Чтение 17–й страницы книги ~Звезда Кэц~

поворачивает.

- Мы набрали уже немало астероидов, - тихо говорит мне Соколовский, не
обращая внимания на Тюрина, который, как пифия, изрекает свои фразы. -
Прежде всего мы "подвели фундамент" под наш ракетодром. Чем больше его
масса, тем он устойчивее. Случайные удары причаливающих ракет не будут
смещать его в пространстве. Затем мы поставляем астероиды на наши фабрики
и заводы, - вы еще с этим познакомитесь. Недавно нам удалось поймать
интереснейшую планетку. Правда, это совсем небольшой осколок - по-земному,
тонны на полторы. Представьте себе, почти сплошной кусок золота...
Недурная находка! Золотые россыпи в небе...

Очевидно, услыхав эти слов, Тюрин заметил:

- В больших планетах элементы располагаются от поверхности к центру по
их восходящему удельному весу: наверху силиций, алюминий-"сиал", ниже
силиций, магний-"сима", еще ниже никель, железо-"нифе", железо и еще более
тяжелые металлы - платина, золото, ртуть, свинец. Ваш золотой астероид -
обломок центрального ядра погибшей планеты. Редкий случай. На золотые
россыпи неба много не рассчитывайте.

Меня клонило к сну. Мой организм еще не отвык от земного распорядка дня
и ночи, смены бодрствования и сна.

- Засыпаете? - спросил меня Тюрин. - Спокойной ночи. А со мною, знаете,
творятся любопытные вещи. На обсерватории я совсем отвык от регулярного
сна. И теперь похожу на тех животных, которые спят короткими промежутками.
Вроде кота стал.

Он еще говорил что-то, но я уже уснул. Взрывов не было. Тихо,
спокойно... Мне снилась моя ленинградская лаборатория...

Когда через сутки я взглянул на небо, то был поражен видом Луны. Она
занимала седьмую часть неба и прямо устрашала своей величиной. От нее нас
отделяло всего две тысячи километров. Горы, долины, безводные "моря" были
видны как на ладони. Резко выделялись контуры отдельных горных цепей,
конусы в кратерах вулканов, давно погасших, безжизненных, как все на Луне.
Видны были даже зияющие трещины...

Астроном смотрел на Луну, не отрывая глаз. Он уже давно знал "каждый
камень ее поверхности", как он выразился.

- Вон, смотрите, у края. Это Клавиус, ниже - Тихо, еще ниже - Альфонс,
Птолемей, правее - Коперник, а дальше идут Апеннины, Кавказ, Альпы...

- Не хватает Памира, Гималаев, Кордильеров, - сказал я.

- А мы назовем так горные вершины на другой стороне Луны, - смеясь,
сказал геолог. - Там они еще никем не именованы.

- Вот это Луна! - восхищался Тюрин. - В сто раз больше "земной". О,
ах!.. - застонал он. - Опять тяжесть.

- Капитан тормозит, - сказал геолог. - Луна все сильнее притягивает нас
к себе. Через полчаса будем на месте.

Я обрадовался и немного испугался. Пусть назовет меня трусом тот, кто
уже совершил путешествие на Луну и не был взволнован перед первой
посадкой.

Луна под нами. Она занимает уже полнеба. Ее горы растут на глазах.

Но странно: Луна, как и Земля, с высоты кажется уже не выпуклой
поверхностью шара, а вогнутой, словно пестрый опрокинутый зонтик.

Тюрин стонал: контрвзрывание все усиливалось. Тем не менее он не
отрывал взгляда от Луны. Но она вдруг стала сдвигаться куда-то вбок. И
только потому, что мое тело отяжелело с одной стороны, я понял, что ракета
вновь переменила направление полета. Направление тяжести переместилось
настолько, что Луна "ощущалась" уже высоко над нами. Трудно было
представить, как можно будет ходить "по потолку".

- Терпите, профессор, - обратился геолог к Тюрину. - Осталось всего
два-три километра. Ракета летит совсем медленно: не больше сотни метров в
секунду. Давление газов ракеты равно лунному притяжению, и ракета спокойно
идет по инерции.

Снова стало легко. Тяжесть исчезла.

- А куда мы спускаемся? - спросил оживший через двадцать секунд Тюрин.

- Кажется, близко к нашему собрату Тихо Браге. Осталось всего пятьсот
метров, - сказал Соколовский.

- Ой-ой! Опять контрвзрывы! - застонал Тюрин.

Ну вот, все в порядке. Теперь Луна внизу, под нами.

- Сейчас спустимся... - сказал Соколовский с волнением в голосе. -
Только бы не повредить наш "лунный автомобиль" при посадке.

Прошло еще десять секунд, и я почувствовал легкий толчок. Взрывы
прекратились. Мы довольно мягко упали на бок.

14. НА ЛУНЕ

- С приездом! - сказал Соколовский. - Все благополучно.

- Мы даже не закрыли при посадке ставню, - заметил Тюрин. - Это
неосторожность. Ракета могла удариться стеклом окна об острый обломок
скалы.

