Чтение 17–й страницы книги ~Серебряная тоска~

- Ты чего? - испугался я.

Русланчик обхватил меня за шею и продожал всхлипывать мне в плечо.

- Ничего, - выдавил он сквозь плач. - Счас пройд"т.

И у него действительно прощло. Да, упоили его кореша.

- Может, тебе спать пойти? - спросил я.

- Не, давай посидим. А потом пойд"м. Только вместе, да?

- Конечно, - сказал я, погладив его вьющиеся волосы. - Конечно.

* * *

- Я с тобой не поеду, - заявила Наталья Николаевна.

- Вот как? - сказал Пушкин, готовый, впрочем, к такому повороту.

- Именно так. За свои блядские штучки расплачивайся сам. - Губы Натальи
Николаевны превратились в две сплюснутые брусничины.

- И вы ещ", мадам, изволите толковать о блядстве?

Наталья Николаевна, слегка под"рнув плечами, пересекла комнату по
диагонали и с видимой обессиленностью рухнула в кресло.

Пушкин неторопливо снял цилиндр, отстегнул крылатку и стянул перчатки.

- Не поедете, значит? Это хорошо.

Наталья Николаевна ревниво встрепенулась в кресле.

- Хорошо? Значит, вам хорошо? Значит, вы даже рады?

- Я? Рад? Да, рад. А вы хотели б, чтоб я был несчастен? Дескать, уезжаю
от красавицы-жены в тьму-таракань... Да Боже мой, какая скука... Да я там
тысячу прекрасных вещей напишу, которых не мог написать рядом с вами... Вы
меня опошлили... Во что я превратился? В бездарного ревнивого рогоносца?

Наталья Николаевна вспыхнула, поднялась из кресла.

- Так вот, сударь, если вы так оскорбительно-откровенны, позвольте быть
откровенной и мне: любить я вас никогда не любила, но и рогоносца из вас
никогда не делала. Можете назвать меня проституткой, только денег я особых
с вами не получила. А, в общем, мы друг друга стоим - вы женились на самой
красивой женщине Петербурга, я вышла замуж за величайшего поэта России. Та
же сделка, только в профиль.

- Не совсем, - тихо ответил Пушкин. - Вся разница в том, что я любил и
люблю тебя, Наташа.

- Ну и люби, - неожиданно спокойно сказала Наталья Николаевна. - Но не
требуй, чтобы я ехала с тобою. Я - женщина. Я живу в особом пространстве.
Мой мир - это Петербург, это балы, это театры, салоны, это красивые
мужчины...

- Дантес, например, да?

- Этот пидорас? Саша, ты окончательно с ума сош"л. Поэт ты, поэт,
ничего в жизни не понимаешь.

Пушкин опал на дверной косяк.

- Дантес... - начал он.

- Да. Мы, женщины, это сразу чувствуем.

- Так в ч"м же дело, Наталья Николаевна?

- Вы, мужчины, ослы. Вы думаете, если женщина не любит вас, значит она
непременно любит кого-то другого. А если она просто не любит вас?

Пушкин молчал с минуту. То есть 7-8 секунд.

- Я еду в Михайловское один, - выдавил он треснутым голосом. - А ты,
Наталья Николаевна, оставайся. Тво" признание стоит всех Дантесов.

- Ах, вот как! - рухнула в кресло лицом. - Ты думаешь, я хоть на
секунду поверила в тво" благородство? На тебе, выкуси! А любовницы твои,
все твои бляди - даже приписанные тобою себе - Ризнич, Керн, Оленина - а
все остальные - в очередь у Михайловского встанут - и зачем? Обезьяна.
Урод. Несчастная... Дай-ка я тебя приласкаю...

Она потянулась рукою к Пушкину. Тот, словно опьян"нный, кинулся к ней.
В последний момент она оттолкнула его и снова зарылась носом в кресло.

- Уходи. К ч"рту, к дьяволу, в Михайловское, к Амалии. Пропади ты
пропадом.

Наталье Николаевне, совершившей подлость по отношению к мужу, было
очень жаль себя. Из-за этого муж стал ей вдвое ненавистней.

- Зачем, зачем я на свет родилась?.. Как я счастлива... Да, пидорас
Дантес может сделать женщину счастливой... Потому что он красив, бeлокур,
римский профиль, в его синих глазах можно утонуть... Саша, разве я тебя не
любила?.. Маленькая московская церквушка... Я думала, что венчаюсь со всей
Россией... А надо было с человеком... Прости, Саша... Я виновата... Я не
поеду с тобой в Михайловское. Я Дантеса никогда не любила... Он такой
красивый... Вызови его на дуэль... Убей его... пусть он убь"т тебя... Если
б я могла стреляться вместо тебя... Я б его убила... И он меня... Если б
мы могли убить друг друга - я тебя, а ты - меня...

