Чтение 17–й страницы книги ~Кольца анаконды~

Конгрессмен Джон Шерман только-только заку-рил свою первую за день
сигару, когда увидел пару, спускающуюся по лестнице. Загасив сигару, он
по-спешил через вестибюль, чтобы по-отечески поцело-вать невестку в щеку.
Потом с довольной улыбкой повернулся к брату.

-- Ты выглядишь как нельзя лучше, Камп. Готов к встрече с дровосеком?

Шерман улыбнулся, но взгляд его остался холо-ден как лед. Сегодняшняя
встреча чересчур важна, чтобы подшучивать над ней.

-- Неужто эти претенденты на должности не могут подождать? Неужели
всякий, кто претендует на государственный поет, должен являться лично ко
мне? -- спросил президент, приподнимая толстую кипу непрочитанных
документов, неподписанных писем, неразрешенных проблем, неотложных дел.

-- Тех, у кого дело не горит, я вынуждаю ждать -- иных неделями -- и
разубеждаю самых неприемле-мых или отказываю им в приеме, -- ответил
Нико-лай. -- Однако вы самолично назначили нынешнюю встречу с конгрессменом
Джоном Шерманом. А он хочет, чтобы вы повидались с его братом генералом
Шерманом.

Тяжко вздохнув, Линкольн уронил бумаги на стол.

-- Что ж, эту войну приводит в движение полити-ка, так займемся же
политикой. Пригласите их.

С виду пришедшие не очень-то располагали к себе. Несмотря на молодость,
сенатор уже начал лы-сеть. Генерал, щеголяющий остроконечной рыжей бородкой,
оказался невысоким и коренастым, зато держался по-военному прямо;
безупречная выправка выдавала в нем вест-пойнтского выпускника. Взор его был
холоден и бесстрастен, как взгляд хищной птицы. Сидел он молча, устремив
взгляд за окно, на реку Потомак и далекие вспаханные поля Виргинии по ту
сторону, не раскрывая рта, если только к нему не обращались напрямую.
Очевидно, политика его совершенно не интересовала. Линкольн следил за ним
краешком глаза, упорно пытаясь разбудить вос-поминание, затаившееся где-то у
самой поверхности сознания. Ну конечно!

-- Что ж, конгрессмен, -- перебил президент ти-раду, мало-помалу
переходившую в слишком уж зна-комую аболиционистскую речь, -- все сказанное
вами весьма резонно. В ответ на это я могу лишь по-вторить слова, которые
проговорила девушка, натя-гивая чулок: "Сдается мне, в этом что-то есть". Я
при-му ваши мысли к сведению. А сейчас мне бы хотелось перекинуться
словцом-другим с вашим братом. -- Он развернулся в кресле, чтобы оказаться
лицом к Шер-ману. -- Генерал, поправьте меня, если я заблужда-юсь, но не
встречались ли мы хотя бы однажды?

-- Встречались, мистер Линкольн, -- кивнул Шерман. -- Вскоре после
битвы при Булл-Ране.

-- И конечно, по поводу небольшого дисципли-нарного вопроса в одном из
ваших ирландских пол-ков, насколько припоминаю.

-- Можно сказать и так. Насколько помнится мне, это произошло перед
самым вашим визитом. Один капитан, адвокатишка, простите за выражение,
при-шел ко мне для беседы, когда нас могло слышать множество его солдат,
находившихся неподалеку. Он вполне недвусмысленно заявил, что его
трехме-сячный срок завершен и он отправляется домой. Я не мог стерпеть
подобного на глазах у его подчинен-ных. -- Лицо Шермана, переживающего
прошедшее заново, окаменело от гнева. -- Подобные поползно-вения надобно
пресекать в корне. Особенно перед ли-цом людей, однажды уже бежавших с поля
боя. Так что я сунул руку за борт шинели, сказав: "Попытка покинуть полк без
приказа считается мятежом, и я пристрелю вас, как собаку". На этом вопрос
был за-крыт.

-- Не совсем, -- Линкольн улыбнулся при этом воспоминании. -- Должно
быть, чуть позже в тот же день, когда мы с государственным секретарем
Сью-ардом верхом объезжали лагерь, этот самый капитан приблизился к нам и,
указывая на вас, сказал: "Гос-подин президент, у меня жалоба. Сегодня утром
я разговаривал с полковником Шерманом, и он гро-зился застрелить меня".

Как всегда, смакуя добрую байку, Линкольн вы-держал мелодраматическую
паузу, прежде чем про-должать:

-- Я чуточку выждал, потом наклонился к нему и прошептал, что
называется, театральным шепотом. Что ж, будь я на вашем месте, сказал я, и
он грозил бы меня застрелить, я бы ему доверял, поскольку он и вправду на
такое способен!

Все трое рассмеялись хорошему, умело поданно-му анекдоту.

-- Конечно, -- добавил Линкольн, -- суть дела я узнал, когда ее изложил
мне полковник Шерман, ибо тогда вы были в этом звании. Поскольку я ничего
толком не знал, то решил довериться вашему сужде-нию, чувствуя, что вы
знаете свое дело.

-- После поражения при Булл-Ране войска были

деморализованы, и подобные разговоры следовало пресекать тотчас же.

--На лад Вест-Пойнта.

-- Так точно.

-- А ведь покинув Вест-Пойнт, вы одно время были начальником
Луизианской государственной военной академии? Это правда?

Мне действительно выпала такая честь.

