мести. И между их колеблющимися тенями, сквозь языки
огня он видел фигуру человека. Сердце его наполнилось ненавистью, из
потаенных глубин взметнулась черная удушливая волна, которая захлестнула его
разум - сейчас ненависть его была всепоглощающей, как пламя, пожирающее все
и вся. Взревев от ярости, Ким бросился вперед, сквозь лижущие его языки
огня.
случалось и прежде, и ничего, он выжил. Сознание, тело и энергия - все
существо Кима сейчас было сосредоточено на предмете его ненависти. Его
дрожащая от напряжения рука была нацелена в затылок кхмера. Ким отчетливо
видел на фоне пламени его голову. Ким протянул скрытый в рукаве шнурок, и
вырвавшееся на свободу длинное узкое лезвие с тонким свистом устремилось
сквозь стену огня.
крика. Огонь уже охватил всю комнату, но Ким не чувствовал боли ожогов, он
не замечал, что языки пламени жадно лижут его тело: изнутри его сжигал
другой огонь, священный, жар его был куда сильнее, и потому вел Кима через
огонь земной.
и Ким обнажил его. Огонь прихватил ему спину, но Ким оседлал мощный поток
внутренней энергии и сейчас мчался навстречу своему врагу сквозь валы
пламени.
слышал буддийскую молитву, от звуков ее вибрировал воздух. Преодолев
последнее огненное кольцо и оказавшись совсем рядом с врагом, он вдруг
остановился. Тело Кима уже полыхало, как факел, но он ничего не чувствовал.
земных пределах. Глаза его вылезли из орбит, сердце пропустило один удар,
потом второй, потом еще один. Из потрескавшихся губ сочилась кровь,
клокотало в груди, и в последние мгновения пребывания среди живых черная
ненависть его вдруг исчезла, и душа его очистилась открывшимся ему
невиданным светом.
вихре, и он ушел в небытие.
пути!
обидит, - молился Киеу. - И пусть как мать, сжимающая в объятиях
единственное дитя свое, смотрит он на мир с сожалением и добротой, да
позволено ему будет ежедневно и ежечасно преисполняться этими чувствами. Как
недоступное озеро в глубине горных острогов, чистое и спокойное, пусть
станет душа его, того, кто ступил на Восьмую Тропу Просветления.
Даммам саранам гаччами, Сангхам саранам гаччами?. И плоть его словно
исчезла, растворились суставы, расплавилась кожа. Взгляд его был обращен
внутрь себя, он видел с поразительной ясностью, как его наполнило неведомое
прежде чувство. Не эмоции, а истинное чувство. Ему открылся космос. И он
вступил в него и поплыл.
стекле экрана он видел позади себя танцующие языки огня, которые
раскрывались, словно волшебный цветок.
волосы, он что-то говорил в микрофон. Потом глупец кивнул, и на экране
появилась новая картинка: освещенное пламенем пожара темное ночное небо,
горящий дом, а в доме - он, Киеу. Вокруг стены огня.
слились воедино, и он понял, что наблюдает трансляцию собственной смерти.
освободился. Он встал и оказался лицом к лицу с возлюбленным Буддой, дух его
воспарил в небо, там его подхватил ветер, и он увидел, что Земля -
действительно шар. Затем небо треснуло и раскрылось перед ним. За его
створками бушевало пламя, и, наконец, он увидел, что выражение лица Будды
изменилось, от него исходило сияние, которое обволакивало бесплотный дух.
Мозг его еще не умер, и он вспомнил о свете, который, исходил от Преа Мао
Пандитто. Киеу больше не удивлялся, он уже не боялся этого света. Он стал
его частью.
***
волны и шуршал песок.
предоставлял своим клиентам возможность пользоваться виллами на самом берегу
и, надо сказать, это действительно были виллы - комфортабельные,
оборудованные всем необходимым, включая кухонные комбайны и кондиционеры.
Правда, на своей вилле Трейси, следуя старой семейной традиции, потребовал
установить вентилятор.
Лорин; одна рука заброшена за голову, другую она зажала между коленей. Она
глубоко и ровно дышала, ресницы ее чуть вздрагивали в такт дыханию.
наблюдала сквозь ресницы за Трейси.