короткими пальцами. - Но, как вы только что прекрасно выразились, идея эта
весьма еще расплывчата и требует уточнения. Так что мне, с вашего
разрешения, не хотелось бы пока распространяться более обстоятельно...
вот сюда, за стол, и перепишите. Я могу вам предложить и фотокопию
греческого оригинала с условием, конечно, что вы нигде не будете ее пока
публиковать.
языка!
неожиданно задал еще один, по-моему, довольно нелепый вопрос:
Савмака было разгромлено, видимо, весной сто шестого года до нашей эры.
Тогда же судя по письму, отправился в плавание и этот корабль.
Да и какое это может иметь значение, тем более для моего дяди-метеоролога?!
зачем понадобились ему и эти стихи и время гибели корабля? Что он, водолазом
собирается стать на старости лет? Да ни в какую экспедицию его тетя Капа и
не пустит...
кропотливой работой. Каждый осколок амфоры приходилось подробно описывать,
исследовать состав глины и краски. "В квадрате номер шестнадцать обнаружен
бронзовый гвоздик без шляпки", - торжественно записывал я в дневник
раскопок, сидя под навесом во дворе нашей полевой базы.
кухни громадное ведро окрошки и таз жареных бычков, и начинался обед.
Завершали мы его обычно арбузами: по половинке на брата. А потом снова до
вечера корпели над черепками и гвоздиками.
только фотографировали, зарисовывали, описывали. Надо было по возможности
разузнать, что же в них везли. В одной из амфор чудом сохранилось несколько
тонких косточек. В них хранили рыбу, вероятно, селедку, которой и тогда уже
славилась Керчь - Пантикапей.
дававшая нам покою.
свист, словно и впрямь вырывался на свободу какой-то таинственный дух.
немного темной, густой жидкости с довольно резким, но приятным запахом.
виноградное вино.
с годами становится лучше. А такого старого вина не найдется ни в одном
погребе мира, Но, конечно, из этой затеи ничего не вышло. Он не дал нам
попробовать самого старого вина на земле. А наследующий день принес какую-то
бумажку и, размахивая ею, сказал:
Представляю, какие бы вы скорчили рожи, если бы хлебнули его!
обрадовалась и сразу захлопотала на кухне.
работает?
понадобились ему стихи.
комнату.
бумагами, книжками и сидит третий вечер.
как, с какой стороны?
выглянул из двери и спросил:
позвоню твоему профессору.
пожалуй, не знает, не только я. Ведь неизвестно еще толком, как эти корабли
были устроены.
нас ещ„ через два дня, я никак не мог от него ожидать.
всего удивил его торжественный вид: черный костюм, черный галстук, ботинки
ослепительно начищены, словно на парад собрался. Под мышкой он держал
большой круглый футляр, тоже черный, вроде тех, в каких архитекторы носят
проекты и разные чертежи.
поздоровался с ним, как со старым хорошим знакомым.
меня к вам дело, не терпящее отлагательства, и, надеюсь, существенное для
науки.
черепки, и по-хозяйски сказал:
разложить.
большой сверток бумаг и разложил на столе вычерченную от руки карту той
части Черного моря, что прилегает к Керченскому проливу. Уголки ее, чтобы не
загибались, дядя аккуратно приколол кнопками.
Александрович?
появление Метеоролога с этой картой. А дядя, как назло, молчал, словно давал
нам время как следует полюбоваться своим произведением.
рассматривал ее, питом спросил:
великолепный дядюшка. - Это я проложил курс вашего корабля.
Павловича.
берегам Крыма тянулась извилистая пунктирная линия. Дядюшка нанес путь
затонувшего корабля так уверенно, словно сам был его капитаном две тысячи
лет назад!
сияющее дядино лицо, явно не зная, что сказать. Наконец он неуверенно,
спросил:
источники?
бумаг, громко, точно со сцены, прочел:
дальше Зефиру..."
совершенно ничего не понимали.
корабля на карте?
головой листком со стихами. - Это же точное описание циклона!
его Евр предоставлял гнать дальше Зефиру". Направление ветров меняется по
часовой стрелке!
Перечитайте стихи: "Только Покинули гавань, где мы одержали победу, как
быстровейный Зефир подхватил наш корабль..." Западный ветер для них
попутный, так что он отзывается о нем хорошо: "быстровейный Зефир
подхватил"; А что происходит потом? "Утром Зефир передал нас в лапы Борея
седого..." Западный ветер сменился северным, потом восточным; "Чтобы на
третью ночь Евру жестокому стал наш корабль игрушкой..." Дядя, довольный,
рассмеялся, потирая руки, и добавил: - Не знаю, конечно, каким он был