А мы уже убиваем друг друга - тихо, медленно. Но неизбежно. Саша, я не
знаю... Я не люблю тебя... Но если тебя убьют - я надену траур, и никогда
у меня не будет в жизни ни одного мужчины. Саша, я не поеду с тобою в
Михайловское.

У двери раздалось дрезганье звонка - Ермолай, открой, - велела Наталья
Николаевна, вставая из кресла и поправляя на себе платье.

- И что за сука мет"тся сюда ныне? - поэтически откликнулся на звонок
Александр Сергеевич Пушкин. - Никого не хочу сейчас видеть.

- Ах, Александр, приведите себя в Божеский вид.

Вытащи женщину из гончарной печи и позвони у двери - она в тот же час
первым делом попытается привести себя в Божеский вид.

- Александр Христофорович Бенкендорф, - доложил Емельян, неловко шаркая
растоптаным сапогом.

- А этому что надо? - вскинулся Пушкин, скоро направляясь в прихожую.

- Александр, будь учтив!

- Да ну тебя...

- Боже мой, Александр Сергеевич, до чего же я рад вас видеть в добром
здравии!

- Емельян, сними с господина Бенкендорфа шинел, - равнодушно велел
Александр Сергеевич слуге.

- Дозвольте-с, дозвольте-с, вот уж люди, так уж люди-с, - затараторил
Емельян.

- Пш"л вон. - Александр Сергеевич поправил узелок на галстуке. - Это я
не вам, - ядовито добавил он.

Емельян, приняв тем временем у Бенкендорфа шинель, потащил е" на крючок.

- Проходите в комнаты.

Поправив и так безупречно сидяший мундир, Бенкендорф прош"л.

- Мо" почтенье, Наталья Николаевна. - Он приложился к руке Пушкиной.

- Рада вас видеть, Александр Христофорович. Чаю? Есть варенье из
крыжовника...

- Я, в принципе, не надолго, - сказал Бенкендорф.

- Наливки?

- С удовольствием.

- Емельян! Наливки!

- Кстати, Александр Сергеевич, позвольте полюбопытствовать: отчего вы
выбрали себе слугу с таким именем? Уж не с нам"ком ли?

- Да побойтесь Бога, Александр Хрисофорович, я выбирал себе слугу, а не
имя.

Кроме того, из него такой же Пугач"в, как из господина Булгарина -
стихотворец.

- Не можете не ужалить, - рассмеялся Бенкендорф. Как глава тайной
полиции он с брезгливостью относился к доносителям, хотя и понимал, что
без них работа его теряет всякий смысл.

Емельян подал наливку. Бенкендорф взял рюмочку двумя пальцами, взвесил
в руке, покачал и опрокинул единым махом.

- А вы, что же, Александр Сергеевич, отста"те?

- Не хочется.

- А я, пожалуй, составлю вам компанию, - жемчужно улыбнулась Наталья
Николаевна.

Сама налила себе рюмочку и выпила.

- Чудная у вас жена, Александр Сергеевич, - заметил Бенкендорф. - За
такую женщину на какие только безумства не пойд"шь, верно?

- Наталья Николаевна, оставьте нас с господином Бенкендорфом наедине, -
сухо произн"с Пушкин.

Наталья Николаевна, бросив на Пушкина змеиный взгляд, вышла.

Пушкин повернулся к Бенкендорфу.

- Итак, поговорим.

- Ну, что же вы так прямо с места в карьер. Дипломатичней надо,
Александр Сергеевич, дипломатичней.

- Извините. Служу не по тому ведомству.

- Ах, да, я и запяматовал, что вы не дипломат, а камер-юнкер.
Дипломатом у нас был господин Жуй-Мухоморов.

- Кто?

- Ну, Грибоедов. Его, кстати, как и вас, Александром Сергеевичем звали.

- И что вы хотите этим сказать? - спросил после минутной (7-8 секунд)
паузы Пушкин.

- Ничего-с. Просто констатирую факт.

- А вот вашему "просто" позвольте не поверить. Вы-то как раз служите по
тому ведомству.

Бенкендорф встал очень прямо.

- Александр Сергеевич , - сказал он, - милостивый государь, мне
кажется, вы видите во мне врага. А это не так. Я всеми силами стараюсь вам
помочь.

- Вы?

- И никто иной. Относись я к вам столь уж скверно, стал ли я
противоречить из-за вас государю, рискуя навлечь на себя монаршью
немилость? Скорей уж это вы ко мне предвзяты.

- А что у вас там было с цар"м?