диаметре) - в странный бак с золотым бочонком на боку. Всем вам знакомая,
доныне сохранившаяся форма темпокомнаты.
всех на виду. Его можно было видеть и на экране, можно было и заглядывать
сверху в его комнату. Как и нынешние темпокамеры, в потолке она не
нуждалась. Была прикрыта силовым полем, а стеклом - на всякий случай.
стол, развернул журнал, заполнил первую строку: "2 ч. 58 мин. К старту
готов".
Десятки объективов, теле- и фото-, нацелились на золотой бак. Волнуясь, в
первый раз за эти тринадцать лет, Гурьянов нажал стартовую кнопку.
клубами цветного дыма и, вздрогнув, как бы опираясь на эти клубы,
подтягивалась вверх, взвивалась, сверлила высоту, серебристой стрелкой
пронизывала облака.
и бочонок и темпонавт в своем кресле.
сверху.
надо, а информировать. У меня датчики перед глазами. Где там норма?
Докладывай точно, по-честному.
снаружи, словно каменка рядом.
холодного пива.
губкой. И не геройствуй. Почувствуешь себя плохо, сам отключай, пульт под
рукой.
выслушиваешь.
расходиться. Всем хотелось соснуть. И темпонавту полагалось спать до 7
утра по земному времени, до той поры, пока не завершится процесс ускорения
- уменьшения.
бочонком-почкой. Но теперь они поменялись местами. Бочонок был слева,
очутился справа. Освещен он был странно: темно-фиолетовым светом. И можно
было различить сверху, что в этом черно-смородиновом сиропе мирно спит на
миниатюрной кроватке миниатюрный человечек - уменьшенная в десять раз
копия Саши.
Раз-раз-раз, зарядка: приседание, нагибание, выжимание. Ручки-ножки так и
мелькали, так и дергались, словно на пружинах. Вверх-вниз, вверх-вниз,
глаз не успевал следить. Затем человечек метнулся к умывальнику, плеснул
воды, схватил и кинул полотенце, вдруг очутился у кровати, секунда,
другая, третья - и вот уже кровать застелена. Что-то поколдовал у ящика,
что-то бросил в рот. Все вместе заняло три с половиной минуты.
десять раз быстрее и звук получался в десять раз выше - разница в три
октавы с лишним.
басистое и членораздельное:
каждое слово: сааа-амочу-уууу... на добрых полминуты. Чувствую себя
превосходно, даже легкость особенная. Никакого воспоминания о вчерашней
бане. Сейчас включаю запись, чтобы слушать вас.
ждать. Сказал несколько фраз, потратил своих полминуты. Ждет пять минут,
чтобы магнитофон изложил его фразы внешнему миру. Ждет еще пять минут,
чтобы внешний мир высказался. Многовато приходится ждать. И Гурьянов
коротко распорядился:
наговаривал диктофону:
по-разному. На экране условно-естественные цвета, а через стекло цвет на
три октавы ниже, инфракрасное освещение, как и предполагали. Все светится:
земля, деревья, люди. Лица ярче всего, а на лицах - глаза, губы и уши,
представьте себе. Самое тусклое - снег. Негатив своего рода.
вытанцовываете. Руки как в балете. Здороваетесь, словно нехотя, словно
сомневаетесь: пожимать руку или не стоит! Позы неустойчивые. Падаете все
время, так и хочется поддержать. Но глядишь; сами успели поставить ногу.
Впрочем, картина знакомая; замедленная съемка в кино.
какие-то, дырочки, щетина, борозды. Гулливеровы великаны, вот вы кто. Кто
хочет выглядеть красивым, держитесь на расстоянии.
птиц. Все это производило впечатление, выглядело живописно и непривычно,
но для науки пользы пока не было. Масштаб 1:10 не так уж разителен.
Научные открытия посыпались позже, когда наблюдатели углубились порядка на
три-четыре, уменьшились в тысячу и десять тысяч раз, намного превзошли
Куницына.
ней ускорилось... а тяготение не изменилось. Тела падали в результате в
десять раз медленнее, чем на Земле. От потолка до пола - восемь местных
секунд. До космической невесомости далеко, но вес меньше, чем на Луне.
Вода вытекала из крана, будто колебалась: стоит ли ей перемещаться в
стакан. Стакан упал со стола: Куницын успел его подхватить в воздухе и
подобрал на лету падающую воду. Для пробы сам он залез под потолок,
позволил себе свалиться. Падая, успел сосчитать до пятнадцати, успел
перевернуться и приземлиться на четыре точки - как кошка. Успел
спружинить, не ушибся нисколько.
темпе) две страницы за две минуты.
наговорил сам диктофону пятьдесят страниц.
решил четыре достаточно сложных - норма на урок.
скопировал голову Аполлона. Норма урока рисования. (Конечно, голову с
собой не вез. Было стереоизображение).
страниц.
иногда полминуты, двадцать секунд...
отдавая назад накопленный материал бочонку, где начал расти и замедляться
темпонавт.
тела жадно поглощали энергию, в том числе и тепловую, заимствуя ее у
клеток.
иголочки, мозг стынет.
воздух, кипятил воду, вдыхал горячий пар. В кабине было плюс шестьдесят, а
легкие ощущали мороз.
замедление времени, давал возможность адаптироваться. Так и водолазов
поднимают с глубины - поэтапно, дают крови приспособиться к малому
давлению.
полноразмерный, и темпонавт превратился в прежнего богатыря, говорит