-Камп чересчур скромничает, -- встрял Джон. -- Он основал эту академию,
чуть ли не построил ее собственными руками. Начал в голом поле, возвел
Здания, организовал учебное заведение, и через два Месяца оно уже открылось.
Президент кивнул.

- Должно быть, у вас было на Юге много дру-зей, когда вы занимали такой
ответственный пост?

--- Было. Пожалуй, и сейчас еще есть. За время службы я хорошо
познакомился с южанами. У меня били друзья, человеческими качествами которых
я Восторгался. Но вот их отношения к порабощенным неграм я отнюдь не
одобряю. Они встречают челове-ка не по одежке, не по уму и даже не по
воспитанию. В их глазах человек обретает вес, только если за ним следует
раб, угождающий его прихотям. Один чело-век порабощает другого -- и гордится
этим до беспа-мятства. Во всех остальных отношениях они чудесные,
благородные люди. После учебы становятся отлич-ными солдатами. Это военный
народ, с крепкими во-инскими традициями.

-- К несчастью, -- кивнул Линкольн. -- Слиш-ком многие из ваших
однокашников по Вест-Пойнту воюют на их стороне.

-- Южане -- отличные бойцы. Но порой они не внимают простейшей логике.
Я знаю, ибо пытался бывать к их разуму. Однажды я пытался предупре-дить
офицеров, преподававших в академии, об их не-минуемой участи, о переменах,
которые сулит им будущее. Боюсь, они даже не услышали, ибо крайне не-гибки в
своих воззрениях.

-- Вы меня озадачили, генерал, -- с недоумением взглянул на него
Линкольн. -- О чем вы хотели их предупредить?

-- Разговор состоялся, когда южные штаты уже начали откалываться. То
было время великих тревог. Все преподаватели академии состояли на
действи-тельной службе в армии Соединенных Штатов. Они разрывались между
верностью своему правительству и верностью своим штатам. Я пытался урезонить
их. Поведать о неизбежности гибельной войны, господин президент. Пытался
растолковать, сколь они безрас-судны, ибо мысленным взором видел, что
прольются реки крови, если они не сойдут с дороги, ведущей к гражданской
войне. Реки их собственной крови. Мне не удалось убедить их, что миролюбивые
северяне пойдут в бой, если придется. Пойдут в бой и победят.

-- Вы говорите весьма убежденно. Вы догадыва-лись, что боевой дух
Севера со временем возобладает?

-- Не совсем. Южане всегда отличались воин-ственностью, потому-то
многие из них и пошли в Вест-Пойнт. Ибо считают, что во многом на голову
превосходят остальных. Но все мы американцы -- и северяне, и южане -- и
реагируем на конфликт оди-наково. Однако нынешнюю войну выиграет отнюдь не
боевой дух. В конечном итоге верх возьмет воен-ная техника. Юг не в
состоянии построить, скажем, локомотив или железнодорожный вагон, вообще
про-извести что бы то ни было потребное для ведения вой-ны и окончательной
победы. Они выигрывают сра-жения, ибо они отважный народ, но не располагают
ресурсами для победы. Когда же я говорил об этом, они улыбались мне, как
слабоумному. -- Шерман по-молчал, устремив свой холодный, пустой взор за
окно, в сторону раскинувшейся за рекой вражеской земли. Видел дела
минувшие... а быть может, и гря-дущие. -- После этого мне не оставалось
ничего дру-гого, как покинуть Юг и выступить за дело Союза. Конечно, мои
слова пропустили мимо ушей и скоро забыли, и мы стремительно покатились
навстречу войне. Но эти люди -- мои добрые друзья, и по сей день я не могу
воспринимать их как мятежников или предателей. Они восстали на защиту своей
родины, своих очагов и семей -- против чужаков, вторгшихся на их землю,
каковыми они нас считают.

Его слова произвели на Линкольна неизгладимое впечатление, оказывается,
этот человек не только воин, но и мыслитель. Слишком уж многие генералы
думают только о схватках и почти ни о чем более. А у иных нету даже боевого
духа. Генерал Макклеллан Потратил целых пять месяцев совершенно впустую.
Теперь он угодил с лихорадкой в госпиталь, и прези-дент принял командование
на себя. На западе Халлек застрял и ни с места. Солдаты гибнут, но больше
ничего не происходит. Только морская блокада идет успешно. Контрабандные
суда перехватываются поч-ти ежедневно, все запасы у южан на исходе. И все
равно, ситуация сложилась патовая. Нельзя же выиг-рать войну, если сидеть
сложа руки и надеяться, что мятежники перемрут голодной смертью. Будь во
гла-ве войск генерал Шерман, он сумел бы повлиять на ситуацию. Конечно, не
прямо сейчас, но надо иметь его в виду.

-- Вы далеко пойдете, генерал. Хотелось бы мне иметь хотя бы дюжину
таких, как вы. Тогда с войной было бы покончено уже к весне. Насколько я
пони-маю, вы хотите служить под командованием генерала Халлека?

-- Так точно. Он хочет, чтобы я принял дивизию под началом генерала
Гранта.

-- Тогда по рукам! Приказ будет отдан. Желаю вам всяческих успехов.

Николай, с безупречным чутьем секретаря по-явившийся именно в этот
момент, проводил гостей. И заговорил лишь тогда, когда закрыл за ними дверь.

-- Миссис Линкольн спрашивает, не можете ли вы зайти к ней в комнату