девятый. Все цари Пульста носили имя Мотин.
что стоит на неприступных скалах, вот и все. Ну, еще у него есть источники
воды, чтобы выдержать осаду. Только и чудес, что утесы да стены. И когда
появляется военачальник - будь то в час осады или в час атаки, - его
провозглашают Балором. Как "Мотин" означает "царь" в Пульсте, так в
Занадоне царь зовется "Балор"!
женщина, что рассказала мне эту историю на Серебряных Берегах, - она
твердо верила в нее. И я говорил со многими, кто спешил в город по
Разбойной дороге в надежде на защиту, - они все ожидают живого бога.
местах. Я не доверяю этим странным богам долин, которые постоянно норовят
во все вмешаться.
трепещущим пламенем факела. Два маленьких факела горели отражением в его
черных глазах.
Ступай с миром.
или поздно унесет твою душу.
произнести.
что я, право, не знаю. Когда он приснился мне в первый раз, он казался
совсем знакомым и уютным. Впрочем, во сне часто так бывает, правда ведь?
Теперь, когда я здесь, он кажется мне знакомым - из снов. - Я вздохнул,
ибо понимал, что вряд ли успокоил его этими словами. - Друг мой, если я и
ходил по этим улицам раньше, то так давно, что память об этом поистерлась.
нерешительность была ему непривычна.
времени моего последнего сна что-то изменилось. Все города похожи друг на
друга, а я так долго странствовал! Идем, нам сюда!
рядом. Над головой, попискивая, сновали летучие мыши. Где-то вдалеке
взвизгнула кошка. Когда Ториан заговорил снова, в голосе его звучал холод.
переправить конницу вверх по реке на судах - это не принято, да и
неосуществимо. На севере - Култиарский хребет, на юге - Берег Небесного
Жемчуга. Значит, захватчики могут попасть сюда либо с востока, либо с
запада, либо через Девичий перевал, либо с Соанского побережья. Обычно они
нападают сначала на Полрейн или на Танг и лишь потом принимаются за
остальных. Они прокатываются по равнине, ибо другого пути у них просто
нет.
слегка задыхаясь. Я начал бояться, что заблудился и что придется выходить
на Большой Проспект. Дома здесь были выше и заслоняли собой звезды...
Впрочем, я уже говорил, что не люблю смотреть на звезды. Я помолчал в
нерешительности, а ночной воздух холодил вспотевшее тело.
интересует, - это то, что ограничено горизонтом. Ториан, возможно, считал
иначе, но на то он и воин, что бы он там ни сочинял про
пирожные-корзиночки. Воины приучены думать не так, как рассказчики.
Подумав, я пошел на восток.
Занадона. Вот и выходит, что, когда города равнин объединяются против
захватчиков - будь то форканцы или враги былых времен: кульпианцы, вариги,
Охряные племена или кто угодно другой из тех, кто прокатывался по этой
земле, сея смерть и слезы, - это происходит именно здесь. Будь набег с
востока или с запада, конец один - последняя битва у стен Занадона.
стал вождем объединенной армии, его провозглашают. Балором. И возможно,
это не лишено смысла, ибо...
видел, как их послов гнали от ворот. Или ты действительно полагаешь, что
они провозгласят боевым вождем капрала Фотия?
неделя. Мои кости крошились от усталости, а ведь ночь еще не перевалила за
полночь.
Большого Проспекта нас отделяло несколько шагов. Ториан встал рядом со
мной.
Ты, возможно, и прав. Возможно, в древние времена все так и было, а
нынешние людишки просто введены в заблуждение многочисленными
преувеличениями и приукрашениями рассказчиков. Ну, если так, я стану
свидетелем первого в истории падения Занадона - а это тоже достойное
рассказа зрелище.
отряд солдат. Нас они не заметили.
воздуха.
и то же! Они хранят нас. Но это не значит, будто мы не должны по
возможности облегчить им эту задачу.
Эти ублюдки не станут оглядываться.
между нами стену недоверия. Храм высился прямо перед нами, совсем близко.
Там горели огни. Оглянувшись на городские ворота, я увидел, что весь склон
усеян огнями: светлячками или упавшими звездами. Я зашагал дальше,
по-детски завидуя легкому шагу Ториана. Довольно неприятно было ощущать
себя таким маленьким, ибо ростом я не уступаю многим.
один-два человека в сопровождении слуги с факелом. Я решил, что все это
просители. Долги, болезни, бесплодие - когда человек собирается обратиться
к богам с какой-то серьезной просьбой, он предпочитает делать это
незамеченным, в ночные часы. Не хочет же он в самом деле, чтобы его друзья
застали его за молитвой Махусу! И потом, вполне возможно, ночью боги не
так заняты, как днем, значит, им проще ответить на молитвы смертных.
купцы вроде Тарпита, потерявшие свои поля и плантации, жены, чьи мужья
странствуют по дальним землям, матери, чьих сыновей взяли в армию.
игнорировали нас. Никто не замечал, что мы идем босиком. Хотя на нас и не
было этих дурацких шапок-горшков Пряных Земель, но и не все из встреченных
нами носили их. Вскоре мы дошли до колоннады, которой заканчивается
Большой Проспект. Миновав арку, мы оказались в храме.
известных мне городах-крепостях за исключением, быть может, Большой
Площади в Сноворе. Я видал площади и больше в Островных Королевствах,
полагающихся в своей обороне не на стены, а на флот, - но только там. В ту
ночь зрелище лишило меня дара речи.
стороны, противоположной входу, - высокая пирамида храма. Колоннада,
завершающая Большой Проспект, продолжалась портиками, окружающими площадь.
Зиккурат - лестница богов - поднимался к небу восемнадцатью высокими
ступенями, в три человеческих роста каждая. Лестница для смертных делила
пополам ту его сторону, что была обращена к площади, и вела на самый верх