проголодались, поэтому обед не занял много времени. Они не достигли
состояния сытого блаженства, следующего обычно за сытной трапезой, однако
Дуссу это состояние было вовсе незнакомо, так что и не было повода для
огорчения. В комнате было уже почти темно, подходило время ложиться спать.
Почти каждый вечер братья перед сном разговаривали. Верн рассказывал Дуссу
про родителей, которых тот почти не помнил. Потом они засыпали, готовясь к
новому дню.
хотелось пить настолько, чтобы спускаться для этого на семь этажей. Дусс
забрался в тайник и достал оттуда книгу.
или менее научился читать у матери, а потом сам научил этому Дусса, и по
вечерам теперь они читали книгу вдвоем. Дусс читал уже лучше, чем Берн,
хотя старался этого не показывать. Впрочем, чтецы из них обоих были так
себе. Книга оказалась сложной; она рассказывала историю страны, откуда
много лет назад приплыли их родители, и написана была на языке предков.
Хотя они говорили на нем с друзьями и соседями, в повседневной жизни они
пользовались альгазанианским, заметно от него отличавшимся. Так что
многого в книге братья просто не понимали.
и так, он на коленях подобрался к половице, скрывавшей тайник.
лежало четыре серебряные рыбы, но у Верна разболелся зуб мудрости, и его
пришлось вырвать.
что его старания ей отнюдь не неприятны, хотя ее мать имела на этот счет
серьезные возражения. Дусс относился к этому неоднозначно. Он искренне
желал брату счастья. Он признавал, что общество девушек довольно приятно,
хотя и не испытывал пока такой потребности. Он понимал, что будет думать
по-другому, когда повзрослеет. Разумеется, пройдет не один год, прежде чем
Верн наберет достаточно денег, чтобы говорить о женитьбе. Подарок на день
рождения представлялся куда более насущной проблемой.
известно! А теперь не тревожься понапрасну. Все будет хорошо. - С этими
словами Верн вскочил и вышел, прежде чем Дусс успел возразить. В споре
Дусс был гораздо сильнее его.
прибавились те гроши, которые приносил Дусс. Когда погибли их родители,
они сами чуть не умерли с голоду. Все их пожитки сгинули в огне пожара,
когда городские власти боролись с эпидемией в Безбожном квартале. В те дни
Верн был слишком молод, чтобы ему платили, как взрослому, хотя он был выше
и сильнее своих сверстников. Они выжили только благодаря тому, что Верн
зарабатывал на жизнь кулачными боями. Он начинал в поединках подростков,
которые устраивались перед началом взрослых боев для раздразнивания
зрителей. Теперь он выступал со взрослыми. Иногда он выигрывал целых две
или три серебряные рыбы за вечер.
комнате, кроме него, никого нет. Но что станется с ними обоими, если его
все-таки изувечат?
отказаться от своей комнаты и переехать в жалкие ночлежки. Без них не
будет ни подарков подружкам, ни надежд на женитьбу. Единственным выходом
станет преступление - шайка Цветка для Дусса, а для Верна что-нибудь и
того хуже. Увы, честным трудом в Альгазане не проживешь.
как-то раз выбил глаз противнику и после этого несколько месяцев
отказывался драться, хотя ему обещали награду золотом, если он еще раз
сделает это.
ящику. Он коснулся лбом пола.
ним ничего не случилось!
увидел именно то, что ожидал увидеть, и это было еще страшнее, чем если бы
в ней оказалась сейчас вся шайка Детей Вузза. Никого. Четыре стены, два
коврика, ящик... все, как должно быть.
был не детский. Нет, он не напоминал даже срывающийся баритон Бесстраха,
которым тот так гордился.
подавил сильное желание вскочить и броситься вниз, в сортир.
выступил холодный пот.
Ты - мой сын. Тебе вовсе нечего меня бояться.
все. И потом, ты уже взрослый, чтобы понять. Ну, почти взрослый.
как всегда. Дусс почти ожидал увидеть вокруг него призрачное драконье тело
или что-то в этом роде, но видел только зуб.
можешь поклоняться мне, и я не буду говорить ни с кем другим.
отца, и отца твоего отца, и многих отцов, что были до них. Думаю, я даже
не слишком обиделся бы на тебя, зовись ты некоторое время Гордуспехом
Верлийским, хотя увлекаться этим тебе, пожалуй, не стоит. Верл бог твоей
матери. У нее не осталось детей, кроме вас двоих, так что я не против
поделить тебя с ней. Ну, не всего тебя, конечно, но немного. Иногда, -
добавил бог, и голос его зазвучал чуть менее уверенно.
не отец ему, но принял его. А я - нет, так что скажи своему сводному
брату...
когда они объясняют. Боги не любят объяснять!
Верноместь... пусть он не пытается поклоняться мне. Намекни ему помягче.
Если хочет, он может называть себя Верноместь Верлийский.
звук. По спине Дусса опять пробежал холодок.
скажу, чтобы ты остановился...
читать, хотя в комнате было почти темно. Страницы в книге не были
пронумерованы, но бог сказал Дуссу, как найти нужную ему строку, и потом
заставил его читать, подсказывая каждый раз, когда тот запинался. Почерк
писавшего к концу книги стал совсем неразборчивым, потому-то Дусс обычно и
не читал эту часть - а еще потому, что книга кончалась так печально.
Начиналась-то она довольно бодро: про то, как Утрозвезд поднял знамя
восстания, отрубив царю Гросалю голову на его же собственном троне. Потом
дела шли все хуже.
мрачнее: поражение восстания, чудовищная месть Вандока, Белороза...
Некоторые подробности были просто ужасны. Берн никогда не позволял Дуссу
читать такое.
Утрозвезда?
политические дела дальних стран насущной проблемой. Он мало прислушивался
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Скальци Джон
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк