этот цикл, подавали бессмысленные теперь сигналы отбоя, подъема и времени
приема пищи. От духоты, с которой не могли справиться никакие внутренние
системы скафандров, не хотелось ни есть, ни пить. Больше всего хотелось
умыться. Но красный огонек на пульте говорил о том, что радиация уже
проникла внутрь шлюпки.
Больше всего Доктора мучила невозможность проделать обычные утренние
гимнастические процедуры, к которым так привыкло его тело. Без них он
чувствовал себя совершенно угнетенным, раздавленным. Улиткой, загнанной в
раковину скафандра. Если так будет продолжаться еще несколько дней, он не
выдержит. Кибернетика, казалось, это не трогало. Доктор вообще плохо
понимал этого сурового, желчного человека, равнодушного к внешним удобствам
и обстоятельствам. События внешнего мира он встречал с мрачным скепсисом,
словно заранее не ждал от них ничего хорошего, и, возможно, в подтверждение
своих худших ожиданий черпал неиссякающие силы для борьбы. Кибернетик был
из породы тех людей, кто с проклятиями лезет в самое пекло и непременно
возвращается обратно.
Пора было выходить наружу. Шлюпка - ненадежная защита от окружавшего их
враждебного мира.
Не глядя друг на друга, они проверили напряжение в батареях бластеров.
После всех лабиринтов, крысиных полигонов и ночной стрельбы они не знали,
что их ждет снаружи на этот раз. Люк открылся сразу, хотя Доктор почему-то
опасался, что он может не открыться. На стенах ущелья тускло отсвечивали
матовые блики низко стоящего солнца. Значит, проспали почти весь день и
выйти сегодня на поиски товарищей вряд ли удастся... Больше всего их
поразило, что на том месте, куда ночью стрелял Кибернетик, не было ничего.
Совсем ничего. Темное пятно на желтой глине в том месте, где разорвался
заряд бластера, вот и все.
- Что за дьявол! Попал же я во что-то!
- Но если там, на земле, след от твоего заряда, значит, ты стрелял в
пустоту. Галлюцинация от напряжения? Нет. Коллективные галлюцинации такого
типа практически невозможны.
Порассуждать на эту тему Доктору не пришлось. Темное пятно на земле не было
следом от выстрела. С десяток квадратных метров покрывал толстый слой
темно-серой мучнистой пыли. Экспресс-анализатор быстро определил, что это
измельченный до молекулярного состояния базальт.
- Выходит, ночью я стрелял в скалу?
- Раньше тут не было никакой скалы. У меня хорошая зрительная память. В той
стороне не было ничего. И дно ущелья, как видишь, понижается, даже его ты
не мог зацепить.
- Ты хочешь сказать, что по ночам скалы на этой планете отправляются
погулять?
- Может быть.
- Да. После того, что мы видели ночью, все, конечно, может быть.
- Аксиомы, принятые на Земле, здесь не всегда обязательны. К тому же, если
это была просто скала... Ты видел хоть один осколок?
- Нет.
- А ты слышал, чтобы выстрел бластера мог раздробить скалу до молекулярного
состояния?
- Что же это было?
- Не знаю, но боюсь, что мы еще познакомимся с этим. И давай, наконец,
посмотрим, что случилось с прожектором.
На месте прожектора они увидели глубокую вмятину в обшивке. Поверхность
металла казалась оплавленной и местами смятой так, что образовались
трещины. Кибернетик подозрительно покосился на Доктора.
- Ты не мог случайно выстрелить?
- Мой бластер оставался в рубке.
- Но ведь я стрелял только раз! И в этой стороне не было никаких вспышек.
Откуда такая температура?
- Ты думаешь, это след от выстрела бластера?
- Очень похоже.
- В таком случае, это еще раз подтверждает...
- ... что скалы на этой планете берут с собой на прогулку бластеры. Ладно.
С меня на сегодня хватит загадок. Пора наконец заняться делом.
Кибернетик решительно направился к входному люку, а Доктор пошел за ним, но
какое-то тревожное и еще смутное опасение заставило его вернуться. Он не
обнаружил ничего нового, ничего подозрительного во вмятине на борту шлюпки,
обшивка которой приняла и отразила прошедшей ночью неизвестный
энергетический удар. Вот только странный беловатый налет покрывал теперь
кое-где оплавленный металл... Но это могла быть пыль, принесенная ветром,
просто пыль... Проверять не хотелось, может быть, оттого, что, если даже
это и не было пылью, а было чем-то гораздо более серьезным, у них наверняка
не найдется средств для борьбы с новой неизвестной опасностью. Почему-то
теперь Доктор не сомневался в том, что так и будет. Что ж, они первые
открыли военные действия и не пожелали участвовать в мирных переговорах...
Хотя, пожалуй, крысиный лабиринт вряд ли подходящее место для
переговоров...
К обеду удалось установить систему фильтров. Через час после того, как они
ее запустили, в рубке можно было снять скафандры. Они устроили из этого
маленького события настоящий праздник. Приняли душ, выпили по бокалу
тонизирующего напитка и развалились на подвесных койках, испытывая
неописуемое блаженство от прохладного воздуха.
Во время работы тревога за товарищей казалась глуше, незаметнее. Зато
сейчас они уже не могли думать ни о чем другом.
- Когда начнем поиски? - спросил Доктор.
Кибернетик растер заросшее щетиной лицо, выпрямился в своем гамаке и
повернулся к Доктору.
- Я думаю, нам есть смысл подождать до утра, хотя бы для того, чтобы не
разминуться с ними.
- А как у них с кислородом?
- Физик взял с собой режекторные фильтры. С ними время практически не
ограничено.
- Долго они в скафандрах не продержатся.
- Я думаю, мы все тут долго не продержимся.
Доктор внимательно посмотрел на Кибернетика. На секунду подумал, не ходил
ли он вслед за ним к поврежденному участку обшивки, но потом вспомнил, что
они не расставались весь день.
- Видишь ли... - сказал Доктор и задумчиво пожевал губами. - Нам очень
важно выиграть время, каждый лишний час.
- Интересно - зачем?
- Честно говоря, я и сам как следует не знаю. Но у меня такое ощущение,
словно мы начали с планетой поединок, в котором каждый час играет решающее
значение, хотя бы потому, что в течение каждого часа мы получаем и
перерабатываем новую информацию, а это увеличивает наши шансы.
- Я не вижу никаких шансов. Сколько угодно новой информации и ни одного
нового шанса. Вряд ли удастся использовать информацию, значение которой мы
не понимаем.
- Не тебе это говорить. Любая кибернетическая система насыщается
информацией до определенного предела и только потом, перейдя в другое
качество, получает возможность пользоваться ею...
Орлов Алекс
Дальский Алекс
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Афанасьев Роман