- Ну, наш капитан не первый раз садится на Луну, - возразил
Соколовский. - Итак, дорогие товарищи, надевайте межпланетные костюмы и
пересаживайтесь на наш лунный автомобиль.

Мы быстро оделись и вышли из ракеты.

Я глубоко вздохнул. И хотя я дышал кислородом моего аппарата, мне
показалось, будто газ приобрел здесь иной "вкус". Это, конечно, игра
воображения. Вторым моим ощущением, уже вполне реальным, было чувство
легкости. Я и раньше, во время полетов на ракете и на Звезде Кэц, где была
почти полная невесомость, испытывал эту легкость, но здесь, на Луне,
тяжесть ощущалась как "постоянная величина", только значительно меньшая,
чем на Земле. Шутка сказать, я весил теперь в шесть раз меньше своего
земного веса!

Я осмотрелся. Над нами было все то же траурное небо с немигающими
звездами. Солнца не видно, не видно и Земли. Полная темнота, прорезываемая
лишь лучами света из бокового окна нашей ракеты. Все это как-то не
вязалось с обычным представлением о сияющем земном спутнике. Потом я
догадался: ракета снизилась несколько южнее Клавиуса, на той стороне Луны,
которая с Земли никогда не видна. А здесь в это время была ночь.

Кругом мертвая пустыня. Холода я не чувствовал в своем
электрифицированном костюме. Но вид этой черной пустыни леденил душу.

Из ракеты вышли капитан и механик, чтобы помочь снять наш ракетный
автомобиль. Геолог жестом приглашает меня принять участие в общей работе.
Я гляжу на ракету-авто. Она имеет вид вагона-яйца. Как она ни мала, вес ее
должен быть порядочный. Между тем я не вижу ни канатов, ни лебедок, -
словом, никаких приспособлений для спуска. Механик работает наверху,
отвинчивая гайки. Капитан, Соколовский, Тюрин и я стоим внизу, готовые
принять ракету. Но ведь она раздавит нас... Впрочем, мы на Луне. К этому
не сразу привыкнешь. Вот уже кормовая часть "яйца" отвинчена. Ракета
опустилась кормой. Соколовский ухватился за край отверстия дюзы. Капитан
стоит посредине, я - у носовой части. Сейчас ракета соскользнет вниз... Я
уже держу руки наготове и вместе с тем думаю о том, куда и как отскочить,
если тяжесть окажется не по моим силам. Однако мои опасения напрасны.
Шесть рук, подхватив соскользнувшую ракетку, без особого напряжения ставят
ее на колеса.

Капитан и механик, помахав руками на прощание, ушли в большую ракету.
Тюрин пригласил меня и Соколовского войти в наш автомобиль.

В нем было довольно-таки тесно. Но зато мы могли освободиться от наших
костюмов и разговаривать.

Распоряжался Соколовский, уже знакомый с устройством маленькой ракетки.
Он зажег свет, наполнил ракету кислородом, включил электрическую печь.

Внутренность ракеты напоминала закрытый четырехместный автомобиль. Эти
четыре сиденья занимали только переднюю часть ракеты. Две трети кабины
были заняты горючим, продовольствием, механизмами. В эту часть ракеты вела
узкая дверь, в которую с трудом можно было протиснуться.

Раздевшись, мы почувствовали холод, хотя электрическая печь уже
работала. Я ежился. Тюрин набросил на себя меховую курточку.

- Сильно остыла наша ракетка. Потерпите, скоро нагреется, - сказал
Соколовский.

- Уже заря занимается, - пропищал Тюрин, взглянув в небольшое окно
нашего экипажа.

- Заря? - с удивлением спросил я. - Какая же на Луне может быть заря:
ведь здесь нет атмосферы?

- Оказывается, может быть, - ответил Тюрин. Он никогда не был на Луне,
но как астроном знал лунные условия не хуже земных.

Я посмотрел в окно и увидел вдали несколько точек, светящихся, как
раскаленные добела куски металла.

Это были освещенные восходящим солнцем вершины гор. Их яркий отсвет
отражался на других вершинах. Передаваясь дальше и дальше и постепенно
ослабевая, он создавал своеобразный эффект лунной зари. При ее свете я
начинал различать находящиеся в полутени горные цепи, впадины "морей",
конусообразные пики. Невидимые горы на фоне звездного неба зияли черными
провалами с причудливыми зубчатыми краями.

- Скоро взойдет солнце, - сказал я.

- Не так-то скоро, - возразил Тюрин. - На экваторе Земли оно восходит в
две минуты, а здесь придется ждать целый час, пока весь солнечный диск
поднимется над горизонтом. Ведь сутки на Луне в тридцать раз длиннее, чем
на Земле.

Я, не отрываясь, смотрел в окно. Зрелище было изумительное! Горные
вершины ослепительно вспыхивали одна за другой, словно кто зажигал на них
факелы. А сколько этих горных вершин на Луне! Лучи еще невидимого Солнца
"срезали" все вершины на одинаковом расстоянии от поверхности. И казалось,
будто в "воздухе" внезапно появлялись горы причудливых очертаний, но с
одинаково плоским основанием. Этих пылающих гор становилось все больше и